Патриция Хаган - Любовь и ярость
Тревиса бросило в дрожь. Конечно же, он часто позволял себе мечтать, что когда-нибудь дочь войдет в их с Китти жизнь, но заставить её бросить все только потому, что он неожиданно появился перед ней?! Обняв Дани, Тревис прошептал, - Я все понимаю, родная. Но не торопись, обдумай все хорошенько. - Господи, он чуть не застонал от нахлынувших воспоминаний, девочка - вылитая мать! Конечно, он никогда не испытывал к Мэрили ничего, похожего на ту бешеную страсть, которую всегда питал к Китти. Но она была чертовски привлекательна и он по-своему был привязан к ней до самой смерти.
Прижимая дочь к груди Тревис мысленно перенесся в ту далекую ночь, когда Дани появилась на свет.
... Слабые, холодные пальцы Мэрили коснулись его щеки и Тревис услышал её тяжелое, прерывистое дыхание, - Помнишь, что я говорила, дорогой? Помнишь ... я сказала тогда, что ничто не вечно ...?
Тревис снова пережил эту муку, когда он догадался, что Мэрили умирает. Она совсем не боролась за жизнь. Он попытался уговорить её помолчать, чтобы сохранить хоть те небольшие силы, что ещё оставались в ней.
Но Мэрили заглянула ему в глаза и Тревис заметил, что она с трудом удерживается, чтобы не зарыдать. - А ты мне ответил, что в этом случае нужно самим создавать свою вечность, - с трудом прошептала она. - Ты так и делал, любимый! Ты создал свою вечность с единственной женщиной, которую по-настоящему любил.
Ее лицо исказилось судорогой боли и кровь хлынула ему на руки. Он никак не мог остановить её.
И Тревису никогда не удастся забыть той муки, которая сжала его сердца, когда глаза Мэрили закрылись навеки.
Она молча ушла с его дороги, чтобы он снова мог любить и оплакивать Китти, свою жену, которую считал мертвой.
Но их с Мэрили ребенок остался жив и теперь он был счастлив, прижимая к груди взрослую дочь. Бог свидетель, она так напоминала ему ту нежную, любящую женщину, которую он никогда не забудет, никогда не захочет забыть!
Внезапно прогремевший низкий голос заставил Тревиса очнуться.
- Догнать мерзавцев!
Дани с трудом подавила испуганный возглас и Тревис круто обернулся. Это был Колт!
И через мгновение они припали друг к другу, забыв обо всем: о суровом монастыре на вершине горы, о тех странах, из которых они примчались сюда, о том, что разлука неизбежна. Хотя бы на несколько минут они были вместе.
Их всех подло предали, но горячая кровь Колтрейнов, текущая в их жилах, поможет им расставить все по местам.
Хриплое дыхание чуть слышно вырывалось из разбитых губ Элейн. Дышать было больно, мешали переломанные ребра. Пелена застилала глаза. Похоже, сломаны были не только ребра, все её тело было страшно изуродовано. Никто бы не поверил, что она сможет протянуть ещё три дня, дождавшись, когда рыбаки случайно заметят на камнях её тело.
Доктор Жоффрей Робер был поражен не меньше всех остальных. Он ещё раз послушал её сердце, затем, с трудом разогнувшись, ошеломленно потряс головой. - Она долго не протянет, - пробормотал он вполголоса, не видя никакого смысла лгать. Женщина, вне всяких сомнений, давно знала, что умирает. Он никогда не был близко знаком с графиней и сейчас не видел необходимости скрывать свои чувства.
У двери стояли оба Колтрейна, отец и сын. Им не слишком приятно было видеть Элейн, но только она знала, куда подевался Мейсон.
- Она в сознании? - тихо спросил Тревис.
Доктор Робер только пожал плечами. У него не было случая понаблюдать за ней. За ним послали сразу, как обнаружили тело, чтобы он мог сделать то немногое, что было в его силах и он до сих пор удивлялся тому, что Элейн все ещё жива. Порой он злился, ему даже казалось, что женщина просто из упрямства оттягивает неизбежное - лишь бы заставить его метаться взад-вперед в напрасных попытках облегчить ей конец.
Взглянув на растерянную жену рыбака, первую заметившую тело, он спросив, не слышала ли та, чтобы графиня произнесла хоть слово, или, может, приоткрыла глаза.
Женщина покачала головой. - Она с трудом дышала, доктор, но даже такая жуткая боль не могла заставить её очнуться! - Ее, похоже, эта история не слишком взволновала. Если бы не муж, предположивший, что мсье Мейсон не забудет тех, кто позаботился о его несчастной тетушке, её бы вообще здесь не было.
Тревис решительно шагнул вперед, глаза его сверкнули холодным светом, - Ну, пришло время мне попытаться заставить её прийти в себя. Похоже, ей уже ничем не навредишь, не так ли, док?
Доктор Робер покачал головой. - Совершенно верно, но я так накачал её наркотиками, что она вряд ли сможет даже понять вас.
Сунув стетоскоп в потрепанный кожаный чемоданчик, доктор с вежливым поклоном удалился. Ему вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого зловещего места, где двое иностранцев весьма странного вида, похоже, собирались допрашивать умирающую женщину. Да, от этого дела дурно пахнет!
Тревис взглянул на Элейн и не почувствовал угрызений совести из-за душившей его бешеной ненависти. Она заслужила её, всю жизнь принося горе тем несчастным, с кем сводила её судьба.
- Элейн, - резко позвал он, стараясь не дотрагиваться до нее. Любое, самое легкое прикосновение причинит ей дикую боль, а он никогда не был садистом. Ему только нужно было узнать то, что не знал никто, кроме неё и, Бог свидетель, он узнает все, чего бы ему это ни стоило!
А Элейн в эту минуту казалось, что она попала в преисподнюю, в царство вечной мучительной боли и чья-то гигантская рука тянет и тянет её в бездну, где языки адского пламени лижут её израненное тело.
- Элейн, ты слышишь меня?
Внезапно окутавшие её тяжелые тучи разошлись и она с облегчением увидела синее небо. Теплые солнечные лучи ласкали тело, а под ногами была прохладная зеленая трава. Значит, она дома, в Кентукки и вот над ней снова склоняется её давно ушедший возлюбленный и Элейн со слезами видит обожаемое и ненавистное лицо.
- Тревис, - прошептала она. Боль в горле стала нестерпимой и она закашлялась. По подбородку тоненькой струйкой потекла кровь. - Это ведь ты, Тревис Колтрейн? Ты снова хочешь меня, правда? Как ...
Тревис чуть слышно скрипнул зубами. - Да, Элейн, я хочу тебя, неохотно пробормотал он. Какая разница, чертыхнулся он про себя. - Но ты должна помочь мне. Скажи, куда уехал Гевин?
Элейн недовольно поморщилась, и острая боль, будто раскаленный кинжал, пронизала её. Господь всемогущий, её изломанное тело просто кричало от боли.
- Мейсон, - коротко произнес Тревис, - Куда он поехал, Элейн?
На глаза несчастной опять опускалась черная пелена. Вдруг перед глазами молнией сверкнул занесенный нож, а потом началось это бесконечное падение вниз. А потом уже не было ничего, кроме заслонившей весь мир безумной, отупляющей боли.
- Думаю, что она ничем не сможет нам помочь, - прошептал Колт, - Я даже отсюда слышу, что дыхание у неё постепенно слабеет. И, посмотри, отец, она бледная, как смерть.
Тревис угрюмо кивнул. И ему было видно, что повеяло холодным дыханием смерти. Глаза Элейн постепенно остекленели. - Где Мейсон? - повысил голос Тревис. - Элейн? Ты слышишь меня?
Тело Элейн свело судорогой боли.
- Греция ... Он уплыл на Сантор ... - и она замолчала, не в силах сделать ещё одно мучительное усилие.
Она попыталась было протянуть к нему руку, чтобы снова ощутить его тепло, но та, сломанная в нескольких местах, не повиновалась ей. Элейн слабо шевельнула пальцами и, заметив это, Тревис все понял. Он накрыл своей горячей ладонью её руку, от души надеясь, что покой, наконец, снизойдет в её душу. Губы её слабо шевельнулись и Тревис склонился над ней, чтобы разобрать неясный шепот умирающей.
- Скажи ...мне ... - Она уже с трудом шевелила губами. Черные тучи клубились перед глазами - скажи, ...что любишь меня.
Тревис прижался губами к холодеющему лбу. - Да, Элейн, я люблю тебя, твердо сказал он.
Слабая. жалкая улыбка, несмотря на боль, искривила губы Элейн. И этой улыбке суждено было навсегда остаться у неё на лице. С ней она и умерла.
Тревис выпрямился и искоса бросив быстрый взгляд на Колта, заметил осуждение на лице сына.
- Нет ничего постыдного в том, чтобы дать женщине умереть счастливой, - тихо прошептал он.
Колт молча кивнул. Все правильно. Отец как всегда прав. Он сделал все, что мог, чтобы позволить Элейн спокойно умереть.
Глава 30
Сквозь пелену слез, застилавших глаза, Бриана с трудом разглядывала крошечную каюту. Кроме стула и стола в ней поместилась только небольшая подвесная койка. Через узкое отверстие иллюминатора она видела бескрайнюю синь океана. Впрочем, Бриане уже было все равно. Колт убит. Шарля увезли неизвестно куда. А она сама - пленница на корабле, в полной власти Гевина и, что ещё хуже - Дирка.
День уже начал клониться к вечеру, но Бриана даже не сделала попытки встать. Постепенно сгустились сумерки и вдруг до неё донесся звук ключа, поворачиваемого в замке. Девушка затаилась, как испуганный зверек, готовая защищать себя, сколько хватит сил.
