Валентина Мельникова - Александра - наказание Господне
- И поэтому решил забыться в Сашиных объятиях? - Павел поднялся с колен. - Вот это уже баловство! Недостойно и гадко вести себя подобным образом с бедной девушкой.
- Только не надо считать меня последним подлецом. Я уже повинтился перед ней...
- Ты только по этой причине ей от места не отказал?
- Честно сказать, - смутился Адашев, - я забыл, зачем ее приглашал. Но, с другой стороны, пожелай я это сделать, вы же все со света меня сжили бы...
- Скажешь тоже, - вздохнула Агафья, появляясь на пороге с полным блюдом пряженцев (пирожки с мясом, яйцом и луком.) и большой крынкой молока, - но всю бы жизнь тебе об этом поминали, особливо если ты эту холеру надумаешь за себя взять!
- И ты туда же, старая? - жалобно простонал Кирилл. - Этого ведь Пугачевский бунт, не иначе!
- Пугачевский бунт у меня в желудке, братец - воскликнул, радостно улыбаясь, Павел. - Я ведь не зря разговор про колбасы да вареники затеял. Есть я захотел, ну, просто невмоготу терпеть было! А за беседой все и забылось вроде.
- Ну, я пойду, - Агафья, прищурившись, вгляделась в мужчин, с аппетитом уплетающих под холодное молоко еще горячие пряженцы. - Матвей прислал парнишку. Велел передать, что у Дарьи двойня на этот раз, а Саша пока там задержится, возможно, до вечера. За роженицей понаблюдать.
Князь, не поднимая глаз, глухо произнес:
- Хорошо. Иди отдыхай. Мы тоже скоро Павлом разбежимся.
А Павел, ухмыльнувшись, добавил:
- Только "туточки" больше не ходи, мы уже закончили во всем разбираться!
Агафья, поджав губы, одарила его красноречивым взглядом и вышла из кабинета. Верменич взял очередной пирожок. Откусил, медленно прожевал и задумчиво посмотрел на друга:
- Еще вечером я желал поскорее покинуть твой дом, но сдается мне, нужно остаться еще на денек. Очень меня интересует одна вещь. Заметил я, князь,
что у твоей гувернантки пятна эти замечательные на руках и на шейке то появляются, то исчезают. С чего бы это, как ты думаешь? - И вновь откусив
пирожок, произнес уже с полным ртом:
- Нет, не умру я своей смертью, друже! Если не от любопытства, так от
обжорства раньше срока!
27.
Метель, как голодная волчья стая, выла и металась за стенами хижины. Во время особенно сильных порывов ветра пламя в небольшой печурке билось в испуге, выплескиваясь за чугунную дверцу. Тепло приятно окутывало усталое тело. Саша задумчиво наблюдала за мрачными тенями по углам. Она заперла дверь в хижину на легкую деревянную щеколду, но опасаться чужаков в такую погоду не стоило. Дороги замело, и, хотя до имения оставалось не более трех верст, обильный снегопад с сильнейшим ветром не позволяли высунуть нос.
После обеда она отправилась в село, чтобы осмотреть больных. Князь с утра отправился по каким-то делам в уезд, поэтому Саша предупредила няньку, попросила на конюшне лошадь и верхом уехала за озеро. Можно было взять санки и кучера, но тогда пришлось бы ехать по дороге, в объезд, а верхом она этот путь сокращала в два раза.
На сегодня к ее больным добавились еще Два. Мальчик со сломанным пальцем и старуха, обварившая себе ногу. Староста предлагал заночевать в его доме, пугал надвигающейся метелью. Ветры здесь были сильные и дули несколько дней кряду. Тогда сообщение между деревнями и имением прерывалось.
Матвей после спасения своей Дарьи на Сашу молился и поэтому разволновался, когда она решила возвращаться в имение.
- Вы бы, барышня, поосторожнее через лес-то! - предупредил ее мужик. Езжайте лучше по дороге. Случись что, быстрее вас найдут.
- Не беспокойся, Матвей! - успокоила его Саша. - Я быстро поеду. Через час-полтора буду дома.
Саша зашла в избу попрощаться с хозяйкой. Дородная молодая женщина уже бойко передвигалась по кухне, а ее старшенькая, двенадцатилетняя Матреша, качала зыбку с двумя братиками.
- Ой, барышня, Александра Васильевна! Куда же вы, на ночь глядя? запричитала Дарья, увидев девушку на пороге. - И метель вот-вот начнется. Сгинете ведь ни за что ни про что!
На пороге появился Матвей с небольшим "сидором" в руках.
- Я тут, барышня, провизии вам собрал. Хлебушка, меду... Сват окорок коптил к Рождеству, так добрый ломоть наказывал вам в дорогу положить. Хошь и пост сейчас, но греха большого не будет, если сальца отведаете. Оно у нас первейшее средство от мороза!
- Ну, зачем все это Матвей? - посмотрела на него с укоризной Саша. Разве я в такой уж дальний путь отправляюсь? Через час дома буду ужинать.
Но староста словно не слышал ее отговорок и почти насильно вручил ей довольно тяжелый мешок.
- Ничего, барышня, такой груз костей не ломит. К тому же вы не на себе его везти будете, а на лошади. А нам все спокойнее будет. Случись что, с голоду не помрете.
- Ну, Матвей, ты мне беду накликаешь! - Саша с досадой посмотрела на мужика. - Давайте прощаться, а то за разговорами я до темноты не доберусь.
Она вышла на крыльцо. Солнце садилось в тучу, вся западная сторона неба от зенита до горизонта была охвачена гигантским заревом.
- Ох, не к добру это! - вздохнул староста, оглядев полыхавшие багрянцем облака. - Буря идет, Александра Васильевна, страшная! Не хотите оставаться, возьмите хотя бы кого-нибудь из мужиков в провожатые.
- Все, все, Матвей, прощай! Дня через три опять буду у вас, если погода не помешает! - Саша вскочила в седло и увидела притороченный к нему небольшой тючок. - А это что такое?
Матвей, сдвинув на лоб лисий треух, почесал в затылке.
- Да это все Дарья! Велела свою сибирку (Сибирка - короткий мужской кафтан или женская шубейка.) вам отдать. Оденете, если, не дай Бог, замерзать будете. Она на овчине, теплая.
Саша махнула рукой. На споры уже не оставалось времени...
Первый порыв ветра застиг ее на опушке леса. От мощного толчка в спину она чуть не вылетела из седла. Но стоило ей заехать в лес, как напор ветра ослаб. Набежавшие тучи закрыли небо плотным непроницаемым пологом. Исчезли луна, звезды, лес стонал и корчился в судорогах. Несколько раз перед лошадью падали огромные деревья. Животное в испуге приседало на задние ноги, пятилось. Обломки сучьев несколько раз задевали Сашу, одна большая ветка ударила лошадь по крупу, и девушка едва удержалась в седле, когда животное метнулось в сторону.
Она давно уже потеряла всякую ориентацию и, ослабив поводья, доверилась лошади.
Через некоторое время лес кончился. Девушка выехала на огромный луг перед озером и поняла, что все испытания впереди. Настоящий ад творился на открытом пространстве. А ведь ей предстояло преодолеть не только этот луг, но и ледяной, ровный, как столешница, панцирь озера.
Саша пыталась направить лошадь в нужном направлении, но животное упорно разворачивалось боком, кружило на месте и не шло против ветра. Так можно было двигаться бесконечно. Ветер постоянно менялся, и девушка не успевала к этому приспособиться. Меховой капор и воротник короткого полушубка забило снегом. Лицо словно исполосовали плетью, а ледяной холод постепенно пробрался в сапожки, девушка почти не чувствовала пальцев на ногах. Вдобавок к этим неприятностям, она где-то обронила варежку, и тотчас же мороз вцепился в свою новую жертву.
На мгновение метель затихла, далеко впереди на другом берегу озера промелькнул призрачный отсвет - огни господского дома, до которого ей вряд ли удастся добраться.
Придется возвращаться в лес, находить сугроб поглубже и пробовать отсидеться в нем до утра. Возможно, тогда метель утихнет и ей удастся спастись.
Буря, собрав свою мощь, ударила в грудь девушки, она вскрикнула и скатилась с лошади. Животное, почувствовав свободу, рвануло в сторону. К счастью, Саша не выпустила поводья из рук, и лошадь протащила ее не менее полусотни саженей, пока не уткнулась в препятствие.
С трудом девушка поднялась на ноги. Намерзший снег превратился в лед и намертво сковал одежду. Саше удалось пробраться через глубокий сугроб и определить на ощупь, что перед ней деревянная стена. Ну, конечно, у нее совсем вылетело из головы, что поблизости находится хижина, которую они с мальчиками приспособили для отдыха во время прогулок вокруг озера.
Это было почти развалившееся убежище пастухов, пасущих здесь летом коров. Плотник из усадьбы за несколько дней заделал все дыры Досками. Печник сложил небольшую печурку. Столяр сколотил две лавки и стол. И хижина стала одним из самых любимых укромных мест, где никто не мешал им заниматься множеством увлекательных дел, о которых Андрей и Илья прежде и мечтать не смели. Порой они на лыжах или коньках проводили меньше времени, чем у пышущей жаром печки: пекли картошку, поджаривали ломтики ветчины или окорока, заедая свежим, утром испеченным хлебом, и вели бесконечные разговоры о дальних странах, путешествиях... Да мало ли есть на свете тем, которые интересуют маленьких мальчиков с любопытными глазами, с восторгом воспринимающих бесконечные рассказы и сказки гувернантки. Саша как-то раз пообещала им, что только ослабнут морозы, отправиться сюда с ночевкой...
