Фанни Райдер - Свет маяка
- Пожалуйста... Не знаю, что со мной, но я с ума сойду, оставшись один...
В голосе его звучало такое отчаяние, что Берил, уже не задумываясь, разумно ли поступает, опустилась на кровать, подобрала под себя окоченевшие ноги, укрылась одеялом и склонила отяжелевшую голову на подушку.
Теперь она лежала на боку, лицом к двери, на самом краешке кровати. Но матрас, прогнувшийся под тяжестью Луиса, в конце концов вынудил ее сместиться к середине постели.
- Спасибо тебе, - выдохнул раненый. Теплое дыхание защекотало ей ухо. Сильная рука обвила ее за талию и притянула ближе; теперь их разделяла только грелка, создавая некую иллюзию преграды.
Колени Луиса упирались ей в бедра, вынуждая слегка прогнуться. Берил чувствовала спиной, как вздымается и опадает его грудь, как глухо бьется его сердце - где-то между ее лопатками. Луис понемногу согрелся, дрожь унялась. Он блаженно зарылся лицом в облако медово-золотых кудрей.
- У тебя волосы стали совсем другие, - прошептал Луис.
Ну да, конечно, он же видел их только мокрыми - вот уж непрезентабельное зрелище! Лохматые, спутанные, топорщатся во все стороны - точно шерсть вытащенной из воды крысы! Лучше бы бедолага чего другое запомнил, а не это!
- Я подсушила их у огня.
И хотя в роли утешительницы выступала Берил, она с изумлением обнаружила, насколько сама нуждается в тепле и поддержке. Как давно не знала она отрады ласкового прикосновения, задушевной человеческой близости? Неисправимый эгоцентрик Джастин не слишком-то любил нежничать, а Берил так ценила свою независимость, что давно разучилась делить с кем-то бремя тревог и страха. А сейчас вдруг ни с того ни с сего нашла в себе мужество признаться в собственной слабости:
- Ненавижу грозы.., особенно с громом и молнией. Просто себя не помню от ужаса.
Она вздрогнула, вспомнив, как свинцовое небо словно раскололось надвое и в дерево ударил слепящий световой зигзаг.
Сильная рука напряглась, широкая ладонь успокаивающе легла ей на живот.
- Знаю. И все-таки ты выбежала мне на помощь. Какая ты храбрая!
- Откуда ты знаешь, что я ненавижу грозы? Ответа не последовало, и на минуту Берил показалось, что раненый уснул. Однако сердце его билось слишком часто для спящего.
- Луис! - резко окликнула она, повернув голову и тщетно пытаясь рассмотреть в темноте его лицо.
Вознамерившись узнать правду, Берил стряхнула с себя его руку и перекатилась на другой бок, выпрямляя ноги и упираясь ладонями в грудь мужчины, чтобы избежать нежелательной близости.
Теперь головы их покоились на подушке совсем рядом. Глаза у Луиса, как Берил и подозревала, были открыты, из-под густых ресниц пробивался стальной отблеск. Черные волосы разметались по белоснежной подушке, точно пряди тонкого шелка.
- Откуда ты знаешь, что я боюсь гроз? - не отступала она, всматриваясь в лицо мужчины.
Но лицо его было спокойно, и взгляда Луис не отвел.
- Ты же кричала от страха, - коротко пояснил он, возвращая руку на прежнее место.
Объяснение выглядело вполне убедительным, как бы ни медлил Луис с тем, чтобы облечь его в слова.
- Это потому, что ты мне не ответил. - Вспомнив те бесконечно долгие мгновения одуряющей паники, Берил непроизвольно накрыла ладонью его руку. Сначала я.., я подумала, что ты погиб.
- Тебя бы это огорчило? Дыхание молодой женщины перехватило, пальцы непроизвольно вцепились в мягкую ткань фуфайки.
- Мысль о том, что кто-то погиб? Как ты можешь спрашивать! Конечно, огорчила!
- Не кто-то, а я! Если бы я погиб, ты бы обо мне пожалела?
- Мы ведь толком не знакомы, - запротестовала Берил, решив увести разговор подальше от мрачной темы. - А ты сознаешь, что вспомнил - сам вспомнил! - как я кричала? Ну, попробуй вернуться мыслями в прошлое! Ты можешь связно рассказать о том, что произошло?
- Я помню, что случилось потом, - поправил Луис. - Помню, как открыл глаза и увидел тебя.
- Ox! - не сдержала разочарованного вздоха Берил.
Впрочем, с чего бы ей так переживать из-за совершенно постороннего человека? Они встретились - и разойдутся, как в море корабли... Однако любой корабль плавает под определенным флагом... И этому, по правде говоря, более всего подошел бы "Веселый Роджер". Уж больно смахивает он на отчаянного флибустьера, грозу испанских галеонов!
Заметив, что раненый вновь сонно смежил веки, Берил не удержалась от соблазна испытать его еще раз.
- Луис... - Черные ресницы дрогнули, и она одобрительно улыбнулась. - По крайней мере, на свое имя ты отзываешься.
- Да, но я сам не знаю, потому ли, что меня и впрямь так зовут, или потому, что ты мне об этом сказала, - устало проговорил мужчина, и Берил ощутила болезненный укол совести.
- Извини. Мне не следовало тебя торопить...
- Нет, это я должен попросить прощения... Но я действительно не могу сделать то, что ты от меня требуешь. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить.., а голова просто-таки раскалывается на тысячу кусочков!
Лучшего способа пробудить в Берил сострадание раненый ни за что не измыслил бы, думай он хоть год. Молодая женщина сама прошла через нечто подобное.
- Тогда и не трудись, не надо. Лучше засыпай. Утром все уладится.
- Честное слово? - скептически улыбнулся Луис; оба отлично понимали, что ничего подобного Берил пообещать была не в силах.
Улыбка преобразила его лицо, словно по волшебству смягчив строгие черты. Теперь Луис вызывал отнюдь не сострадание и опасливое любопытство - напротив, он излучал просто-таки пугающее обаяние.
- При дневном свете все видится яснее, сказала Берил, в который раз прибегая к помощи избитого клише.
- Яснее, да. Но лучше от этого не становится, - прошептал раненый. Выпростав руку из-под одеяла, Луис ласково провел пальцем по ее щеке. Похоже, не один я побывал нынче в переделке. Ты ушиблась?
От прикосновения его пальцев щека вспыхнула огнем, и Берил отдернула голову. Да, Огастус говорил что-то о необходимости приложить лед.., да только в суматохе она напрочь о том позабыла. Теперь жди синяка под глазом!
- Сама не знаю, как все вышло, - пролепетала она, ощупывая припухшую щеку. - Верно, обо что-то стукнулась...
Пальцы его проследили четкую линию ее скулы, нащупали ямочку на подбородке.
- И поцарапалась тоже...
- Ну да.., листья, ветки.., сучья во все стороны торчали... - сбивчиво пояснила Берил.
- До чего нежная, прозрачная кожа... До слез жаль ее ранить, - вздохнул Луис, и слова его вновь пробудили в сердце молодой женщины смутную тревогу. Или опять воображение разыгралось? - До сих пор больно?
А если она скажет "да", не предложит ли он поцелуем унять боль? Мысль эта промелькнула в сознании - и была жестоко подавлена.
- Нет, что ты... Ничего уже и не чувствуется, - заверила его Берил, пытаясь взять себя в руки.
А прохладные подушечки пальцев все ласкали ее лицо - словно слепой художник пытался запомнить ускользающий образ. Молодая женщина решительно отстранилась. Взгляды их встретились: в серых глазах светилось жадное любопытство, в карих - смятение и неподдельный страх.
- Извини. Я вторгся на чью-то запретную территорию? - серьезно осведомился он, роняя руку на одеяло.
- Да.., на мою! - негодующе отрезала Берил.
- Значит.., ты живешь здесь совсем одна? - небрежно осведомился Луис.
- По большей части - да.
Даже если перед нею маньяк-убийца, ничего нового он для себя не узнает. Так что толку скрывать правду?
- Ты и этот опереточный персонаж!
- Это кто еще? - На мгновение Берил показалось, что раненый вновь заговаривается. -А, ты про Бони? Ну, номинально он принадлежит моему домовладельцу, так что прописан не здесь. Однако же Клайв ничуть не возражает, что пес постоянно торчит у меня.
- Так это не твой дом? А почему ты здесь живешь? Кто ты по профессии?
Да, может, на вопросы Луис отвечать и не способен, зато отлично умеет их задавать!
- Я пишу.., нет, не романы. Акварели. На щеке его болезненно дернулся мускул.
- Ты художница? - Луис помолчал немного, осмысливая услышанное. - И что, картины продаются?
Нет, ну что за коммерческий подход к делу! Любой другой спросил бы, преуспела ли она в искусстве живописи. По счастью, за последние девять месяцев Берил преисполнилась непоколебимой уверенности в своих талантах.
- Я не голодаю.
Сощурившись, Луис окинул ее внимательным взглядом, отмечая каждый изгиб, каждую волнующую округлость тела, полускрытого одеялом.
- И сытно ли удается пообедать?
- В моем меню исключительно черная икра и шампанское, - поддразнила его Берил. - А для Бони - дичь и трюфели.
- Ну, пропорции у тебя не рубенсовские, - польстил собеседнице Луис. Сдается мне, корабль с икрой и шампанским слегка запаздывает?
- А хотя бы и так... Простая жизнь - тоже по мне.
Три года назад жизнь Берил складывалась совсем иначе. Судьба ее, откровенно говоря, не баловала. Ее овдовевшая бабушка умерла - умерла после долгой и безуспешной борьбы с раком. Мало-помалу разрушительная болезнь подтачивала ее силы, выпивала радостную любовь к жизни - и сбережения "на черный день".
