Розалин Майлз - Греховная связь
— Но ты получила с лихвой, сверх договора, Джоани, а что, не так? — Снова мерзкое хихиканье. Ее жгло словно раскаленным железом, ее женская гордость и душа — все вопило от боли.
— Время…
— Теперь у тебя его навалом. Сколько угодно.
— Если б я только могла предположить…
— Ах бросьте, мисс Мейтленд! Я думаю, именно этого вы и хотели! В буквальном смысле слова… — Его интонации напоминали его лапающую руку. Что тут можно было сказать? В голосе Мика пели торжествующие нотки удовлетворенного самолюбия. — По мне, так это чистая работа. Очень профессиональная. Объект завершен, и все концы в воду — комар носа не подточит. А ты что ожидала? Ты играешь теперь в игры со взрослыми мальчиками, Джоани! Это взрослые игры!
К горлу подступила тошнота, во рту она почувствовала горечь только что выпитого кофе.
— Прошлым вечером с тобой был тоже большой мальчик, разве не так, Джоани? Большой, правда? Тебе понравилось, а? Я видел! Мне тоже. Мне страшно понравилось. Знаешь что?
Она знала.
— Нам нужно, Джоани, провести ответный матч. Из нас получается славная парочка Ты и я — два сапога пара. Что ты делаешь в пятницу вечером?
Она открыла рот и с трудом выдохнула:
— Ухожу.
— Не думаю, Джоани. — Он говорил так, словно сожалеет о том, что ему приходится нарушать распорядок ее дня. — Я полагаю, что ты для меня свободна. В конце концов, разве мы теперь не партнеры, как ты считаешь? Так что будь наготове, как это говорится. Я посмотрю, как у меня со временем, и позвоню. Пока, Джоан.
— Кто это звонил?
Надевая на ходу плащ и сбегая по лестнице, Клер не видела лица своей золовки. К счастью для Джоан, в это время зазвонил дверной звонок.
— Кого еще там несет? — раздраженно воскликнула Клер. — Чувствую, что сегодня из дома не выберусь!
Она помчалась к двери. На пороге стояла маленькая женушка второго священника, Патси Райт.
— Патси?
— Добрый день, миссис Мейтленд.
— Заходите скорей, такой холод. Что случилось?
— Я насчет доктора Бейлби. — Когда Патси переступила порог, Клер с изумлением увидела, что она плачет. — Меня послал Джеффри. Он хотел спросить настоятеля, будем ли мы служить панихиду.
— Даже не знаю, но думаю, будем, — ответила Клер, нахмурившись. — Меррей был очень заметным человеком в Сиднее и очень известным — двадцать лет практики как-никак — людям хочется воздать ему последнюю дань уважения. Но я не знаю наверняка, думал ли об этом Роберт — он так убит.
— Ну, так мы и подумали! — затряслась Патси, и глаза ее вновь наполнились слезами. — Вы знаете, как много сделал доктор Бейлби для стариков в „Алламби“, когда Джеффри был там священником. Да и потом он многих продолжал курировать как частных пациентов бесплатно, когда дом для престарелых прекратил свое существование и Церковь перестала ему платить за лечение.
— Я этого не знала, — в замешательстве сказала Клер.
— Он был хороший человек. И хотел только одного — помогать людям. А теперь вот такое случилось с ним!
Невыносимая разъедающая смесь вины, печали и отвращения поднимались в Джоан. Она боялась, что ее сейчас вырвет, и хотела было удалиться.
При виде Джоан Патси залилась краской, словно школьница. Она никогда не забывала, с какими язвительными насмешками набросилась на нее Джоан в тот праздничный вечер в „Алламби“, когда она имела глупость позволить этой Эллен пичкать ее сплетнями насчет настоятеля и брата миссис Мейтленд. Но даже Патси сразу поняла, что мисс Мейтленд сегодня не до нее.
— Вы что-то плохо выглядите, мисс Мейтленд. С вами все в порядке?
Клер решила воспользоваться случаем и убить сразу двух зайцев.
— Она подцепила какой-то вирус, препротивный, и хотя сегодня ей уже лучше, но все же, мне кажется, надо быть поосторожнее. Патси, дорогая, я должна присутствовать на собрании в Обществе жен священников в десять; полагаю, вы тоже туда едете. Почему бы вам не снять пальто и не приготовить чашечку чая себе и Джоан, пока я сбегаю по делам и все устрою, а потом мы вместе поедем на собрание. Идет?
Несколько нервничая, Патси проводила бледную Джоан на кухню.
— Вы на меня не обращайте внимания, мисс Мейтленд. Я сейчас немножко освоюсь, осмотрюсь, что тут где. Первым делом поставим чайник, здесь, вроде, никаких сложностей, так ведь?
Некоторая нервозность не мешала, однако, Патси оставаться врожденной жрицей чайного ритуала, и сам его привычный процесс вскоре восстановил ее обычное благодушие.
— Вы не против, если я приготовлю чай у вас на кухне? Если против, только скажите. Я заскочила на секундочку, так что не обязательно было приглашать меня зайти. С другой стороны, чашечка чая не повредит в любое время дня, не правда ли? — Словоохотливость была у Патси в крови: она твердо верила, что при любых обстоятельствах болтовня, как ничто другое, помогает сгладить углы.
Бедняга мисс Мейтленд действительно выглядит так, что чашечка чая ей не повредит — если не что-нибудь покрепче. Известие, видать, сильно на нее подействовало, решила Патси.
— Да, это просто ужасно — про доктора Бейлби, правда? Вы думаете, благотворительный вечер отменят в знак уважения? Хотя в обществе он особенно не бывал. Скорее частное лицо, так ведь?
— М-м-м.
— А бедная его жена! Вы не знали, что в это Рождество они должны были отмечать тридцатипятилетие своего брака? Она совсем не в себе, говорят.
— О…
— А пациенты! Они все его так любили! Он ведь не какой-нибудь заурядный врач, как вы думаете? Не так просто сменить врача в самый разгар лечения.
Она пододвинула дымящуюся чашку в ледяные руки Джоан. — И как теперь будет настоятель?
— Настоятель?
Кровь прильнула к щекам Патси. „Бог ты мой, — запаниковала она, — неужели меня опять угораздило влезть куда не надо?“
— Ну да, мы думали — э, я говорила Джеффри: бедный настоятель Мейтленд — посреди лечения и все…
Холодная ладонь Джоан вцепилась в ее руку.
— Откуда вы узнали?
Патси задрожала.
— Я видела, как он входил в офис Бейлби! Мне и в голову не приходило, что это секрет! — Она нервно заморгала и собралась с мыслями, чтобы дать ясный и исчерпывающий ответ. — Вы знаете, что я не сплетница, и всегда стараюсь не лезть не в свое дело, я имею в виду настоятеля. Мало ли что болтают.
Молчание. Сверлящей ее взглядом Джоан, которая так и сидела, вцепившись в руку бедняжки Патси, этого было явно недостаточно. Совсем сбитая с толку, та не могла уже остановиться.
— Я потому и сказала Джеффри, когда мы как-то увидели настоятеля с какой-то девушкой, — не будем, говорю, распространяться об этом, не нашего ума это дело. То есть я уверена, что здесь ничего такого нет, но вы же знаете, как люди любят совать свой нос куда не надо, а служитель церкви всегда представляет особый интерес для злых языков, то есть им всегда подавай пример, даже если это не так, то есть я не имела в виду настоятеля… ну вы понимаете, что я имею в виду… Во всяком случае я ему, Джеффри, говорю: не вздумай вот так по улицам шляться с девушкой, пусть даже по церковным делам…
— С какой девушкой?
— Ну я про девушку, с которой видели настоятеля! — Окончательно растерявшаяся Патси несла уже невесть что. — О, я уверена, что это ваша близкая знакомая или что-то в этом роде, а может, прихожанка — ну, обыкновенная девушка, юная девушка, да я ее толком и не разглядела…
„Она лжет!“ — подумала Джоан, закипая от гнева. Патси не могла не разглядеть девушку, она ее прекрасно видела. Эта любопытная корова посрамит и Шерлока Холмса! Теперь только она так перепугалась, что ни за что на свете не скажет. Надо сменить тактику; ну живо — и вперед!
— А что они делали?
— О, ничего — ничего особенного.
Полного ненависти взгляда Джоан было достаточно, чтобы к Патси частично вернулась память.
— Они ехали на машине — у Дабл Бей… смеялись… совсем как старые друзья, знаете ли, — быстро закончила Патси. — Я так и сказала Джеффри, что все выеденного яйца не стоит, но надо же знать людей, они из пальца высосут и невесть что наплетут, ведь правда? Надо соблюдать крайнюю осторожность. Тем более, когда дело касается настоятеля, столь заметной фигуры, известной всем и каждому. Имя его и так не сходит с языка. Я и говорю Джеффри: привыкай к осторожности, дорогуша, чтобы, когда ты станешь столь же знаменитым, как настоятель…
Роберт проснулся с тяжелым чувством, словно вернулся из небытия. Мир стал холоднее. Выбравшись из постели, он наспех принял душ и, не в силах даже смотреть на завтрак, укрылся в собственном кабинете. Часы проходили за часами, но он, вероятно, ничего не замечал, погрузившись в пучину своего одиночества, такого холодного и неизбывного, что выдержать это было невозможно. Он слышал, как начинает оживать дом, — обычно для вставшего ни свет ни заря это были привычные и радующие душу звуки. Сейчас же у него не возникло ни малейшего желания бежать на кухню, чтобы за дружеской болтовней выпить чашечку чая.
