Ксения Васильева - Удар с небес
Улиту озарило: она составит завещание на Ангела! Да, именно так. Никому так не нужно все это как ей, девочке, не имеющей ничего. Ангела не выбрал Макс. Как странно... Он выбрал такую инфантильную девочку... И говорит, что это я давно... Но я была все же другой. Это у него такое преставление обо мне.
- Даг, у меня есть кому оставить! - Воскликнула она.
- Да-а? - Обрадовано вскрикнула и Дагмар, - кто это? Тот мальчик-красавчик? - Усмехнулась она.
... Ах, старая грымза, что-то заметила! Улыбнулась проницательности Дагмар Улита.
- Нет, мальчик сам по себе богат, о нем позже я тебе расскажу, - вдруг решилась Улита и назвала впервые свою мать - на "ты".
- Девочке, помнишь, может быть, черненькая с синими глазами?
- Да, да, - возбужденно заговорила Дагмар, - она так мне понравилась. Такая мальчик-девочка!
- У нас её так и зовут, - рассмеялась Улита, - А она бедная девочка и очень способная. И потом... Если бы не она... Все бы случилось много позже.
- Расскажи... - Попросила Дагмар.
Они долго сидели и говорили.
И нечаянно-негаданно, за этим разговором мать и дочь сблизились и Улита подумала, что... все может измениться!
44."КРАСНЫЙ ЦВЕТ ПРЕДАТЕЛЬСТВА".
С утра у всех так дребезжали нервы, что, если хорошо прислушаться, то можно было бы это уловить.
Приехала Дагмар, свежая и энергичная. Свежее всех, это точно! Леонид Матвеич был при бабочке и кожаном жилете.
Он похудел, спал с лица, и выглядел вполне ещё молодым человеком. Он не пил и был занят любимым делом. Вот и весь рецепт.
Алена вышла из апартаментов, бледная как луна. Ей быстро дали кофе с ликером и через полчаса она смогла разговаривать и реагировать на людей. С ней удалилась Дагмар.
Она просто и ясно, ещё раз, повторила то, что было в тот день множество лет назад.
... Даг не пошла на трибуны, как не ходила никогда, а ждала Рафаэля в машине. Но когда услышала не победный общий крик, а гул, похожий на вой, выскочила из машины, потеряла по дороге туфли-лодочки, и босиком промчавшись по ряду трибун, которые внезапно замолкли, скатилась на арену, ещё не видя ничего, но уже ЗНАЯ, ЧТО ОНА УВИДИТ. И увидела. На своем красном плаще, весь в крови, лежал её Рафаэль. Мулета, тоже в крови, в холке быка, мертвая туша которого валялась рядом. Быка звали Хуан. Пока она бежала, она задыхалась от рыданий, которые никак не могли вырваться наружу, бились где-то в груди, горле и ей пришлось рвануть платье, чтобы не задохнуться и оно просто разлезлось от этого страшного рывка.
И так, босиком, с разорванным на груди платьем она упала на грудь Рафаэля и он открыл глаза... Она стала целовать его и повторяла, - ты жив, жив!
А он пытался улыбнуться и тихо, еле-еле, одними губами сказал: амор (любовь), Даг... И ещё - Патриа (Родина)... Откуда-то появился Андрэ, она ничего не понимала, только кричала, - он жив, врача, умоляю врача!..
И увидела, что он умер. И сама будто умерла, потеряла сознание. Надолго.
- Вот, девочка, как это было тогда...
Дагмар глубоко проникла взглядом в глаза Алены, - ты поняла? Алена, затрясясь, прошептала, - поняла.
- Только не волнуйся так, это давнее прошлое. Ты видишь, я спокойна. Иди, садись в машину. - И сказала еще, - я буду поблизости.
Подошла Ангел, подергала платье у Алены на груди, - не слишком крепкий материал?
- Нет, - сказала Алена отвлеченно, - я пробовала, марля очень тоненькая...
- Хорошо, - сказала Ангел и ушла куда-то.
Подходил Учитель, что-то объяснял, но она еле слышала, - об одной дорожке на трибуне, выгородке... А то такая путаница может произойти...
- Не будет, - ответила она и сказала, - уходите все.
И все ушли.
Она села в альфу Дагмар, надела наушники и стала слушать.
Прозвучал гонг. Начало боя...
Алена вздрогнула и по ней мгновенно пробежал озноб...
Сейчас Он ещё жив! Вот рык быка... Вот крик трибун - Оле! - вот свист восхищения!..
И вдруг - тишина. Мгновенная. И сразу будто весь театр в один миг дохнул - а-ах-х...
И страшный гул - вой понесся с трибун.
Алена выскочила из машины, по щекам её лились слезы, ей нечем было дышать и она рванула платье на груди...
Где-то на краю сознания мелькнула мысль - рано платье... но она неслась не обращая внимания ни на что.
В ней билось одно - ЭТО случилось!
По дороге она потеряла туфли, с трибун вниз бежала босая, и, рыдая и крича - Макс! Макс! - летела как ветер к красному пятну на арене, разрывая на груди платье до основания, и все увидели её белые козьи грудки, которые вздрагивали и сверкали на солнце.
А она, наконец, вспомнила имя героя и закричала, - Федерико!
Но тут, добежав до лежащего на песке арены Макса, увидела его закрытые глаза, красное вокруг него, - кровь! и кинулась ему на грудь, забыв, что платья на ней почти нет.
Она целовала его губы, глаза, волосы и шептала, - я люблю тебя, я люблю тебя...
И он отвечал ей - я люблю тебя, я люблю тебя...
Алена забыла о камерах, о кино, о том, что на неё смотрит столько людей...
Слезы все катились у неё из глаз и вдруг прорвались рыданием. А с трибун бежали какие-то люди, её хотели оторвать от Макса - Федерико, но она вцепилась ему в плечи и тогда он, открыв широко глаза, прошептал, - амор, амор... Эми... и потом совсем тихо
Патриа.
И вдруг замер, откинув вбок голову. И когда Алена увидела это, она потеряла сознание.
Очнулась она у себя в апартаментах.
Где была куча народу. К ней сразу подошли Дагмар и Улита.
Они смотрели на неё как-то странно и ей показалось, что она плохо все сделала или что-то случилось с Максом.
- Макс?.. - спросила она.
- Он здесь, - откликнулась Улита, - ты пока отдохни, девочка моя...
- Ну, ты дала! - Изумленно закричал подошедший Леонид. - Так рвануть! Ну, Сара Бернар! Алиса Коонен! С ума сойти, как она неслась, как разрывала платье!.. А как рыдала! О, Боже, я видел, как плакали в массовке. Только ты сначала забыла имя...
Дагмар легко улыбнулась, - это поправимо.
- Но я больше не смогу... - прошептала Алена.
- И не надо, все равно - озвучка! В общем так, - ты великая актриса, мне так сдается, - сказал Учитель как-то будто смущаясь и отошел в сторону. - и Макс был хорош! Играть вам, дети, и играть!
И все ушли, она не заметила, как, - испарились. А к ней подошел Макс и сел рядом.
- Макс, - она дотронулась до его губ пальцами и глаза наполнились слезами.
Он наклонился к ней и шепнул: я люблю тебя...
- И я... - эхом отозвалась она и вдруг сказала, - сегодня ночью мы будем вместе.
- А если днем? - Спросил он, улыбаясь.
Он постарался снизить пафосность, забыв, как сам недавно вызывал на дуэль. Просто он был со "своей"...
Задернул занавеси на окнах, закрыл на ключ дверь.
Подошел к ней, медленно снял с неё обрывки платья, стянул трусики и она осталась лежать, не шевельнувшись, - совершенно об - наженная.
Быстро разделся сам и лег рядом с нею, и она почувствовала, как в бедро ей упирается что-то горячее и твердое...
Она вздрогнула и уже хотела сказать - не надо...
Но он стал целовать её, не давая ей сказать ни слова и прошептал, сейчас будет больно, моя крошка... Потерпи...
И ЧТО-ТО вошло в неё и её пронзила острая, почти невыносимая боль и она чуть не закричала, но он зажал ей рот губами.
Так они лежали некоторое время и она чувствовала, что из неё что-то льется... Кровь, подумала она, но другая... Живая.
Он нежно двинулся в ней, боль ещё не прошла, но как бы притупилась и она почувствовала отголосок того, что наверное и называют любовью, счастье...
Она обхватила его голову руками, смотрела в его странно напряженное лицо и прошептала, - Макс, я так люблю тебя...
Скоро она перестала ощущать себя, чувствовала только его и это уносило её куда-то в высь.
И от неведомого этого ощущения отключилась, а когда пришла в себя, увидела над собой лицо Макса.
Он улыбался ей нежно и ободряюще.
- Ну, не так уж я страшен? - Спросил он смешливо.
Она серьезно ответила, - мне от тебя ничего не страшно и не больно.
И она увидела, что глаза у него как-то блеснули, - неужели слезы? У Макса - слезы? Из-за нее? Алены? Уродливой девочки из Славинска?..
Под утро, - когда он ушел от нее, вернее, она ласково прогнала его, Алена, не проспав ни минуты, решила бежать.
Все хорошо. Она - женщина Макса и любит его, а он - её, но нельзя, чтобы их любовь превратилась в обыденность. После того, что было на арене, после их любви... Нужно исчезнуть. Так ей подсказывала интуиция. Исчезнуть, чтобы он не видел её, а думал о ней. Сейчас перерыв в съемках, другие будут играть, она - позже... До этого может произойти все, что угодно, а если продлится у него любовь к ней, тогда все правильно, нет... - она будет держать себя так, что никто ничего и не подумает. Интрижка. И только. Так решала вдруг ставшая снова рассудительной, Алена. В общем, загадывать нечего, а надо садиться в самолет, писать письмо Улите и Лему и бежать. Ведь если она увидит холод в его глазах, - тогда и вправду настанет катастрофа, которую она вряд ли переживет... А сейчас уходит она. Так, он её не забудет! Как Улиту... Которую он не забудет никогда. И этого она тоже забыть не может, а - нужно!
