Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая
Однако Доминик Ануин не интересовался танцами. Он умеренно выпил и теперь наслаждался одиночеством. Ему нравилось стоять одному в тени, покуривая великолепную сигару, предложенную ему Вивианом. Всю свою сознательную жизнь он наслаждался созерцанием других людей. Ему очень нравилось это занятие. Он был также весьма неравнодушен к умной беседе, однако редко использовал разговоры для того, чтобы обмениваться какими-нибудь пустыми или фривольными замечаниями со всякими недалекими, на его взгляд, людьми. Он также не любил осыпать комплиментами хорошеньких молоденьких женщин. Когда они с приемным братом добирались сюда из Сиренсестера, Доминик сразу сказал, что будет чувствовать себя на балу не совсем комфортно. И вообще он староват для подобных увеселений. На что Сесил лишь рассмеялся и ответил:
— Знаешь, дружище, сегодня ночью в Клуни соберется довольно много седых голов. Поэтому ты не будешь там одинок.
Тем не менее Доминик ощущал свой возраст, когда наблюдал за молодыми парами, кружащимися перед ним в танце. Он видел, как молодые люди о чем-то влюбленно шептали друг другу или просто бесцельно бродили по роскошному парку, держась за руки.
Доминик поднял голову и скептически взглянул на луну. Да, эта ночь была предназначена для любви. Ночь, способная взволновать чувства мужчины. И все же пока все вокруг казалось ему банальным и искусственным. Такой бал может вызвать лишь примитивные эмоции, размышлял он. Конечно, ему были очень рады в Клуни, но он еще не до конца понимал хозяина замка. Когда Доминик впервые прибыл сюда, Вивиан излучал очарование. Выглядел он как нельзя лучше, одет был безупречно — в нем чувствовался знатный джентльмен, но все-таки Доминика сразу оттолкнули его холодные голубые глаза и надменность, скрывающаяся за безупречными манерами. Еще более отталкивающе подействовал Вивиан на Доминика, когда все собрались в вестибюле, чтобы посмеяться и покритиковать костюмы друг друга. Вивиан был в рубище отвратительного бродяги-разбойника, на костылях, один его глаз был перевязан черной лентой, спина ссутулена. Вивиан распространял вокруг себя зловещую атмосферу, которую Доминик сразу ощутил.
Если быть откровенным, ему не очень хотелось ехать на этот бал. В те дни он очень много и усердно работал в Парламенте и желал бы как следует отдохнуть, предпочтя остановиться в доме Энгсби — в самом спокойном и красивом доме во всем Глостершире… нет, даже во всей Англии. Но Сесил буквально умолял его поехать с ним, и в конце концов Доминик согласился. Он очень любил Сесила, как и всю семью Энгсби, был очень многим обязан этой славной семье и никогда не забывал об этом. И, придя в неплохое расположение духа, он согласился отправиться с братом на бал. Однако категорически отказался наряжаться во что-нибудь необычное и поехал, как и был, в костюме барристера[33]: в черной вечерней двойке и в парике. Сесил же, напротив, предстал перед хозяином дома в костюме галантного кавалера восемнадцатого столетия.
Доминик вышел из тени, бросил докуренную сигару под куст сирени и стал вглядываться в фигуру женщины, быстро пересекающей лужайку. Это была хозяйка дома. Доминика очень удивило, что леди Чейс идет без сопровождения. Прежде чем выйти на темную террасу, он с удовольствием наблюдал, как она танцует, и нашел ее весьма обворожительной. Доминика редко трогала внешность женщин, ибо, вечно погруженный в работу, он отказывал себе в женской любви. Хотя в прошлом любовная трагедия коснулась его очень близко. Но даже ему пришлось признать, что леди Чейс совсем не такая, какой описывал ее Сесил. Она была потрясающей.
— С ее светлостью связана какая-то тайна, — сообщил ему приемный брат, рассказывая о семье, проживающей в Клуни. — Как ты уже знаешь, мы с Вивианом в Оксфорде дружили. Тогда он был немного с сумасшедшинкой, а временами становился и просто бессовестным. Но он занятный малый. Беда в том, что его отец погиб, когда Вив был еще совсем мальчишкой, и он воспитывался матерью, просто святой женщиной. Но по какой-то иронии судьбы Вив превратился в сущего дьявола. Хотя мы с ним превосходно ладили. Конечно же, я ожидал, что он сделает прекрасную партию, может быть, не сейчас, а позднее. Вместо этого возвращаюсь с родителями из круиза и что же вижу? Он женится на этой никому не известной девушке, да еще не получив университетского диплома!
Затем Сесил поведал Доминику о многочисленных слухах и разговорах вокруг Шарлотты. Что ему было известно наверняка, так это то, что некогда ее звали мисс Гофф, жила она в домике привратника и была воспитанницей и ученицей покойной леди Чейс. Возможно, подытожил Сесил, Вивиан с Шарлоттой безумно влюбились друг в друга и поспешно поженились… и тайно, из-за смертельной болезни ее светлости.
Все это Доминик находил весьма любопытным. Когда он наконец познакомился с Шарлоттой, то был поражен ее молодостью и какой-то совершенно детской трогательной непосредственностью, которые сразу привлекли его. Потом, когда Доминик смотрел в ее волшебные бездонные глаза, от которых у него перехватывало дыхание, он признался себе, что каждый мужчина на месте Вивиана хотел бы одного: попытаться сделать ее своей, безразлично, кто она и откуда. Шарлотта обладала не только красотой, но и каким-то присущим лишь ей одной обаянием. За ее детской чистотой и невинностью угадывались страстность и чувственность натуры.
Ему удалось немного побеседовать с ней наедине, пока к ним не присоединились другие участники веселья, но Доминику не пришлось долго гадать, почему покойная леди Чейс так много времени и сил уделила образованию своей протеже. Он успел отметить гибкость ее проницательного ума и пришел в восторг от ее эрудиции. Он, который сам любил литературу, историю и музыку, коснулся всех этих предметов в разговоре с нею и с удивлением обнаружил, что она мало чем уступает ему в познаниях. Шарлотта умела быть как веселой, так и серьезной, и, казалось, ее вовсе не прельщают флирт и легкомысленные забавы, которые так нравятся женщинам ее возраста. Конечно, она уже была супругой и матерью, и Доминику очень понравилось, с какой гордостью она показывала гостям свою малышку. На первый взгляд, внешне все в Клуни шло превосходно. Но чуть позже, когда Доминик случайно услышал разговор между мужем и женой, он понял, что под внешним глянцем намечается трещина. Это обстоятельство не смогло ускользнуть от проницательного и опытного взгляда Доминика. Шарлотта случайно толкнула мужа, и его костыль скользнул по натертому паркету залы. Она с веселым смехом поддержала мужа, но в эти доли секунды Доминик уловил выражение лица Вивиана. Он с удивлением заметил, что страшный гнев исказил красивое лицо хозяина Клуни. А затем последовало проклятие:
— Черт бы тебя побрал, Шарлотта!
Это чрезвычайно потрясло, изумило Доминика. От него также не ускользнула и реакция Шарлотты: она заволновалась, ее улыбка исчезла, щеки покраснели от унижения. Затем она овладела собой и вышла навстречу новоприбывшим гостям, чтобы поприветствовать их. Весь оставшийся вечер, когда бы Доминик ни смотрел на Вивиана, Ануин находил его очаровательным и радушным хозяином. Но при этом никак не мог забыть о неприкрытой ярости, которую тот обрушил на свою молодую супругу.
И вот теперь Доминик смотрел, как Шарлотта приближалась к нему. На ней было потрясающее платье из роскошной синей парчи, прошитой серебряными нитями. Пышная юбка по бокам изящно подогнута и разукрашена каскадами серебристых пенящихся кружев. Глубокое декольте открывало изгиб белоснежной груди. В этом роскошном платье, украшенном голубыми и серебряными цветами, в напудренном парике, она казалась старше своих лет. Светлые локоны ниспадали на плечи, а лебединую шею украшало ожерелье из сапфиров и бриллиантов, которое в ослепительном свете свечей переливалось всеми цветами радуги. Лицо Шарлотты было чуть-чуть подкрашено специально для данного случая. От этого оно казалось немного неестественным, ибо на самом деле было бледным и усталым. Доминик заметил темные тени под огромными глазами. Когда она застучала своими серебряными туфельками по ступеням, поднимаясь на террасу, Доминик невольно окликнул ее:
— Леди Чейс!
Шарлотта остановилась, приложив руку к груди. Затем, увидев того, кто к ней обратился, она, похоже, почувствовала облегчение, и на ее губах появилась радостная улыбка. Она подошла к Доминику и присела в реверансе, подражая моде тех времен, когда дамы носили платья с кринолином.
— Мсье, — прошептала она.
— Дорогая мадам, как можно… вы без сопровождения, — неловко улыбнулся Доминик. — Окажите же мне такую честь — пригласить вас на танец. Вы выглядите чем-то расстроенной.
Она глубоко вздохнула.
— Я просто… просто я убежала кое от кого, — помедлив, проговорила она.
