Тони Парсонс - One for My Baby, или За мою любимую
— Мне нужно было купить кое-что для бабушки. У нее в квартире нет никаких запасов съестного, а ее выписали всего несколько часов назад.
— Что ж, это замечательно.
— Но сейчас мне нужно отвезти все эти покупки к ней домой. — И я, как бы извиняясь, неловко приподнимаю руки с тяжелыми пакетами. Из одного выпадает упаковка пирожков с повидлом, Джеки быстро поднимает ее и сует назад в пакет. — Я взял мамину машину, ехать нужно прямо сейчас. Так что, как ты понимаешь, урок сегодня вряд ли состоится. Мне некогда.
— Я могу отвезти ей продукты вместо вас, — заговорило нечто.
Голос у нее на удивление тонкий и пронзительный, как у настоящей девчонки.
— Что-что?
— Я отвезу продукты. Если только вы скажете мне, где она живет. Я поеду к вашей бабушке на автобусе.
Несколько секунд я обдумываю предложение. А почему бы и нет? Она не переутомится, если отвезет пирожки и все остальное моей бабушке.
— Правда? Отвезешь? — переспрашиваю я.
— Конечно. Все равно мне нечего делать. А вам я на занятиях уж точно не нужна.
— Это очень мило с твоей стороны, дорогая, — улыбается Джеки.
— Тут недалеко, — говорю я. — Я дам тебе адрес и поймаю такси.
— Я могу добраться на автобусе.
— Нет, лучше на такси.
К своему стыду, я осознаю, что даже не знаю имени этого ребенка. К счастью, Джеки приходит мне на помощь.
— Спасибо, Изюмка.
Изюмка? Этого еще не хватало.
— Ну да, — подхватываю я. — Спасибо… Изюмка.
Она шаркает ногой по ступеньке, опустив голову и спрятав глаза за спасительной челкой, не зная при этом, куда деть руки.
— Да не за что, — бормочет она. — Мне не трудно.
Мы ловим такси и отправляем девочку со всеми покупками к моей бабушке. После этого возвращаемся ко мне в квартиру, где я готовлю для себя и Джеки чай.
— Как же так? — начинаю я разговор. — Ты решила назвать ребенка в честь сушеного винограда?
— Не надо над ней насмехаться. — В голосе Джеки не звучит и нотки обиды или раздраженности. Наоборот, она произносит слова с нежностью и при этом смотрит на меня так, будто я вообще не знаю, как надо обращаться с детьми. — Ей этого и в школе хватает. Я хотела сказать, что сверстники над ней издеваются.
— Ее обижают?
— А ты как думаешь?
— Не знаю. — Я замолкаю, потому что хочу произнести: «Она уже большая девочка и наверняка умеет постоять за себя. Лично мне не хотелось бы встретиться с ней в темном переулке один на один». Но я быстро перестраиваю фразу, и у меня получается следующее: — Она выглядит так, словно может постоять за себя.
— Она просто беспомощный ягненок, — вздыхает Джеки, и меня трогает искренняя любовь к дочери, прозвучавшая в ее голосе. — Я понимаю, что у нее имеется избыточный вес, но в душе она очень мягкий и беззащитный человечек. А дети иногда бывают очень жестокими.
— Это точно.
— И они всегда нападают на тех, кто отличается от них самих.
— Это тоже верно.
— А если тебе уж так хочется знать, то я, разумеется, не называла своего ребенка в честь сушеного винограда.
— Нет?
— Нет. Как-то раз, когда я была в положении, мне пришлось долго сидеть в приемной врача. Тогда мне в руки попался один из глянцевых журналов, где пишут о гламурной жизни, о всяких знаменитостях, которые как бы приглашают тебя заглянуть к ним в дом. И там была страничка светской хроники с фотографиями красивых развлекающихся людей. Но если уж хорошенько присмотреться, то под внешним загаром и лоском многие из них были просто… ну, как бы лучше выразиться…
— Отвратительными?
— Вот именно. Особенно мужчины. Тем не менее, даже несмотря на отсутствие красоты, все они выглядели счастливыми и беззаботными. Надеюсь, ты понимаешь меня.
— Думаю, да.
— И еще я обратила внимание на снимок двух девушек. Этих уж точно нельзя было назвать красавицами. Хотя они работали фотомоделями или актрисами. А может, являлись дочерьми каких-нибудь богачей. Эти девушки держались за руки и походили на родных сестер, но не были ими. Высокие, загорелые, улыбающиеся, белозубые, длинноногие блондинки, в легких платьях, больше похожих на ночные рубашки. В руках они держали высокие узкие бокалы, в которые обычно на презентациях наливают шампанское. Мне даже показалось, что я вижу пузырьки этого дорогущего напитка. И вот что я тогда подумала. Они выглядят так, будто в их жизни не случалось ничего плохого. Вообще ничего. И никогда. Но самое забавное, что их обеих звали Изюмками.
Во время рассказа Джеки понемногу отхлебывает из чашки свой чай.
— Что ж, довольно оригинальное и неплохое имя для девушки.
— Ты правда так считаешь?
— Ну да.
— Мой муж — хотя тогда он еще не был моим мужем — всегда считал, что назвать так ребенка глупо, что это имя чересчур вычурное, с претензией на оригинальность. Особенно со стороны девушки, рожденной в Эссексе. В общем, никому не нравится, что я родилась и выросла именно там. И никому не в радость, что я могу чего-то добиться в жизни. Взять, к примеру, моего мужа. «Не считай себя умнее всех, Джек. Ну, ты просто семи пядей во лбу, Джек!» Он постоянно подчеркивал, что я не слишком умна, а вернее, просто тупа. Но я все равно, вопреки всему, назвала дочку Изюмкой. Сама пошла в отдел регистрации рождений, браков и смертей и записала в ее свидетельство «Изюмка». «Так ему и надо, — подумала я тогда. — Чтоб ты провалился, Джеми». Между прочим, если бы не Джеми, я вообще никогда бы не оказалась в приемной у доктора и, соответственно, никогда бы не увидела тот самый журнал с фотографией девушек с такими именами.
— Ты хочешь сказать, что пошла к врачу из-за беременности?
— Нет. Я пошла к врачу, потому что накануне Джеми сломал мне два ребра.
Урок заканчивается, и мы едем на квартиру к моей бабуле. Дверь нам открывает Изюмка. Она радостно улыбается.
— Мы смотрим по телевизору борьбу, — тут же информирует она нас.
Бабушка удобно устроилась на диване. Позади нее собрано множество подушек, и она полулежит на них, накрыв ноги теплым одеялом, в восхищении глядя на экран, где два здоровенных потных мужика в ярких борцовках безжалостно мутузят друг друга, время от времени выкрикивая какие-то оскорбления. У одного из них бритая голова, другой, наоборот, отпустил локоны до плеч.
— Ух ты, это же Скала! — восклицает Джеки, когда на экране крупным планом появляется бритый психопат. — Это же твой любимчик, дорогая. — Она поворачивается ко мне. — Скала — любимый борец Изюмки.
— Скала самый крутой, — подтверждает Изюмка. — Он ему задницу надерет! Вот увидите. — Она почти рычит, вглядываясь в экран сквозь грязную челку. — Да он тебя сейчас в два счета сделает! Да он тебе кишки выпустит!
— Дорогая, следи за своим языком, ладно?
— Правда, у нее очень симпатичные глазки? — вступает в разговор моя бабуля.
Мы все поворачиваемся и смотрим теперь на нее. Оказывается, бабуля имеет в виду Изюмку.
— У меня? — Девочка краснеет, словно не верит собственным ушам. — Симпатичные глазки?
— А ты раньше никогда не видел эту программу, Элфи? — продолжает бабушка таким тоном, будто я умышленно скрывал от нее существование подобной прелести. — Тут показывают настоящую борьбу, как когда-то раньше.
— Но это же только шоу, — презрительно фыркаю я.
— Ничего подобного, — отвечает бабушка и обращается к кому-то из борцов: — Ну-ка, приятель, задай ему хорошую трепку!
— Это даже лучше, чем настоящая греко-римская борьба! — поясняет Изюмка, грозя кому-то кулаком. — Локтем ему в лицо! Теперь коленом в живот! Теперь захват головы…
— Но это совсем не похоже на спорт! — возражаю я. — Какой же это спорт? Разве так проходят состязания?
— Это спортивно-развлекательная передача, — снова поясняет Изюмка, не отводя глаз от экрана. — Так они ее называют. Спортивно-развлекательная.
— А с кем сегодня дерется Скала, дорогая? — спрашивает Джеки. Всего полчаса назад моя любознательная ученица тем же тоном задавала вопросы об английской литературе.
— С Билли Ковбоем. Только тот слажает. Скала обязательно надерет ему задницу!
Несколько минут мы наблюдаем за нелепым «танцем» двух бугаев, который наверняка транслирует какая-то богом забытая спутниковая станция. При других обстоятельствах я взял бы ситуацию под контроль и переключил телевизор хотя бы на выпуск новостей. Но сейчас я благодарен Изюмке за то, что она привезла продукты моей бабушке, и рад видеть бабулю счастливой после тех тяжелых испытаний, которые ей пришлось пережить в больнице. Поэтому мы терпеливо наблюдаем за накачанными полуголыми мужланами, колошматящими друг друга или, по крайней мере, имитирующими драку на потеху зрителям.
Бритый борец по прозвищу Скала, любимчик Изюмки, похоже, выигрывает. Вот он уложил длинноволосого на лопатки целой серией грубых ударов, которые (если подумать) вряд ли вообще достигали цели. Билли Ковбой беспомощно распластался на ринге, его тело блестит от пота и масла, которое специально втирается в кожу спортсменам перед боем.
