Генри Вуд - Присяга леди Аделаиды
Береговая караульня, у которой почти не было никакого дела, имела репутацию распространителя Дэншельдских сплетен. Давно уже не было ничего, что могло бы сравниться со случившимся в этот день — капитан Дэн столкнул слугу с лестницы и выгнал его из замка. В Дэншельде ни о чем другом не говорили с самого утра и теперь это составляло предмет разговора в караульне людей, сидевших около огня; каждый выражал свое собственное мнение о начале или причине, противореча другим. Чрезвычайно изумлены были спорившие, когда дверь вдруг отворилась с шумом и человек без сюртука влетел в комнату с каким-то пронзительным воем. В нем узнали Мичеля, волосы которого стояли дыбом, глаза выкатились, а лицо покрылось страшной бледностью.
— Что это с вами? — с гневом спросил надзиратель Коттон, пришедший к заключению, что Мичель пьян.
Мичель отвечал только криками, вырывавшимися вследствие его усилий перевести дух. Он не помнил, чтобы сердце его билось так когда-нибудь прежде; даже когда с ним бывали припадки, и тогда оно не билось так страшно. Он приложил к сердцу обе руки и, зашатавшись, прислонился к стене; губы его побелели, и крупные капли пота выступили на лбу. Капитан начал думать, нет ли каких других причин для этого странного появления Мичеля, вместо той, которую он так опрометчиво вообразил.
— Зачем вы оставили ваше дежурство? Что привело вас сюда в таком состоянии? Где ваш сюртук? — повторял он с удивлением и с гневом, видя, что Мичель не говорит.
— Он умер! Он умер! — наконец проговорил Мичель. — Мне надо помочь взять его… Если…
Мичель не мог продолжать; вероятно, у него захватило дух, а может быть, и биение сердца не позволяло. Коттон и его друзья вытаращили глаза.
— Кто умер? О чем вы говорите? — закричал надзиратель.
Мичель раскрыл губы, чтобы отвечать, но слова не срывались с них, и вдруг он поднял кверху руки! Если бы не бросились и не подхватили его, он грохнулся бы наземь.
— Что такое с ним? — закричал надзиратель Коттон. — С ним как будто сделался припадок. Положите его здесь, а вы, Симз, бегите за доктором.
С Мичелем точно сделался припадок. Испуг на берегу или продолжительный и скорый бег, а может быть и то и другое, вызвали припадок, похожий на те, что бывали с ним в ранней молодости.
Глава IV
АРЕСТ РЭВЕНСБЕРДА
Все на станции собрались около Мичеля, наклонившись над ним; доктор был уже тут, а надзиратель Коттон сам держал свечу. Симз, береговой страж, отправленный за доктором, не мог отыскать его тотчас; наконец он встретил его в городе, под руку с Эпперли, стряпчим лорда Дэна; но много времени было потеряно. Симз сказал о припадке Мичеля, который он назвал «странным», и оба джентльмена повернули к караульне. Мичель все еще был без чувств, а на губах его была пена.
— Уйдите, дайте простор, — сказал доктор, которого звали Уайльд, столпившимся зрителям. — Вы знаете, что было причиною этого припадка, мистер Коттон? Я подозреваю, что этот человек был, должно быть, необыкновенно взволнован.
— Он прибежал сюда запыхавшись, без сюртука, — отвечал Коттон. — Я никогда не видал человека, взволнованного до такой степени; он не мог перевести дух, не мог выговорить слова. Я думал, что он пьян.
Доктор, худощавый, проворный человек, с кудрявыми черным волосами, не сделал никакого замечания. Он занимался Мичелем. Надзиратель продолжал:
— После некоторого усилия, Мичель проговорил несколько слов о том, что нужна помощь кому-то, кто умер, насколько мы могли понять. С своей стороны я думаю, мистер Уайльд, что он лунатик.
— Я не думаю, сэр, — обратился Симз к своему начальнику, — я полагаю, что он испугался чего-нибудь. Мичель, тихий, смирный человек, не пьяница, но ужасный трус.
Единственный способ разрешить тайну состоял в том, чтобы подождать, пока Мичель придет в себя и все расскажет. Вскоре ему стало лучше, но прошло около часа прежде чем он мог заговорить. Его посадили на стул перед камином и дали напиться.
— Теперь, Мичель, расскажите нам, — начал доктор, — что было причиною вашего припадка?
Мичель не отвечал… Он, вероятно, отыскивал в своей памяти различные события этого вечера.
— Который час? — вдруг спросил он, стараясь вскочить, чтобы взглянуть на часы, висевшие позади него.
— Почти десять. Вам лучше сидеть спокойно, Мичель.
Но вместо того, чтобы сидеть спокойно, Мичель сделал несколько шагов вперед и должен был опять опуститься на стул. Он был еще слаб.
— Стало быть, уж слишком поздно! — воскликнул он с волнением. — Тело уже унесено водой!
Он рассказал все, как мог, фразы его были еще несвязны. На утесах дрались два человека, один был сброшен или сам свалился. Это был капитан Дэн. Это имя испугало всех. Эпперли был еще тут и, как юрист, подозрительно поднял глаза.
— Вы говорите, что какой-то человек дрался с капитаном Дэном и случайно столкнул его вниз, Мичель?
— Так мне показалось, сэр. Что они ссорились и боролись, это верно, и невероятно, чтоб капитан Дэн свалился сам.
— Когда так, я боюсь, что его противником был Рэвенсберд — серьезно заметил Эпперли… — Слышали, как он сегодня грозился отомстить своему господину.
— Это непременно был он! — закричал Мичель, говоря по своему внутреннему убеждению. — Однако я этого никогда не подумал бы о нем. Но что теперь делать? — прибавил Мичель более энергичным тоном. — Прилив непременно унес тело в море.
— Вы знаете наверно, Мичель, что он умер? — спросил доктор.
— Умер, сэр. Это-то меня и испугало.
В самом деле, что было делать? Как им не спрашивать об этом? Без отлагательства все, за исключением Мичеля и человека, оставшегося присмотреть за ним, отправились к тому месту по горе; они знали, что по берегу теперь пройти невозможно, так как начался прилив.
Дойдя до утесов мимо капеллы, они посмотрели вниз. Прилив был в полной мере, и весь берег был покрыт водой. Не осталось ни малейшего следа ни наверху, ни внизу от бедствия, описанного Мичелем, и почти не оставалось сомнения, что тело было унесено в море. Удовлетворив вполне свое любопытство, насмотревшись на воду — так ярко светила луна — они начали совещаться, что теперь следует сделать. Кто-нибудь должен сообщить об этом лорду Дэну, и доктор с стряпчим взяли это на себя, что было всего приличнее.
— Мне это не нравится! — вдруг воскликнул доктор, когда они шли по лугу и замок с своими огнями находился прямо против них. — Гэрри Дэн не был любимым сыном, но все-таки он был сын.
— И мне также не нравится, — отвечал Эпперли. — Мне пришло в голову, что ни мне, ни вам это нейдет. Мне кажется, это следует сделать Герберту Дэну.
Он не мог предложить ничего другого. Доктор охотно ухватился за это, и вместо замка они направились к дому Герберта Дэна. Скромная прислуга этого джентльмена и его сестры состояла только из одного слуги и одной служанки. Слуга подошел к двери и сказал, что его барин дома.
Мистер Герберт Дэн очень комфортабельно сидел у камина, на диване, с сигарой во рту и с рюмками под рукой. Он сидел спиною к вошедшим.
— Вот ваши обещанные девять часов, Гэрри! — закричал он. — Порядочно заставили вы ждать себя! Что это вы делали там на яхте?
— Мистер Герберт…
Герберт Дэн вдруг обернулся при звуке голоса доктора и встал.
— О! извините, — сказал он, засмеявшись. — Я думал, что это капитан Дэн. Я его ждал.
Они не сели на предлагаемые кресла. Они подождали, пока слуга затворил дверь, а потом серьезно взглянули на Герберта в тщетной надежде, что их физиономии в некоторой степени приготовят его к этому известию. Опять заговорил доктор.
— Мистер Герберт, нам предстоит самая неприятная обязанность, и мы пришли просить вас помочь нам. Мы шли в замок с дурным известием к лорду Дэну. С его сыном случилось несчастье.
Но Герберт Дэн более занимался гостеприимством, чем слушанием их слов, он суетился, ставил на стол вина и звонил, чтоб принесли еще рюмок. Только один газовый рожок был зажжен и горел довольно тускло, но огонь в камине ярко горел. Герберт отодвинул диван и протянул руку повернуть рожок, чтобы он горел ярче, но вместо того погасил его.
— Черт побери мою неловкость! Я никогда не знаю, в которую сторону надо вертеть. Господа…
— Мистер Герберт, вы кажется меня не слыхали, — перебил доктор. — Оставьте газ. Ужасное несчастье случилось с капитаном Дэном, и мы желаем, чтобы вы сообщили это известие его отцу.
— С капитаном Дэном? Что же такое?
— Он упал или был сброшен с утесов возле капеллы. Нечего сомневаться, что это убило его.
Герберт Дэн вертел какую-то бумагу и совал ее между перекладинами каминной решетки, намереваясь зажечь газ. Он выронил бумагу и повернул свое расстроенное лицо, на котором играл огонь камина, к своим гостям. Они приметили, как он побледнел.
