Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Нежная душа
Щеки Лоры порозовели от волнения.
— Что ты этим хочешь сказать? — спросила она.
— Мама, он напивается и плохо себя ведет. Теперь ты понимаешь? У Шарлотты были серьезные основания для побега. Жозеф пригрозил, что ей придется вернуться жить к отцу, и она испугалась.
— Господи, это невозможно! — вздохнула Лора.
В молодые годы ей пришлось торговать своим телом, чтобы выжить, поэтому она не сочла нужным изображать непонимание.
— Бедная крошка! Теперь мне многое понятно, — сказала Лора. — Не волнуйся, Эрмин, я поговорю с Бетти.
Успокоенная, Эрмин поднялась в свою комнату, к Тошану. Он уже уложил сына на кровати и снимал с него пеленки.
— Наш Мукки такой маленький, а уже пытается танцевать! Только посмотри на него! — сказал он, смеясь.
— Прошу тебя, называй его Жослином, это доставляет маме столько удовольствия, — сказала Эрмин первое, что пришло в голову. — Это его христианское имя. На будущей неделе кюре в Шамборе его окрестит. Тебе придется привыкнуть звать его настоящим именем.
— А я, по-твоему, должен откликаться на имя Клеман? — помрачнев, спросил молодой отец. — Вы тут, в Валь-Жальбере, разводите слишком много церемоний.
— У нас есть более важные темы для разговора, Тошан! — сказала Эрмин, укладываясь рядом с сыном. — И мне совсем не хочется с тобой ссориться. Не сегодня. Ты выслушаешь меня?
Он кивнул, но на лице так и осталось обиженное выражение. В нескольких словах она рассказала ему, что заставило Шарлотту одеться потеплее и, прихватив пару печений, убежать из поселка. Тошан позабыл про свои обиды.
— Мне эта девочка нравится! — воскликнул он после недолгого молчания. — Она храбрая. Если никто не может ее защитить, нам придется забрать ее с собой, к моей матери. Тала будет счастлива поселить ее у себя.
— Это очень мило с твоей стороны, — сказала Эрмин, не осмеливаясь поднять на мужа глаза.
До этой минуты они не затрагивали тему, которая волновала умы обоих. Что они планируют делать в ближайшем будущем?
— Мы ведь совсем не готовы к отъезду, — наконец заговорила Эрмин негромко. — Мы только что приехали, и зима едва началась. Мы навестим Талу в начале лета.
— Навестим? — удивленно переспросил супруг. — Эрмин, мы вернемся туда, где наш дом. В начале лета, пусть так, хотя я спрашиваю себя, чем буду заниматься все это время. Работы здесь нет, мужчины ездят в Роберваль и в Шамбор. Твой поселок опустел. Пожалуй, мне это нравится, вот только я не могу сидеть сложа руки в доме твоей матери. Я привык зарабатывать на хлеб, или, по крайней мере, помогать. Этот мальчик, Арман Маруа, управляется по хозяйству, заготавливает дрова. А у меня нет возможности сделать хоть что-то полезное. Неужели ты думаешь, что я смогу просидеть в гостиной полгода, не ударяя палец о палец?
— По крайней мере, работать тебе не обязательно. Мама предложила нам свое гостеприимство. И Валь-Жальбер еще не опустел, в нем живет добрых пять десятков людей.
Эрмин погладила мужа по щеке, гладкой и смуглой. Он поймал ее пальчики и поцеловал их.
— Сходи покатайся на коньках за отелем, — пошутила она. — Каток остался на прежнем месте. Если помнишь, там я увидела тебя в первый раз. Это было тринадцатого марта 1929 года. Мне было четырнадцать лет, и я возвращалась от мадам Дунэ, дорогой Мелани. Она тоже уехала из поселка. Жаль! Теперь она живет у одного из сыновей, в Робервале.
Лицо Тошана посветлело. Он улыбнулся одной из тех улыбок, при виде которых молодая женщина теряла голову от любви.
— Завтра я запрягу собак и отвезу тебя к Мелани Дунэ. Ты меня с ней познакомишь. Она будет рада посмотреть на твоего мужа и сына.
Эрмин вздохнула с облегчением, поняв, что к нему вернулось хорошее настроение. Ее внимание переключилось на малыша. Она запеленала его в чистое и уложила в колыбельку, по всей вероятности, купленную Лорой в ожидании их возвращения.
— Я знаю, что тебе здесь скучно, — сказала она Тошану, — но я всем довольна. Прошу тебя, будь терпеливым. Я провела много месяцев в хижине, с твоей матерью. Теперь твоя очередь. Сходи на охоту, съезди за покупками для нас. У меня закончилась детская присыпка. Сегодня после обеда я могла бы отправиться в бакалейный магазин в Шамбор, но решила провести день с Шарлоттой и мамой. У меня в голове все перемешалось…
Тошан встал и подошел к кровати, чтобы нежно ее обнять. Он коснулся губами ее лба, потом расцеловал в щеки. Эрмин была такой красивой, такой милой…
— Ты мое сокровище! — сказал он, прижимая ее к себе. — Ты и Жослин, наш сын. Я буду стараться, обещаю. Со мной не всегда легко ладить, такой уж у меня характер. Прости меня!
— Мне не за что тебя прощать! Вот увидишь, мама примет тебя таким, какой ты есть. А пока — я очень проголодалась, просто волчий аппетит! Мне нужно поесть, чтобы появилось молоко для следующего кормления.
Молодая чета спустилась на первый этаж. Сидящая у камина Лора, похоже, ждала их. Тут же стоял, согревая у огня руки, Ханс Цале.
— Здравствуйте! — приветствовал он Эрмин и Тошана. — Я искал девочку, но вернулся, как только узнал, что вы, Эрмин, ее нашли. Благодаря вам мы избежали самого страшного.
— Где Элизабет? — спросила молодая женщина. — Мама, ты с ней поговорила?
— Да, конечно, — смущенно отозвалась Лора. — Мы обсудим это позже, дорогая. Иди скорее завтракать. Шарлотта в кухне, Мирей жарит для нее яичницу на сале. Она уже приготовила девочке комнату. Наша маленькая подопечная совсем выбилась из сил. Думаю, она целую ночь не смыкала глаз.
Эрмин не стала настаивать. Она поняла, что мать не хочет предавать огласке постыдное поведение Жюля Лапуанта. Разумеется, Ханс ничего об этом не знал.
«Бедная мамочка! — подумала молодая женщина. — Теперь, когда я приехала, ей, конечно же, хотелось бы, чтобы все было хорошо, но такого никто не мог предвидеть!»
Она посмотрела на мать и с огорчением отметила, что лицо у Лоры грустное. Те, кому доводилось увидеть их вместе, говорили, что мать и дочь удивительно похожи. Это сходство стало еще более явным, когда Лора, стремясь спрятать несколько седых прядей, покрасила волосы в очень светлый блонд. Она была на четыре сантиметра выше дочери и могла похвастаться такими же, как у Эрмин, ясными голубыми глазами. Черты их лиц были практически идентичными. Однако Эрмин унаследовала от отца более пухлые ярко-розовые губы и чуть более выпуклый лоб.
— Тошан собирается в Шамбор! — объявила молодая женщина. — Мамочка, может, тебе что-нибудь нужно? А завтра он отвезет меня в гости к мадам Дунэ. Это прекрасный повод съездить в Роберваль.
— У нас все есть, Мирей за этим следит. Но я бы попросила Клемана привезти мне медовых пастилок, у меня болит горло.
— С удовольствием, — отозвался зять с легкой иронией в голосе.
Про себя он подумал, надолго ли затянется эта война имен и прозвищ.
После насыщенного событиями утра и прошедшего в молчании завтрака Эрмин наконец смогла поговорить с матерью тет-а-тет. Шарлотту уложили спать, Мирей мыла посуду. Тошан с Хансом вместе уехали в Шамбор.
— Как тихо, — заметила Лора. — У тебя удивительно спокойный малыш. Он засыпает после каждого кормления и совсем не кричит.
— Зато уж когда он плачет, то его слышно в гостиной! — пошутила молодая женщина.
Они удобно устроились на обтянутом бархатом канапе с многочисленными подушками. Лора взяла дочь за руку.
— Дорогая, я так по тебе скучала! Для меня это была большая жертва — отпустить тебя с Клеманом прошлой зимой, почти год назад.
— Я тоже по тебе скучала, мамочка! — отозвалась Эрмин. — Особенно когда была беременна. Тала обращается со мной очень хорошо и заботится обо мне, но с тобой мне было бы спокойнее. Я выбрала не самую легкую жизнь, верно?
— Скажем, скорее ты выбрала не самого обычного мужа, — с улыбкой ответила Лора. — Он не похож на тех, с кем мы привыкли общаться. Мне бы хотелось, чтобы он не подчеркивал так свое индейское происхождение. Не обижайся, но ему нужно обрезать волосы.
Эрмин сама не заметила, как расстроилась.
— Мама, ты радушно приняла. Тошана, но не прошло и трех дней, как ты уже принялась его осуждать. Если так будет и дальше, мы не сможем остаться у тебя до лета. Тебе довелось увидеть его ребенком, ты знаешь, в каких условиях он рос. Тебе следовало бы проявить больше снисходительности.
Лора на мгновение закрыла глаза. Черноволосый мальчик на пороге хижины… На берегу реки Перибонки бушует страшная метель. Жослин, ее муж, просит приюта у отца Тошана, Анри Дельбо.
«Я мало что помню о том ужасном вечере. Я была в отчаянии, сгорала от жара. Жослин оставил Эрмин на пороге монастырской школы, чтобы не везти ее с собой на север. Милосердный Боже! Как я была несчастна!»
— Мне он нравится, Эрмин, — ответила Лора. — Но у меня такое впечатление, что он хочет нас разлучить. И, откровенно говоря, я немного тебя к нему ревную.
