Мейв Бинчи - Холодный зной
— Да. — Он так быстро отвернулся, чтобы она не успела увидеть разочарование на его лице, но Синьора все поняла.
— Давай не пойдем на эту экскурсию, — сказал Лу, затаскивая Сьюзи обратно в кровать.
— Я хочу пойти.
— Латинский, римские боги и древние храмы… конечно, ты не пойдешь.
— Мистер Дьюн готовился несколько недель, и Синьора бы хотела, чтобы мы пошли туда.
— Сама она не идет. — Лу говорил со знанием дела.
— Откуда тебе знать?
— Вчера вечером я слышал, как она говорила ему, он сразу погрустнел.
— Тем более мы должны пойти и поддержать его. — Сьюзи встала. Она уже подходила к ванной, когда он подбежал и схватил ее.
Лиззи и Билл приготовили себе сандвичи.
— Разве это не отличная идея? — сказал Билл нетерпеливо, надеясь, что это было хорошим примером для того, чтобы и дома продолжать в том же духе. Билл не переставал молиться, чтобы мысли об экономии денег поселились в голове у Лиззи. Здесь она вела себя очень хорошо и ни разу не взглянула на витрину обувного магазина. Увидев, сколько стоит итальянское мороженое, она сказала, что не будет его покупать за такие деньги.
— О, Билл, не будь идиотом, чтобы приготовить сандвичи, тоже нужны деньги, и если посчитать, то они обойдутся во столько же, сколько мы заплатили сегодня за суп.
— Может быть.
— Но раз ты у нас собираешься работать в международном банке, тогда посчитай, мы будем жить в отеле или на собственной вилле?
— Я бы хотел на вилле, — ответил Билл угрюмо.
— У тебя есть еще какие-нибудь запросы?
— Насчет виллы? — Билл смотрел на нее дикими глазами.
— Нет, насчет возможности работать в банке, ты не забыл, для чего мы учим итальянский? — Лиззи произнесла эти слова официальным тоном.
— Это было для меня на первом месте, но сейчас я учу язык, потому что мне это нравится.
— Ты хочешь сказать, что мы никогда не разбогатеем? — в огромных глазах Лиззи было беспокойство.
— Нет, нет, я вовсе не пытаюсь это сказать. Мы будем богаты.
— Наступит день, когда я пойду в банк и подберу убедительные слова. Поверь мне, так и будет.
— Я тебе верю. А сейчас нам нужно собираться, а после экскурсии зайти и купить открытки.
— Я надеюсь, ты пошлешь одну своему отцу?
— Я смотрю, он тебе понравился.
Они ненадолго съездили в Гальвей и предприняли успешную попытку соединить родителей Лиззи. По крайней мере теперь они разговаривали друг с другом.
— Да, он веселый, с ним интересно поговорить.
— Я так рада, что тебе понравилась моя семья, — сказала Лиззи.
— А тебе моя, — согласился Билл.
Теперь на встречу с его родителями Лиззи стала одеваться скромнее. Она интересовалась работой его отца и бесконечно играла с Олив в крестики-нолики, часто поддаваясь ей, и за ними всегда было весело наблюдать.
— Нам нужно собираться, мистер Дьюн ждет.
— Как ты думаешь, он спит с Синьорой? — спросила она, и ее глаза засветились.
— Если так, то Лоренцо и Констанция уж точно все поймут, — сказал Билл.
Констанция и Синьора оделись и собирались спуститься к завтраку.
— Констанция?
— Да, Синьора?
— Могу я попросить тебя записать все, о чем сегодня будет рассказывать Эйдан? Я не смогу пойти, и мне очень жаль, ну, и думаю, он тоже расстроен. Он ушел очень грустный.
— И вы должны пропустить экскурсию?
— Да.
— Я уверена, он поймет, но я буду очень внимательно слушать, и потом вам все расскажу.
После паузы Кони снова заговорила:
— Синьора…
— Si, Constanza?
— Просто… ну, вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то из нашей группы говорил обо мне плохо, недолюбливал меня или, возможно, потерял деньги из-за моего мужа?
— Нет, никогда. Ничего такого не слышала. А почему ты спрашиваешь?
— Кто-то оставил для меня ужасную записку. Может, это шутка, но я расстроилась.
— А что там написано, скажи мне?
Кони развернула лист и показала Синьоре. Глаза Синьоры наполнились слезами.
— А когда тебе ее передали?
— Ее оставили вчера вечером на столе. Никто ничего не знает, я спрашивала.
— Из нашей группы никто не мог этого сделать, Констанция, это я точно тебе говорю.
— Но кто еще знает, что мы в Риме?
Синьора вспомнила.
— Эйдану сказали, что какая-то сумасшедшая в Дублине спрашивала в агентстве, в каком отеле мы остановились. Возможно, нас кто-то преследует?
— В это трудно поверить.
— Но еще страшнее, что это может быть кто-то из нашей группы, — сказала Синьора.
— Почему я? Сейчас? В Риме?
— Может, кто-то затаил обиду, как вы думаете?
— Не могу сказать. — Кони решила, что не должна больше тревожить Синьору. — Я просто буду внимательна на дорогах, обещаю, ничего не случится.
* * *— Алфредо, ты даже не представляешь, как я расстроила одного человека, из-за того, что не пошла на экскурсию.
— Но есть другие экскурсии, Синьора.
— Эта особенная, понимаешь?
Он приготовил им кофе и сел рядом с ней.
— Синьора, мне очень нужно кое о чем попросить вас.
Она посмотрела на него вопросительно. Он хотел попросить у нее денег. Он не мог знать, что у нее ничего нет. Совсем ничего. Когда она вернется в Дублин, у нее не будет ни пенни. Ей придется попросить Салливанов позволить ей жить бесплатно в их доме до сентября, пока не начнутся занятия в школе. Все до последней монеты она поменяла на лиры, чтобы оплатить свою поездку. Но откуда этому мальчику из простой деревушки, работающему официантом в ресторане, было знать это? Должно быть, увидев ее во главе сорока человек, он решил, что она занимает какое-то важное положение.
— Ты многого не знаешь, — начала она.
— Мне все известно, Синьора. Я знаю, что мой отец любил вас, а вы любили его. Поэтому вы сидели около своего окна и шили все то время, пока мы росли. Я знаю, что вы поступили благородно с моей мамой, и хотя не хотели уезжать, все же уехали по ее просьбе.
— Ты все это знаешь? — спросила Синьора шепотом.
— Да, мы все знали.
— И сколько времени?
— С тех пор, как я себя помню.
— В это так трудно поверить. Я думала… ну, впрочем, не важно, что я думала…
— И нам было так грустно, когда вы уехали.
— Правда? — Она улыбнулась.
— Да. Нам всем. Вы нам так помогали. Мой отец делал вещи, которые бы ни за что не стал делать. Свадьба Марии, магазин, отъезд моего брата в Америку… Все, это все благодаря вам. Мы хотели разыскать вас, когда мама умерла.
— Не совсем так. Он любил вас и хотел для всех самого хорошего.
— Мы хотели написать вам, поговорить, но даже не знали вашего имени.
— Наверное, так было лучше.
— А сейчас, сейчас Бог привел вас в этот ресторан. Я верю, это Бог послал вас. — Она молчала. — И сейчас, я хочу вас попросить об одной вещи.
Почему у нее нет денег? Большинство женщин ее возраста имеют деньги, хотя бы немного. А она никогда не думала о деньгах.
— Пожалуйста, Синьора…
— Да, Алфредо.
— Вы знаете, о чем я хочу попросить?
— Попроси, Алфредо, и если я смогу, то сделаю.
— Мы хотим, чтобы вы вернулись. Мы хотим, чтобы вы возвратились домой, Синьора. К себе домой.
Констанция не стала завтракать, а сразу отправилась в магазин. Она купила мягкие удобные туфли и длинный шелковый шарф для Синьоры… Она отрезала этикетку на случай, если Элизабет увидит имя дизайнера и поймет, как дорого он стоит, и станет громко это обсуждать. А еще купила то, что ей было нужно, и вернулась, чтобы успеть вовремя.
Всем очень понравилась экскурсия. Мистер Дьюн был очень доволен. Он отвечал на вопросы и иногда, поглядывая на Констанцию, замечал, что она постоянно машет фотоаппаратом, но не делает снимков.
Потом все разбились на группы, чтобы съесть сандвичи, принесенные с собой. Кони Кейн посмотрела на Эйдана Дьюна. Он ничего не ел, а просто сел и с отсутствующим видом смотрел перед собой. Он рассказал всем, как добраться до отеля, и убедился, что Лэдди находится в надежных руках Бартоломео и его маленькой подруги Фионы. А потом снова замер, и вид у него был печальный.
Кони хотелось присесть рядом, но она не знала, как можно ему помочь. Она прошла в ресторан и заказала себе рыбу на гриле и вино. Попробовав еду, она подумала, кто мог приехать сюда из Дублина, чтобы напугать ее. Мог ли Хари послать кого-то? Эти мысли так тревожили ее. Анонимное письмо в римском отеле. Разве можно относиться к этому серьезно? Но, возвращаясь в отель, она шла очень осторожно, близко прижимаясь к стенам зданий.
На ресепшене она нервно спросила, не было ли для нее новых сообщений.
— Нет, синьора Кейн, ничего.
В этот вечер все чувствовали себя уставшими. Если бы у Кони было настроение, она бы пошла с Фран и Кэти по магазинам и в кафе, но ей было страшно выходить ночью. А вдруг кто-то действительно подкарауливает ее, чтобы сбить?
