Виктория Холт - Слезы печали
- Ты поступила очень великодушно, оставшись с ней, Тэмси, - сказала я.
- О, я решила, что мне тоже не избежать болезни. Видите ли, там был мой приятель-слуга, так он тоже заболел.
Бедная Тэмси! Бедная Барбари! Джаспер сказал бы, что это Господне наказание за их грехи.
- О, это было ужасно, ужасно! - воскликнула Тэмси. - Видеть ее ужас, ее страх, когда начали появляться эти чудовищные язвы! Она взывала к Богу, умоляя убрать язвы, обещая, что она сделает все, лишь бы избавиться от них.., а они все появлялись... К ним было жутко прикоснуться, они все раздувались, но никак не вскрывались.., огромные язвы, знаете, как карбункулы. Если они прорываются, тогда есть возможность выжить, если же не прорываются... А потом вдруг появилась язва на груди... Она тоже ее увидела.., ее называют меткой. Говорят, когда язва появляется на груди, - это уже конец. Госпожа увидела метку и возблагодарила Бога, потому что к тому времени она молилась только о смерти. Так все и вышло.., госпожа умерла через час. И осталась я одна.., одна в доме с ней. Приехала телега, которая собирала мертвых, и забрала ее. Ночью я выходила и нарисовала на двери красный крест смерти. Я завернула госпожу в простыню, дождалась телеги и выбросила ее через окно. А потом осталась одна в доме, помеченном красным крестом смерти.
- Бедная, бедная Тэмси! - воскликнула я. - Ты храбрая женщина!
- Храбрая? А что мне еще оставалось? У меня кружилась голова, меня тошнило, и я была одна в доме. Не знаю, может, как раз потому, что я была одна... Я должна была позаботиться о себе и поэтому в шутку сказала: "А если я умру, как же узнают в Эверсли? Господин Карлтон так и не узнает о том, что он вдовец. Поэтому мне нельзя умереть!" Может быть, немного несерьезно, что человек хочет остаться в живых по такой причине, но у меня в голове помутилось от лихорадки, и я просто чувствовала, что обязана выжить. Я видела, как по всему моему телу идут жуткие язвы, но знала, что знак на груди не появится. Потом язвы начали открываться, и чума стала выходить из меня. Тогда я поняла, что буду жить. Постепенно язвы исчезали, тошнота и лихорадка тоже отступили. Я осталась живой в зачумленном доме... Я села у окна и, когда подъехала чумная телега, стала кричать: "Я здесь! У меня была чума, но я выздоровела". Они не приближались ко мне два дня, а потом прокричали, чтобы я сожгла все, что есть в доме. Я разожгла несколько костров, сожгла одежду и постельное белье. Вначале мне передали еду, а потом кое-какую одежду, и я вышла из дома. Люди приходили посмотреть на меня. Немного было таких, кто пережил чуму. А потом я отправилась в Эверсли-корт, потому что обязана была сделать это. Я должна была явиться сюда и рассказать господину Эверсли о том, что он теперь вдовец
ОБОЛЬЩЕНИЕ
Джоффри настаивал на том, чтобы я исполняла свое обещание, и в течение года мы несколько раз встречались. Он находил всевозможные предлоги для визитов, так что складывалось впечатление, будто у него здесь какие-то важные дела Эдвин и Ли с нетерпением ждали его приезда и наперегонки бросались к нему, желая покататься у него на плечах. Он возил их на себе по всему дому и позволял рисовать мелом на потолочных балках кресты - на счастье.
Карлтон воспринял весть о смерти жены без особых эмоций. Думаю, с его стороны было бы фальшью изображать горе, принимая во внимание характер их супружеских отношений. Он лишь пожал плечами, сказав:
- Бедняжка Барбари! У нее всегда был особый талант попадать в опасные ситуации. - Он вопросительно посмотрел на меня и продолжал:
- Вы, конечно, считаете, что наиболее неудачным ее поступком был брак со мной. И вы не ошибаетесь Он уехал в Лондон, но вскоре вернулся, взяв за обыкновение проводить время в моем обществе Нельзя сказать, чтобы я была этим недовольна, хотя и внушала сама себе, будто все как раз наоборот Это было довольно глупо, но, боюсь, в то время я вообще вела себя не слишком умно. Мне стало ясно, что визиты Джоффри имеют вполне рациональное объяснение. Мы нравились друг другу. Мы оба овдовели, оба любили и потеряли любимых, и, наверное, оба искали возможность заполнить ту пустоту в жизни, которую ощущали.
Джоффри был предусмотрительным человеком, и это восхищало меня в нем. Он был не из тех, кто старается развить взаимоотношения без предварительного тщательного обдумывания. Я полагала, что в данный момент он взвешивает ситуацию. Он хотел узнать обо мне побольше и удостовериться в том, что вместе мы будем счастливы.
Это разумно, говорила я себе, и если даже это не столь романтично, как моя любовь к Эдвину и предположительно его любовь к покойной жене, то все это вполне оправдано.
Я продолжала внушать себе, что никого не смогу полюбить так, как любила Эдвина. Но разве следует отвергать радости брака лишь оттого, что я не могу разделять их с Эдвином?
А кроме того, у меня был сын, который нуждался в отце. Эдвин был окружен любовью, ему всего хватало, и, тем не менее, я замечала, как он любил находиться в обществе Джоффри, который мог дать ему нечто такое, на что я не была способна.
Вот такие мысли роились в моей голове в чудесный солнечный июньский день тысяча шестьсот шестьдесят шестого года.
Я срезала в саду розы, которые любила ставить в вазы и украшать ими дом. Мне доставлял удовольствие аромат роз в комнатах. Особенно мне нравились дамасские розы - наверное, потому, что моя прабабушка родилась в те времена, когда Томас Линейкр привез их в Англию, и получила свое имя в честь этих роз.
Услышав, как кто-то въехал во двор, я сразу подумала о Джоффри. Как всегда во время его визитов, меня мучил вопрос: не случится ли это сегодня?
Я всегда надеялась на то, что этого не произойдет, поскольку у меня не было окончательной уверенности. Я видела множество причин ответить "да" и столько же причин для отказа. Такой хороший отец для Эдвина, и мне он тоже нравился. Добрый, приятный, очаровательный. Мужчина, на которого всегда можно положиться совсем иной, чем...
Почему именно в этот момент я вдруг подумала о Карлтоне?
- Карлтон!
Он стоял, улыбаясь, и я почувствовала, что глупо краснею.
- Очаровательная картина! - сказал он. - Дама с розами. - Он взял корзину из моих рук и понюхал цветы. - Они прелестны, - сказал он, поглядывая на меня.
- О, благодарю вас, Карлтон.
- Кажется, вы ожидали кого-то другого. Джоффри Джиллингхэм слишком зачастил к нам в дом. Знаете, я начинаю раскаиваться в том, что привел его сюда.
- Отчего же? Мы все очень любим его.
- А он любит нас.., по крайней мере, некоторых из нас... А некоторые из нас, возможно, любят его больше, чем остальные. Дайте-ка мне корзину, присядем возле ивы. Мне нужно поговорить с вами.
- Я еще не закончила срезать розы. Хочу набрать побольше.
- Уже достаточно.
- Позвольте мне судить об этом.
- Дорогая кузина Арабелла, вы можете положиться на мое суждение в этом вопросе. То, что я собираюсь сказать вам, гораздо важнее, чем корзина роз.
- Так скажите.
- Не здесь. Я хочу, чтобы вы сели и отдали мне все ваше внимание.
- Вопрос настолько серьезен? Карлтон кивнул со значительным видом.
- Эдвин?.. - начала я.
- Да, это касается Эдвина.
- Карлтон, что-то произошло?
- Пока все в порядке. И, может быть, все будет хорошо.., очень хорошо...
- Умоляю, скажите мне, в чем дело? Что вы ходите вокруг да около?
- Это как раз вы ходите вокруг да около.., розовых кустов. Давайте присядем, и я все расскажу вам.
Он встревожил меня, и я последовала за ним к каменной скамье, стоящей под плакучими ивами.
- Ну? - спросила я.
- Я хочу жениться на вас.
- Вы?!
- Почему бы и нет? Я свободен, вы тоже. Это было бы наилучшим решением всех проблем.
- Всех! Боюсь, я не...
Он неожиданно схватил меня, лишив возможности сопротивляться. Его поцелуи и ласки напомнили мне поцелуи Эдвина.
Я пыталась оттолкнуть его, но силы были явно неравны, и он оставался хозяином ситуации.
- Как вы посмели!
- Ради вас я готов на все, что угодно, - сказал он. - Не нужно стыдиться, Арабелла! Вы же знаете, что хотите меня так же, как я хочу вас. Зачем делать тайну из столь очевидных вещей?
- Очевидных! - воскликнула я. - Для кого?
- Для меня. Я ощущаю это всякий раз, когда мы встречаемся. Вы просто взываете ко мне, так вы меня хотите.
- Вы слишком высокого мнения о своем обаянии. Уверяю вас, в данный момент я ничего не хочу так сильно, как избавиться от вашего присутствия.
В глазах Карлтона светилось озорство, рот искривился в притворном испуге.
- Не правда, - сказал он.
- Истинная правда. Как вы посмели оторвать меня от моих...
- Роз, - подсказал он.
- От моих занятий, затащив меня сюда под фальшивым предлогом?
- Что за фальшивый предлог?
- Намек на то, что с Эдвином что-то произошло.
- С Эдвином действительно кое-что происходит. Он быстро становится испорченным ребенком, привыкшим держаться за мамочкину юбку.
- Как вы смеете!..
