Анжела Тайхом - Пути любви
Решительно развернувшись, он чуть ли не выбежал из столовой, оставив Селину одну, молча переваривать услышанное.
- По-моему, она помешалась.
- Вот никогда бы не подумал. Я вообще сделал ей одолжение, прикончив ее благоверного, ведь они, как я слышал, не очень ладили между собой.
- Да-а?
- Как я слышал, он скомпрометировал ее, и вынужден был жениться, а после свадьбы запрятал ее в какую-то глушь. Не знаю как, но она от него сбежала, и практически целых два года скрывалась, но он все-таки ее нашел. Не понимаю, с чего это она впала в такую истерику?
- Наверное на нее так подействовало само убийство... Когда на моих глазах впервые это произошло, мне тоже было как-то не по себе...
- Да нет, здесь не то. Наверное, она любила его, раз сошла с ума.
Этот бездушный разговор никак не затрагивал ее сознания, Гейл вообще его не слышала, пребывая в совершенно ином, не известном счастливому человеку, мире боли.
Когда она очнулась, то с удивлением поняла, что находится в закрытом экипаже. Нахмурившись, Гейл тут же, чуть ли не застонала, так как правая сторона лица, мгновенно превратилась в сгусток боли, а во рту появился металлический привкус. Тупая, не осознанная со сна боль, превратилась в острую.
Но не это беспокоило ее. Она чувствовала, что произошло что-то ужасное, но никак не могла вспомнить, что именно.
Всмотревшись в полумрак, окутавший это тесное помещение, она увидела Эллиота, с безразличным видом смотревшего в окно. Его перебинтованное плечо в темноте отсвечивало белым тусклым пятном, на котором проступали маленькие пятна крови.
Кровь... Красная кровь на грязной стене.
Она мгновенно все вспомнила.
Джослин. Ее красивый и любимый Джослин был мертв.
Умер. Убит.
К горлу стремительно подкатила тошнота от той боли, что враз завладела ее телом.
О, Господи, он больше никогда не взглянет на нее своими удивительными голубыми глазами! Никогда не улыбнется ей, своей захватывающей дух, обольстительной улыбкой. Она никогда не почувствует его возбуждающих поцелуев, его ласковых рук, запаха его тела... Потому что его больше нет. Не существует...
Почему она никогда не говорила ему, как сильно она его любит?! Почему?.. Сейчас, она не могла найти ни одного убедительного довода.
А теперь его больше нет.
И ей не хотелось быть здесь одной, без него. Она не хочет быть здесь, не хочет... не хочет... не хочет...
На нее навалилась страшная, удушающая темнота и она перестала чувствовать что бы то ни было, кроме безграничного холода. Она словно застыла, окаменела и расширенными, ничего не выражающими глазами, уставилась в пустоту.
- Мне даже жутко на нее смотреть. Она как смерть - белая и бесчувственная.
- Ну, так не смотри на нее. - Эллиот раздраженно хмыкнул, ибо и ему становилось не по себе, стоило взглянуть в эти безумные от боли глаза.
- Может, ее лучше связать? - предложил Герберт, опасаясь, как бы эта полоумная вдруг не набросилась на него - люди в таком состоянии готовы на все.
- Зачем, дубина? В таком состоянии она ничего не сможет сделать.
- Не нравиться мне ее взгляд. А вдруг она меня сглазит?..
- Не говори чепухи. И лучше заткнись, Берт. Ты начал меня доставать.
- Не понимаю, зачем мы тащим их с собой, - проворчал Герберт, покосившись на Мэг. Та сидела рядом с безумной и спала, положив связанные руки на колени. - Не лучше ли было избавиться от них без свидетелей...
- Ну, уж нет, - впервые за эти часы на губах Эллиота зазмеилась улыбка, - у меня на этих крошек особые планы...
Глава 19
В подобных ситуациях выручала только быстрота реакции. Стоявший напротив него парень был выше ростом, и что хуже, гораздо плотнее. Но это Разбойника не пугало.
Быстро пригнувшись и опершись для опоры рукой о землю, он сделал тому подсечку. Парень, не ожидавший такого приема, плюхнулся на задницу, но уже через секунду вскочил на ноги и бросился на Разбойника с кулаками. Началась потасовка...
Подобное явление было вполне обычным для восточной части Лондона, где за Темзей ютилась беднота, и где не было роскошных особняков, как в Вест-Энде. Здесь мальчишки дрались ожесточенно, чуть ли не до смерти, понимая, что в другом случае, их не будут воспринимать всерьез. В ход шло и оружие: в основном, конечно, это было ножи, но не гнушались и камнями, и дубинами...
Сегодня, Разбойник сводил счеты с бандой Кривого. Тот в конец обнаглел, заявившись на его территорию, и на его же глазах, начал срезать кошельки у зазевавшихся прохожих. Но это была его, Разбойника, территория, его прохожие и его кошельки! И он не собирался спускать подобную наглость, пусть даже Кривой и подыхал бы с голоду.
Подав условный сигнал членам своей банды, он начал в обход подходить к Кривому, беря его в плотное кольцо. Но тот был настороже, - еще бы! он отлично знал, что забрался на чужую территорию, - и заметив его маневр, Кривой оглушительно свистнул три раза подряд. И тут же праздношатающаяся ребятня, вроде бы невзначай пристроившаяся поближе к кошелькам прохожих, мгновенно ринулась к своему предводителю. Эти ребятки была намного хилее Кривого, отличавшегося по-крестьянски бычьим телосложением, но их было на два человека больше, чем в банде Разбойника. Эти немощные доходяги начали со всех сторон обступать Разбойника, используя его же маневр, намериваясь вцепиться в него все разом. Сплюнув, с досады, Разбойник первым кинулся на Кривого, и сделал ему подсечку. Голд, Флинт и Ник, стараясь не отставать от главаря, тоже заработали кулаками.
Кусаясь, царапаясь, налетая сразу по двое на одного эти "доходяги" дрались отчаянно, но им было не сладить с давно закипевшей яростью банды Разбойника. Голд ногами, словно стаю разъяренных кошек, отбрасывал от себя "ребятишек", а Ник, точным ударом под дых - его коронных удар, подсмотренный им на ринге, наповал разил своих соперников. Флинт, кувыркался сразу с тремя напавшими на него детьми, мутузя куда попало кулаками и то и дело, сыпля ругательствами в адрес противоборствующей банды.
Не выдержав такого натиска, мальчишки Кривого стали расползаться в разные стороны, и лишь убедившись, что он остался один, Кривой отступил...
С торжеством, смотря на позорно убегающую банду Кривого, Разбойник рукавом вытер хлеставшую из носа кровь. Не смотря на боль во всем теле, он был страшно доволен: победить Кривого, получившего своего прозвище из-за косящего глаза, не каждый был способен!
- Не радуйся раньше времени, недоносок! - бросил на прощание Кривой и единственный из всей своей банды, медленно прошел прочь. - Мы еще встретимся...
Вслед ему послышались издевательские улюлюканья и свист, прекратившиеся лишь после того, как Кривой скрылся в переулке.
- Флинт! Ник! Голд! - обернулся к ребятам Разбойник. - У вас как, все в порядке?
Те дружно закивали.
- Вот это да! Мы победили Кривого! - Ник прямо раздулся от гордости. Теперь все сто раз подумают, прежде чем к нам соваться! Правда, Голд?
- Угу. Надо Трухлявому сказать, он не поверит.
- Ага, он умрет от досады, что с нами не был!
- А, по-моему, нечего радоваться - на улице то, никого нет! Кого грабить-то? Есть-то мы, чего сегодня будем?! - буркнул Флинт.
Разбойник оглядел улицу - она была пуста, как его желудок. Люди, заметив потасовку, поспешно разбрелись.
- Ты Флинт, всегда отличался пессимизмом, - скрывая свое разочарование, дружески хлопнув того по плечу, дерзко улыбнулся Разбойник.
- Чего? Пес... песси...
- Пессимизм. Ну, это когда, человек во всем видит плохое, мрачное...
- А-а... - Флинт задумчиво почесал свой грязный затылок. - Понятно... Теперь мы значит, готовы разглагольствовать и поучать, бахвалиться своими знаниями, только вот умными словами, сыт не будешь!
- Дал бы ты ему в рожу! - посоветовал Разбойнику Голд.
- Или в ухо, а то он больно умного, начал из себя строить! - вклинился Ник.
- Да пошли вы оба, лизоблюды чертовы! - ощерился Флинт.
- Эй-эй, спокойно! - встал между разбушевавшейся бандой Разбойник. - Вы что, петухи, не остыли? Чего разорались?
- А чего он выеживается? - захорохорился Ник.
- Что он тут о себе думает, - напирая на Разбойника, заорал Голд, - что он самый умный?
- Спокойно, детки! - не сильно оттолкнув от себя Голда, велел Разбойник. - Давайте-ка по-хорошему разбредаться в разные стороны. Здесь нам все равно никакой улов не светит, так что встречаемся на нашем месте через два часа.
Убедившись, что мальчишки, пусть ворча, но разошлись в разные стороны, Разбойник поплелся прочь, в самую глубь Лондонских трущоб. Как назло, немногочисленные прохожие, завидев его разбитую физиономию шарахались от него в разные стороны. О том, чтобы пойти попытать счастья богатый Вест-Энд, не было и речи, там бы его оставил первый же полицейский. Чертыхаясь и злясь на весь свет, Разбойник в изнеможении присел на бочку, стоявшую возле трактира.
Уже смеркалось, сырой туман окутывал голые ноги. Добропорядочные граждане уже давно попрятались по своим домам, так что "ловить" уже было нечего, оставалось лишь надеяться, что ребятам повезло больше, чем ему самому.
