Франческа Клементис - Большие девочки не плачут
После того как Дэвид ушел, Джефф сел за стол и принялся читать бумаги, имеющие отношение к эксперименту, не пропуская ни одного слова. Состоявшийся только что разговор очень, очень не понравился ему. Он не имел намерения разрешать Дэвиду продолжать эксперимент с таблетками. Ему хотелось знать, что заставляет Дэвида быть таким уверенным в том, что окончательные результаты оправдают целесообразность проекта и докажут несомненную важность оксиметабулина.
А чтобы это узнать, ему нужно было получить доступ к базе данных. Он снял трубку.
— Джейн? Это Джефф Периам. Не могли бы вы ко мне зайти? Мне нужна ваша помощь в обработке кое-какой компьютерной информации.
Рик сидел у себя в офисе перед компьютером и просматривал файл, который он тщательно защитил двумя паролями. Это был корнуолльский файл. Сохранить рассудок в последние месяцы ему удавалось путем практического планирования своей новой жизни. Это останавливало его от того, чтобы не помчаться на машине на побережье и не броситься в океан.
Его работа была почти завершена. Он нашел прекрасное место прямо на берегу Перранпорта и купил его за наличные. Лачуга была заброшенной, но со временем, вложив немало труда, ее можно будет превратить в магазин или кафе и там же устроить квартиру. Он физически ощущал, сколько сил от него потребует реконструкция. Ему хотелось как можно скорее выбросить из головы все те заботы, которые отдаляли его от мечты. О Джилли и детях он старался не думать. Он знал, что поступает правильно. Если он вскоре не уедет, то точно каким-нибудь образом умрет.
В конце концов его поймут.
Теперь ему оставалось только сказать Джилли, что он уезжает. Он снял трубку и набрал номер домашнего телефона. Послышались длинные гудки. Никто не отвечал. Наконец Джилли сняла трубку. Она с трудом переводила дух, поскольку прибежала из сада. Рик тотчас повесил трубку, стыдясь своей слабости. Приступ смелости так же быстро прошел, как и явился. Скоро, подумал он, очень скоро я ей все расскажу.
Энди снова повесил трубку. Черт побери! Он годами набирался храбрости, чтобы позвонить Рику, а у того занято. Он не ходил на работу недели две, ссылаясь на мерзкий вирус, от которого не избавиться. На самом деле он искал другую работу. После Афин ему не оставалось ничего иного, поскольку он чувствовал себя преданным.
Он не мог работать в ТНСВ, где Марина была его директором. Он не считал для себя возможным работать с Мариной ни при каких обстоятельствах. Их размолвка сильно ранила его. Что еще хуже, у него было ужасное подозрение, что он мог бы увезти ее с собой: однако он не задерживался на этой мысли.
Энди удалось выжить. А через несколько дней ему стукнет сорок. Прежде чем принять великое решение, он хотел поговорить с Риком. Но может, ему и повезло, что телефон Рика занят. Тот мог попытаться отговорить его от ухода. А это бессмысленно.
Он все обдумал и принял решение.
ГЛАВА 21
— Мне кажется, сейчас меня инфаркт хватит, — тяжело дыша, проговорила Марина.
Она сидела на велотренажере точно мешок с рисом.
— Не хватит. Как мне кажется, — пробормотала Тереза, дрожа от напряжения.
Обе слезли с велотренажеров и повалились на пол. Прежде чем приступить к упражнениям для пресса, они неподвижно лежали какое-то время.
— Ты уверена, что нам это нужно? — спросила Марина.
Уловив в этом намек на их слабость, Тереза тотчас принялась поднимать и опускать верхнюю часть туловища.
— Конечно, нужно. Я за последнюю неделю сбросила два фунта. А ты?
— Я не уверена. Очень боюсь взвешиваться. Прибавить я никак не могла, ведь я съедаю не больше девятисот калорий в день. Но одежда не становится свободнее. И она четырнадцатого размера! У меня такое ужасное чувство, будто таблетки что-то сделали с моим обменом веществ. Я не раз читала о женщинах, которые слишком быстро худеют, и их организм начинает функционировать по схеме голодания, так что депонируется каждая съедаемая ими крошка на тот случай, если будет голод.
— Чепуха! Это научный факт. Если тратить больше калорий, чем съедаешь, то худеешь.
— Да, но весь проект с оксиметабулином основан на предпосылке, что можно впустую проворачивать обмен веществ, обмануть свое тело, чтобы оно вело себя так, будто ты худая. Поэтому мое тело, наверное, оказалось слишком умным для этого. «Меня не проведешь, — возможно, говорил мой обмен веществ. — Эта дама толстушка, и такой ей и быть!» Он может даже замедлиться, чтобы подразнить меня за мои попытки что-то сделать с ним. Как знать, что у этого чертова обмена веществ на уме!
Сосчитав до ста, Тереза остановилась.
— Зря ты нервничаешь. Я думала, мы это уже обсудили. Все в голове. Нам недостает таблеток? Все наши прежние привычки вернулись к нам? Все, что нам нужно, это сделать вид, будто мы продолжаем принимать их, надо обмануть силу воли, пусть она думает, что мы себя контролируем. И тогда мы действительно будем себя контролировать.
Марина вздохнула.
— А вот я себя не контролирую. По-моему, я превращаюсь в алкоголика.
Тереза фыркнула.
— Не смеши меня! Ну, напилась несколько раз. Я напиваюсь почти каждый вечер и не чувствую себя алкоголиком.
— Да, но у тебя на то есть причины. Мы с Энди были вместе совсем недолго. Это не греческая трагедия. И с твоей ситуацией не сравнить.
Тереза задержала дыхание и, сосредоточившись, попыталась стереть из памяти картины своего замужества. У нее ничего не вышло, поэтому она сделала еще несколько упражнений. Боль, прокатившаяся по мышцам живота, оказалась кстати и помогла отвлечься от горестных мыслей.
— У меня сейчас все в порядке. Мы теперь с Родом ухитряемся разговаривать деликатно. И не очень долго. Но если нам удается произнести три предложения без ругани или слез, то мы чувствует себя вполне зрелыми людьми.
— Тебе не хватает его?
Темп упражнений Терезы приблизился к опасной черте.
— У меня нет времени думать об этом. Я занята, занята, занята. Как только просыпаюсь, иду в бассейн, потом работаю все утро, потом аэробика в обед, счета днем, спортзал вечером. Домой на несколько бокалов вина, после чего валюсь в постель.
Марине стало больно за Терезу, ибо этому изнурительному расписанию сопутствовало одиночество.
— Ты не должна проводить вечера одна. Да я бы и сама не прочь с кем-нибудь иногда побыть.
Терезе нелегко давался темп, который она же и задала.
— Я настолько устаю, что даже телефонную трубку не мшу поднять после спортзала. Поэтому и предложила встретиться здесь. Нет, светскую жизнь я отложила, пока раз и навсегда не определюсь со своим весом. Потом снова начну жить.
— Тереза, прекрати это делать, пока ты не убила себя.
Тереза легла на спину. Какое-то время обе молчали. Тереза пыталась восстановить дыхание, а Марина думала, что бы в такой ситуации лучше сказать. И тут Тереза заплакала. Марина быстро обняла ее, и они повалились на пол, не обращая внимания на мужчин и женщин вокруг, приводивших себя в изнурение. Но поскольку присутствующие, потея и превращаясь в других людей, были полностью поглощены своими отражениями, подруги не очень-то и смущались.
— Что случилось, Терри? Ну хорошо, все будет нормально, честное слово.
— Нет, не будет. Никогда не будет. Все кончилось. Я все испортила. И упустила свой шанс.
— Да что произошло? Скажи мне!
Тереза крутила вокруг пальца обручальное кольцо. С того времени, как она стала худеть, оно вертелось свободно, но она так и не переделала его. Для этого нужно было его снять. А потом принять решение надеть снова. Самой.
— Она беременна.
Первой мыслью Марины было, что Тереза, наверное, подразумевает Сюзи, которая только об овуляции и говорит. Потом подумала о ком-то еще.
— Ты имеешь в виду…
Тереза горестно кивнула.
— Мэри.
Она с трудом удержалась, чтобы не плюнуть, когда произносила это имя.
— Род погулял на стороне. С другой женщиной. Мэри. Мэри толщиной в две двери.
Марина поняла, отчего Тереза выглядела такой удрученной, однако сравнение ей сильно не понравилось. Она не стала вызывать Терезу на дальнейшие высказывания в том же духе.
— Мне так жаль, Тереза.
Больше она ничего не могла сказать. Эта тема оставалась запретной. В самом начале их дружбы Марина как-то спросила у Терезы, почему у нее нет детей.
— Ну, ты знаешь, как это происходит. Придешь в магазин, чтобы выбрать новый диван, и видишь тот, который тебе нравится. Современный, удобный, стильный — но белый. И нужно принимать какое-то решение, тут же, на месте, не откладывая.
Марина вспомнила дом Терезы с бежевыми коврами, белой мебелью, тонким стеклом и фарфором, расставленным по всей квартире на высоте, которая доступна ребенку, начинающему ходить. Ей всегда хотелось спросить, что было первым — бездетность или обстановка, но инстинкт останавливал ее. Больше она эту тему не поднимала.
