Элизабет Эллиот - Обрученные (Ремингтон - 3)
- Именно это я и хотел сделать, - в голосе Фиц-Алана, к удивлению Клаудии, слышались ироничные нотки. - Я рад, что наши желания сходятся.
- Вы в этом сомневались?
- Ваш брат приложил множество усилии, чтобы вы могли сбежать из Монтегю, - заметил Фиц-Алан. - И, судя по всему, вы последовали за ним добровольно.
- Даете предупредил меня, что меня повесят, если я останусь. Он сказал, что Гай сам отдал приказ о моей казни, как только пришел в себя.
Фиц-Алан долгое время молчал.
- Ваш брат - лжец, миледи, - сказал наконец он. - Гай очнулся, только когда вы были уже далеко от Монтегю. Он, правда, бредил, но и в бреду не отдавал таких приказов.
- Гай верит, что я участвовала в заговоре Данте?
Фиц-Алан прищурился.
- Я не могу взять на себя смелость отвечать на такой вопрос. Об этом вам лучше спросить самого Гая.
За три дня, проведенных в обществе Арманда, Клаудия устала от таких ответов. Фиц-Алан был последним человеком, которому она могла доверять, однако она по своей воле намеревалась ехать с ним. Вряд ли он обманул ее, рассказав о поединке Данте с Гаем. Клаудия должна увидеть их, пока один не убил другого.
- Как далеко мы от аббатства?
Высокие облака покрывали широкую долину мозаикой теней. Но даже в тени невозможно было найти желанную прохладу, и над сочными зелеными лугами воздух дрожал от жара. Гай находился на краю укрепленного лагеря, разбитого его армией. Его боевой конь, которого донимали мухи, то и дело встряхивал головой. Гай не обращал внимания ни на мух, ни на жару, хотя под доспехами буквально плавал в поту. Сквозь щель шлема он пристально наблюдал за воротами аббатства Келсо, высящегося перед ним на холме. Наконец, после долгого ожидания, в воротах показался одинокий рыцарь в полном боевом снаряжении, сопровождаемый скачущим на кобыле оруженосцем. Всадники неторопливо спустились вниз по склону, потревожив покой пасущихся на нем овец, которые разбежались в разные стороны, протестующе блея. Затем всадники скрылись из вида, въехав в небольшую рощу.
Деревья росли вдоль берета пересекающей долину речки. Под их сводами, наверное, приятно укрыться от жары, с легкой завистью подумал Гай и обернулся к Кенрику. У того было опущено забрало, и выражение его лица осталось для Гая загадкой.
- Он умно поступил, спрятавшись в монастыре, - произнес Кенрик. Голос, исходивший из-под опущенного забрала, был непривычно глух. - Но надолго ума ему не хватило, раз он решил покинуть убежище.
Гай вновь посмотрел на рощу.
- Кьявари не совершил еще ни одного глупого поступка. Наоборот, он всех нас выставил дураками. Сперва он выкрадывает Клаудию, затем, когда я прочесываю в его поисках округу, возвращается в Монтегю и прикрепляет вызов на поединок прямо к двери моей спальни. Я много бы отдал, чтобы узнать, как он ухитрился все это проделать.
- Как и мы все, - согласился Кенрик, - но вот-вот удача отвернется от него. От Фиц-Алана поступили хорошие новости. Скоро мы поймаем эту лису в ее же собственную западню.
- После тех новостей Фиц-Алан не дает о себе знать вот уже три дня, хмуро заметил Гай. - Так что лиса по-прежнему опережает охотников.
Из-за деревьев показались Данте и его оруженосец, и Гай прекратил разговор с Кенриком. Не было ни одного человека на свете, кого бы Гай ненавидел с большей силой, чем брата Клаудии. Даже барон Лонсдейл не вызывал у него таких чувств. Данте был гораздо искушеннее в искусстве предательства, нежели его дядя. Он отравил Гая, похитил его невесту, затем заставил его впустую рыскать по всему графству. Он обвел его вокруг пальца, как мальчишку. Глядя на скачущего к нему всадника, Гай поклялся, что этот человек заплатит ему за все. И что самое важное - Данте несет ответственность за измену Клаудии. За эти пять дней у Гая было достаточно времени, чтобы обдумать последние события. Ему было совершенно очевидно, что Клаудия не участвовала в заговоре брата. Гай слишком хорошо знал Клаудию, чтобы не понять! выражение ее лица в тот момент, когда на пиру он почувствовал яд в крови - в глазах ее отражался лишь страх за любимого человека н сострадание. Гай сделал вывод, что она ничего не знала о Данте, пока тот не явился за ней в темницу. Конечно, Данте сказал сестре, что дал Гаю не смертельную дозу отравы. Но как он убедил ее бежать с ним?
Гаю вспомнились клятвы, которые он давал ей, клятвы одурманенного любовью глупца. Сколько раз он говорил, что готов ради нее пожертвовать семьей! Когда перед ней встал аналогичный выбор, она предпочла быть с братом. Стоило Гаю подумать об этом, у него начинало мучительно ныть сердце.
Клаудия предала его. Но хуже всего было то, что ее предательство ничего не меняло. Он никогда больше не сможет доверять ей, но его решение жениться на ней осталось неизменным. Неважно, что она за человек, неважно, кому она предана больше - он полюбил ее навсегда. Клаудия - его величавшая и единственная слабость. Хотя бы по этой причине он должен жениться на ней - в руках врага она будет страшным оружием против него. Доказательство тому вызов Данте.
Прищурившись, Гай посмотрел на приближающуюся к нему судьбу в образе Данте. Одинокий рыцарь скакал без малейших признаков волнения, невзирая на то, что его ждала неприятельская армия из двух сотен рыцарей. Храбрый дурак, подумал Гай. К тому же еще и богатый: Золотые и серебряные насечки на его доспехах ярко сверкали на солнце, а белые перья, украшавшие Шлем и уздечку лошади, стлались по ветру с царственным великолепием. За спиной у Данте развевался темно-красный плащ, и в левой руке он сжимал щит того же цвета. На щите не было ни герба, ни девиза, и из рассказов Клаудии Гай знал этому причину: не будучи ничьим вассалом и признанный бастардом, Данте мог выступать лишь от своего собственного имени. Кроваво-красный цвет, который он выбрал для себя, шел ему как никакой другой - королевский убийца пролил, конечно же, немало крови.
Гай ожидал, что Данте будет держаться на безопасном расстоянии, готовый при первом же признаке опасности ускакать назад в аббатство. Вместо этого он остановился на расстоянии вытянутой руки от Гая. Самоуверенный наглец, подумал Гай.
- Я привез вам послание короля, - произнес Данте. Прорезь в его шлеме имела форму креста, и голос звучал гулко и полнокровно. К удивлению Гая, в речи Данте отсутствовал даже намек на итальянский акцент, который был так свойственен его сестре. Сняв латную перчатку, Данте достал из нее небольшой свиток и протянул его Гаю. - Я могу и на словах передать его содержание, хотя не сомневаюсь, что вы захотите иметь письменное подтверждение.
Не произнеся ни слова, Кенрик подъехал к Данте, забрал бумагу я вернулся на свое место рядом с братом. Сломав печать, он развернул свиток и начал его читать.
- Король призывает вас решить разногласия мирным путем, - продолжал Данте. - Перед тем как я выехал из Лондона, Эдуард заставил меня поклясться, что я не убью вас в отместку за позор моей сестры. Но он ничего не сказал о честном поединке. - Внезапным движением Данте бросил перчатку на землю перед Гаем. Кони занервничали, и все три всадника до предела натянули поводья, чтобы удержать животных на месте. - Я вызываю тебя на бой, Гай де Монтегю!
Гай поднял забрало, желая, чтобы голос его звучал в полную силу.
- Если принять во внимание мое нынешнее настроение, ты поступаешь весьма опрометчиво, бросая мне перчатку.
- Я знаю, что делаю, - холодно ответил Данте. - Я хочу биться с тобой до смерти!
На лице Гая появилась жесткая улыбка.
- Но почему ты полагаешь, что я приму твой вызов, Кьявари? Я могу убить тебя прямо сейчас - за твое предательское поведение. Я не давал никаких обещаний королю насчет твоей жизни.
- Я думаю, будет лучше, если сначала ты прочтешь послание короля, хладнокровно сказал Данте.
Гай взглянул на Кенрика, который, также подняв забрало, читал бумагу.
- Что там?
- Эдуард велит тебе соблюдать такое же соглашение, какое он заключил с Данте, - произнес Кенрик. - И еще он удостоверяет, что Данте - законный защитник леди Клаудии. Ее дядя не имел права заключать от ее лица свадебный договор. - Он многозначительно посмотрел на Гая. - Король полагает, что тебя порадуют эти новости, поскольку помолвка была совершена насильно. Эдуард объявляет ее недействительной.
Гай почувствовал, что у него перехватывает дыхание. Их помолвка недействительна - это означает, что у него нет законных прав на Клаудию. Внезапно новая мысль пришла Гаю в голову, и он метнул быстрый взгляд на Данте, Может быть, поединок для него - просто способ пересмотреть условия брачного договора? Ведь теперь, заполучив Клаудию, он имеет все козыри на руках.
- Чего ты хочешь от меня, Данте?
- Твоей крови, - последовал уверенный и быстрый ответ.
- Я не сделал ничего, что могло бы наложить на твою сестру клеймо позора, - спокойно произнес Гай, хотя и понимал, что множество его людей слышат их беседу. К сожалению, вряд ли Данте так глуп, что согласится на встречу с глазу на глаз в шатре Гая. - Насколько я знал, Клаудия была обручена со мной, и в моих глазах и в глазах закона она была моей. У тебя нет причин вызывать меня на бой, поскольку я обращался с Клаудией со всем уважением, достойным моей нареченной. В течение двух недель я собираюсь назвать ее моей женой.
