Элизабет Оглви - Внезапная страсть
Дрожащей рукой она набрала номер, и к ее радости Дэвид сразу же ответил. По крайней мере он еще не успел выйти из дома.
- Привет, Дэвид, это я - Крессида!
- Приветствую свою любимую актрису! - послышался радостный ответ. - Наш уговор в силе?
- Я хотела спросить, - произнесла она виновато, - может быть, мы перенесем встречу?
В его приятном голосе послышались беспокойные нотки:
- Ты не заболела?
Она очень хорошо к нему относилась и не хотела придумывать неубедительную отговорку, однако правду тоже сказать не могла.
- Нет, я не больна. Просто очень тяжелый день. Трудная репетиция...
Дэвид встревожился еще больше:
- С пьесой все в порядке, я надеюсь? Она поспешила успокоить его.
- Пьеса прекрасная, ты же сам знаешь. Разве тебе не говорили, что ты самый лучший драматург после...
- Я знаю. После Шекспира. Правда, не такой плодовитый и не столь прославленный. - Он вздохнул. - Я всю неделю с таким нетерпением ждал свидания со своей любимой актрисой, а теперь она меня отвергает из-за того, что у нее, видите ли, был трудный день. У меня тоже был трудный день.
- Ну Дэвид, не заставляй меня мучиться от угрызений совести. Дело не в том, что я не хочу тебя видеть, просто нет сил куда-то идти.
- Тогда мы никуда и не пойдем! - радостно воскликнул он. - И если Крессида не идет в ресторан, то ресторан придет к Крессиде. Я привезу что-нибудь. Какую кухню ты предпочитаешь? Индийскую? Китайскую? Итальянскую?
- Нет, спасибо. Я не хочу тебя утруждать.
- Никаких проблем, - настаивал он. Она поняла, что проигрывает.
- Не думаю, что тебе со мной сегодня будет интересно, я не совсем в форме.
- Мне всегда с тобой интересно, Крессида, - сказал он тихо.
После такого заявления она просто не могла отказать ему, и они договорились, что Дэвид зайдет в половине девятого, они решат, что заказать в соседнем ресторане, и он отправится за едой.
Вешая трубку, она подумала, что это просто ирония судьбы: Дэвид впервые намекнул на что-то серьезное в самый неподходящий для этого момент. Они встречались уже почти четыре месяца, и он был первым мужчиной, с которым она смогла встречаться после Стефано. Единственным мужчиной, не считая Стефано.
Она долго не могла решиться даже знакомиться с мужчинами после разрыва со Стефано. Но Дэвид оказался прекрасным другом, он явился тем бальзамом, который был необходим ее изболевшейся душе. В нем сочеталось все, что ей нравилось в мужчинах, и чего не хватало Стефано. Их сближали общие интересы - конечно, в первую очередь любовь к театру. Они часто отправлялись куда-нибудь за город подальше от городской суеты, Крессида спокойно читала, а Дэвид занимался любимым делом - фотографировал птиц. И больше всего ее устраивало то, что их встречи не заканчивались постелью. Ее лицо вспыхнуло, и нервно забился пульс, когда она вспомнила представление Стефано о развлечениях. Дэвид был джентльменом. Он был готов ждать. Но затем в ней вспыхнули воспоминания - они беспокоили и волновали ее, потому что так же поступал и Стефано - в начале...
Его поцелуй не был похож ни на один из поцелуев ни на сцене, ни в жизни. Вообще-то в жизни Крессиде особенно целоваться не приходилось: учитывая, что ей едва исполнилось девятнадцать, в этом не было ничего особенного. И даже во время любовных сцен в спектаклях, когда многие ее партнеры хвастались, что могут делать это очень естественно и реалистично и целовались достаточно убедительно, что вызывало у Крессиды легкое отвращение и вообще казалось совершенно излишним, - ни один из них не проделывал ничего похожего на то, что сейчас делал с ней этот человек.
Его губы вызвали в ней немедленную ответную реакцию, она каким-то образом поняла, что он хочет, чтобы их языки сплелись в эротическом танце, - отчего она почувствовала, как заныло ее сердце и растаяло все внутри. Она ощущала покалывание в напрягшихся сосках и нарастающую теплоту внизу живота. Она почувствовала, что ей хочется ласкать его упругое мускулистое тело, и когда он прижал ее к стене и прижался бедрами к ее бедрам, как человек, не контролирующий свое поведение, она не только не запротестовала, но подстегивала его невнятным и счастливым: "Да, пожалуйста, да". В ответ он слегка коснулся ее груди, и она чуть не потеряла сознание от мук желания, которые сменились муками разочарования, когда он неожиданно остановился. Он стоял, не шевелясь, и смотрел на нее темными глазами, в глубине которых она заметила какие-то неясные искры.
Он заговорил не сразу. Потом, несколько месяцев спустя, Стефано рассказал ей, что тогда впервые в жизни у него просто отнялся язык. И когда он наконец заговорил, ее поразила его твердость.
- Не сейчас. - Он покачал головой. - И не так. Если бы ты не была так одета, - он кивнул в сторону ее прозрачного пеньюара, - тогда я бы не потерял голову. - Он понизил голос:
- Когда я завтра заеду за тобой в восемь, надень, пожалуйста, что-нибудь... - Казалось, он задумался на секунду, затем улыбнулся, улыбка преобразила его красивое суровое лицо, и она поняла, что готова умереть за него. - ..Более подходящее. Немного прикройся, ладно? А то я не смогу отвечать за свои действия, дорогая. Только не надевай брюки. Обещай мне, что ты никогда не будешь закрывать свои ноги брюками?
Это был какой-то абсурд, однако она с радостью согласилась, восхищаясь его командирским тоном. Если бы она была постарше, поумнее, она бы, конечно, сразу же отделалась от человека, который при первом же знакомстве проявил свое намерение командовать ею... Или нет?
Он повернулся, чтобы уйти, рука уже лежала на ручке двери, когда ей вдруг пришла в голову поразившая ее мысль:
- Ваше имя? - пробормотала Крессида. - Я даже не знаю, как вас зовут.
Он улыбнулся, затем наклонился к ней и нежно поцеловал в губы таким многообещающим поцелуем, что ее опять бросило в дрожь.
- Имена ничего не значат, - прошептал он. - Но меня зовут Стефано. Стефано ди Камилла.
Имя ей понравилось. Ей понравилось, как он произнес его. В нем было что-то королевское. Ее зеленые глаза расширились, когда она ответила чуть смущенно, и это ей самой показалось странным, потому что по природе она не была застенчивой.
- А я Крессида, - сказала она. - Крессида Картер.
- Я знаю. - Голос прозвучал очень нежно. - Понимаешь, я все про тебя знаю.
Стоя под холодными колючими струями душа, Крессида закрыла глаза, вспоминая, как ей польстило, что он наводил о ней справки. Наверное, ему пришлось немало потрудиться, чтобы все о ней узнать. Каким-то образом он выяснил, где она живет и где учится. Он даже выяснил, что ее родители в соответствии с модой конца шестидесятых "отпали" и поселились на острове Ибиса, где и пребывают сейчас в уединении и полном комфорте. Крессида помнила, как, перебирая пальцами его густые кудри, она спросила, как ему удалось так много узнать о ней за такое короткое время. Но он небрежно пожимал плечами и на все вопросы отвечал поцелуем, заметив, что подобные вещи не должны ее волновать.
Втирая еще порцию шампуня в волосы, стараясь отмыть липкий лак, она грустно подумала, что он, наверное, хотел сказать, что ее хорошенькую головку не должны волновать вещи, которые ее не касаются. Потому что это был один из принципов, по которым жила семья ди Камилла - женщины должны лишь тихо сидеть на заднем плане, дополняя интерьер и обеспечивая комфорт и покой своим мужьям.
Она встряхнула мокрыми волосами, выходя из душа, и стала насухо вытираться махровым полотенцем, от чего ее бледная кожа порозовела. Потом накинула короткий кремовый атласный халатик и села у зеркала. От фена темно-рыжие волосы девушки поднялись дыбом, и этот всклокоченный вид вполне гармонировал с ее настроением. Но тут раздался звонок. Она нахмурилась. Это, конечно, Дэвид. Что-то слишком рано. Ладно, придется ему подождать в гостиной, пока она переоденется.
Крессида подбежала к двери и открыла ее, приветливое выражение мгновенно исчезло с ее лица, как только она увидела, кто стоит на пороге.
- Нет, - прошептала она, не веря собственным глазам.
- Да, - спокойно возразил он, затем его взгляд прошелся по ней, останавливаясь на тонком атласе халата в том месте, где выступала ее пышная грудь, которая под его взглядом предательски заныла - она почувствовала, как твердеющие соски поднимают тонкую ткань и машинально скрестила руки на груди, чтобы прикрыть свое грешное тело от его взгляда. Ее жест вызвал на его губах легкую насмешливую улыбку.
- Похоже, ты по-прежнему выбегаешь открывать дверь в самом соблазнительном виде, - сказал он резко.
Стефано смотрел ей прямо в глаза, и Крессиде показалось, что в его взгляде мелькнуло чувство более сильное и глубокое, чем простое желание, на губах появилось более мягкое выражение, но все моментально исчезло, прежде чем она вспомнила, что опять повторяет ту же ошибку - приписывает ему чувства, которых у него просто не может быть. Она обхватила себя руками и уставилась на ковер, чувствуя, как в горле стоит ком, и боясь, что из глаз польются предательские слезы.
