Нора Робертс - Танго над пропастью
- Мечтай дальше, - буркнул он.
- Что, уж нельзя и помечтать?
- Марго, твое дело существует меньше года, а месяц назад ты была на грани банкротства. Во всем мире нет такого банка, который дал бы тебе кредит. Ты просто не можешь этого себе позволить!
- Знаю, - она одарила его лучшей из своих улыбок - той, которая принесла ей в свое время успех и славу. - Но ты можешь!
Джош чуть не поперхнулся.
- Ты хочешь, чтобы этот чертов дом купил тебе я?!
- Не совсем так... - Марго набрала в грудь побольше воздуха и выпалила единым духом:
- Я подумала, что, если бы ты купил этот дом и женился на мне, мы бы оба могли здесь жить!
Джош потерял дар речи, глаза застлал туман, и он понял, что, кажется, не может дышать.
- Мне надо сесть.
- Я понимаю, что ты чувствуешь...
Марго стиснула руки, ладони были влажными от пота.
Джош опустился на скамью.
- Так я должен жениться на тебе, чтобы ты могла жить в этом доме? Я правильно понял?
- Чтобы мы могли в нем жить! - поправила его она. - Вместе. Когда не будем путешествовать.
- Но ты только что сказала, что не хочешь, чтобы все было по-прежнему!
- Не хочу. Все было слишком легко. А теперь я хочу настоящего, всамделишного... Я люблю тебя! - Слезы внезапно подступили к ее глазам, и Марго отвернулась. - Я очень тебя люблю. Я, наверное, могу без тебя жить можешь не бояться, что я, как Серафина, брошусь со скалы, - но я не хочу жить без тебя! Я хочу выйти за тебя замуж, быть твоей женой, создать семью. Больше мне нечего сказать.
- Больше тебе сказать нечего, - медленно повторил он. Сердце уже не так бешено колотилось, но оно распирало грудь. До боли. А улыбка, расплывшаяся по лицу, резала щеки. - Наверное, теперь моя очередь что-то сказать.
- И я никогда не буду тебя обманывать!
- Помолчи, Марго. Мне жаль тебя: ты потеряла шанс полюбоваться тем, как я приползу к тебе на коленях. Но узнай, по крайней мере, что я был не прав. И еще - что я всегда был о тебе гораздо лучшего мнения, чем ты о себе. Больше мне нечего сказать.
- Вот и прекрасно.
Что ж, если ему больше нечего сказать, ей остается только уйти. И главное - уйти с достоинством. Но Джош положил ей руку на плечо и достал что-то из кармана.
Кольцо сияло, переливалось, манило! Марго прикрыла рот ладошкой.
- Боже мой!
- Обручальное кольцо бабушки Темплтон. Ты помнишь ее?
- Я... Да. Да!
- Она завещала его мне. Как раз в тот день, когда я застал тебя с твоим итальянским другом, я взял его из сейфа. Оно лежало у меня в кармане.
- Ой!
- Нет, только не садись, - он поддержал ее под руки. - Я хочу, чтобы ты готова была упасть в обморок. Еще было бы неплохо, если бы ты лепетала что-нибудь невнятное, раз уж ты нарушила мои планы и я не смог при свечах встать перед тобой на колени.
- Ой. - Марго уронила голову ему на грудь. - Ой-ой-ой!
- Не плачь. Терпеть не могу, когда ты плачешь!
- Я не плачу. - Она подняла лицо, и Джош увидел, что она смеется - А ты знаешь, я ведь сама хотела сделать тебе предложение!
- Какое предложение?
- Господи, ну почему у нас все шиворот-навыворот?! - Марго утерла слезы рукой. - В тот вечер я хотела просить тебя жениться на мне! И, понимая, что уговорить тебя будет нелегко, спланировала все заранее...
- Шутишь!
- Да сними ты эти проклятые очки! - Она схватила их и забросила за спину; они со звоном шлепнулись на каменный пол террасы. - И все-таки я тебя опередила. Я первая сделала тебе предложение! - Она выхватила у него из руки кольцо. - И ты согласился. Вот доказательство!
- Я еще ничего не сказал, - заметил Джош и протянул к ней руки. - Черт возьми, Марго, не ускользай! Я взорвусь, если немедленно не обниму тебя.
- Скажи "да". - Она отпрыгнула в сторону, держа в руке кольцо. Сначала скажи "да".
- Ну хорошо, да! Черт возьми, я беру тебя в жены!
Он поймал ее на лету, и Марго почувствовала, как все в ней перевернулось. Нет, не оттого, что закружилась голова. А оттого, что рядом с ней был именно этот мужчина.
Джош приник к ее губам.
- На всю жизнь, - прошептал он, держа ее лицо в своих ладонях.
- Нет. Навеки. Я хочу - навеки.
Тогда Джош взял ее руку и, не сводя с нее глаз, надел ей на палец кольцо.
- Договорились, - сказал он.
