Светлана Иваненко - Дьявольские будни
- Отмени приглашение.
- Ты же не вампир!
- А схема работы одинаковая! - раздраженно отвечает он.
Я торжественно провозглашаю:
- Архангел Гавриил, убирайся из моих мыслей! Я отменяю приглашение! А с каких пор на меня действуют ваши схемы?
- С тех пор, как ты действуешь с Божьего благословения.
- А-а-а, так это ЕГО мне надо благодарить за твое любопытство?
- Заткнись! В смысле, я хотел сказать - не поминай имя Господа всуе.
- А ты мне таким... отвязным... больше нравишься , - с улыбкой замечаю я.
- С кем поведешься..., - легкомысленно роняет он.
- Пришел-то зачем?
- Ну, учитывая, что я в курсе всех событий - наверно, и незачем. Неделю тебе дали. Думаю - достаточно. Я... про любовь тут что-то услышал...
Я хмурюсь. Мрачно сдвигаю брови и кидаю на него взгляд исподлобья:
- Это была шутка! - и тон у меня напряженный.
- Да я тоже на это надеюсь... ты... в общем, взрослый мальчик... сам все понимаешь.
- А разве..., - непривычно теряюсь, - разве я не могу полюбить?
- Ты? Нет! Ну не смеши меня! Люцифер, ну какая любовь? Ты вспомни, что в твоей постели каждую ночь творится! Ты вообще в курсе, кто ты? - его слова меня ранят, а его тон - убивает.
- В курсе, - бросаю хмуро.
- Ну, так бери себя в лапы! Давай так, откровенно, по-мужски - я пойму, если ты хочешь трахнуть дьяволицу, но чувства... - в его голосе звучит обидное сомнение, - это же - телячьи нежности... И к тебе не имеет никакого отношения!
- Откуда тебе знать? Как ты можешь решать, на что я способен, а на что - нет?
- Люцифер - отвечает он как можно мягче, - мне кажется, я хорошо тебя изучил за последние шесть тысяч лет.
Я ожесточаюсь. Он прав! Как мог забыть, что я - чудовище, бич рода человеческого?
- Ну, вот, уже лучше! - он видит, как каменеет мое лицо, - Молодец! В виде шефской помощи я тебе даже скажу, что она никуда не уехала, тут она, в городе. Недалеко... может, тебя проводить?
- Не надо! Сам справлюсь!
- Рад за тебя. Значит, подводим итоги - у тебя неделя, ты убедился, что силы тебе хватит, и это было правильно - разведка, так сказать, боем. Да?
- Да, - приходится признать.
- Значит, так и доложим? Все идет своим чередом? Все по плану?
- Нет! - мятежно заявляю я, - докладывай, что хочешь, но знай - я буду все решать сам!
Его лицо опять наполняется печалью:
- Тогда решат за тебя. Слишком многое на кону, друг мой.
Когда последний раз он ко мне так обращался? Еще до того, как меня выгнали? Я пытаюсь вспомнить, как он называл меня в наших схватках и баталиях, имевших место быть ПОСЛЕ, но ничего подобного точно не слышал. Но это неважно. Так дешево я не продаюсь.
- Вот ты где! - восклицает Фэриен, стоя в дверях магазина.
Поднимаю голову, вижу Фэриена, отбрасываю недокуренную сигарету, оборачиваюсь к Гавриилу и не вижу его. Быстро сориентировался.
- А куда я денусь? - спрашиваю устало.
- А вдруг - улетишь? - подмигивает он.
Типа, это он шутит.
Я возвращаюсь с ним в магазин, переодеваюсь в новые джинсы, но лучше себя не чувствую. Ничего подобного.
"Пошли вы все нахер!" - думаю я.
Вечно от меня чего-то хотят! И эти... тоже мне, пришельцы нашлись... и Гавриил, а, следовательно, и Бог вместе с ним... и уж тем более люди, как же без них... вечно взывают о чем-то...
И все почему-то считают возможным ставить мне условия! Да плевал я на ваши условия!
30.
Анжела уже давно не была в таком смятении, как сейчас. Все было неправильно - и его насмешки, и его внезапное превосходство.
Люцифер... темное чудовище... он оказался совсем не таким. Она бесилась, намереваясь покончить с ним, а он позволял ей беситься, выпускать пар, швырять в него вилы.
В его усмешке было что-то... будто он видел ее насквозь и намеренно позволял вести себя безобразно, будто он гордился ею, как своей младшей сестрой.
И как он смотрел на нее! Его губы говорили одно, колкости, дерзости, а глаза - совсем другое. Тело, в котором он находился - да, хорошее тело, обычное крепкое краденое мужское тело, ничего особенного, а вот глаза... Самое ценное, настоящее в нем - это были его глаза. Мудрые, печальные, выразительные до дрожи. Ей подумалось - он мог вообще не открывать рта, постоянно молчать - она бы все равно его понимала!
А еще были его жесты, движения, походка, порывистая грация, пластика, которая свидетельствовала о том, насколько он гармоничен по своей сути.
Она швыряла в него вилы, обрушивала на него жестокие удары, и каждый раз ей становилось страшно, что он погибнет. Откажется драться с ней по каким-то своим соображениям - и погибнет. Почему ей этого не хотелось? Она желала его силу, но... и его она хотела тоже.
Ей нравилось это в мужчинах - предельная мужественность, жесткость, если надо - грубость, но при этом - сложность натуры и характера, способность уступать и чувствовать.
Люцифер... из-за какого стечения обстоятельств он был таким? Насколько жестоко обошлась с ним жизнь? Откуда взялось страдание в его глазах? Как вообще могло такое быть, что он оказался способен спутать все планы? Почему у нее такое ощущение, что ему дано что-то свыше?
Это немыслимо - он должен был быть животным, убивающим всех и вся, развлекающимся поломанными им человеческими судьбами, творящим зло, и ничего более... а он таким не был.
У дьявола не может быть сердца!
Ведь он жалел ее... ведь он мог сделать с ней все, что захочет - и не делал этого! Почему? Чего ждал?
Он говорил... глупости какие-то говорил... переспать предлагал... кто ж так делает? Об этом не говорить надо было, действовать надо было! Это ж было почти самое первое, что она подумала, осознав, кто он такой - а каков он в постели? Насколько горяча его кровь? Такой ли он бешеный и порочный в постели, как вне ее?
Ах, глупая девчонка! Забыла? Еще бы он не был порочен - он бисексуал! Они же спят втроем! Куда уж еще порочнее! А она, Анжела, всего лишь девушка... наверно, для него это неинтересно... нет, если б было неинтересно, он бы не предлагал.
Да к черту постель!
Смешно... ее постель хочет держаться поближе к черту... к одному симпатичному привлекательному черту... к Люциферу...
И все же... почему он себя так ведет? О чем он думает? Что чувствует?
Если все, что он говорил - правда, то ему достаточно исполнить то, что от него требуют - убить ее, Анжелу. И она не знает ничего, ровным счетом ничего и никого, кто бы мог ему помешать.
Она даже расплакалась, думая, как несправедлива к ней судьба. Ей всего семнадцать лет, она владеет великой властью - но боится ею пользоваться. Потому что власть попросту пугает ее, заставляет совершать необъяснимые по жестокости поступки.
Сделать так, как советовал ей он - уехать - она не хотела. Понимала, что бежать некуда. Мир мал, и бесконечно скрываться бегством не получится. Да и разве это жизнь? Перелеты-переезды, постоянные оглядывания за спину в ожидании того, что ее рано или поздно найдут. А ведь найдут - Люцифер и пришельцы не из тех, от кого можно спрятаться. Разбираться со всей этим ворохом проблем нужно здесь и сейчас. Покуда она готова.
Она пыталась его победить - и уверилась в невозможности такой победы. У нее не получится. Не с ним. Да она и не хочет уже сражаться. Он более достоин быть дьяволом. Ей остается только смело встретить свою смерть. Может быть, если попросить его - он не будет жестоким? Может, он умеет убивать, не причиняя боли?
Мы решили, что в гостиницу пока возвращаться не стоит. Мы решили... как будто меня кто-то слушал... конечно же, они решили.
Поэтому пошли ужинать, куда глаза глядят. Не мои глаза, конечно. Мне было все равно.
Я сидел, куда меня посадили, жевал то, что мне принесли, и думал. Ио не спускала с меня озабоченного взгляда, а я все равно показательно думал. Хоть дырку во мне просверли взглядом своим, ведьма, ты не узнаешь, что я планирую.
Самое обидное, что я ничегошеньки и не планирую. Не способен. У меня - ступор.
Как мне говорил мой добренький ангелочек - если не вижу выбора, значит, у меня его нет? Получается, что дело-то во мне! И не в том, что я тупица, а в том, что я - зло. В том, что я - где-то недо... недодумок, недоделок... не достоин... Это значит, если я сейчас выбора не вижу - значит, я сейчас - не тот. И по большому счету, мне не думать надо, а меняться. Как?
Усмехаюсь, представляя, что я, допустим, гусеница или личинка, и моя кожа лопается "по швам", и из поганого меня выходит чистая душой и телом "бабочка". Да когда уже перестану вспоминать о моих крылышках, мне их не видать, как своих ушей!
Ио заметно напрягается.
Так, хватит фантазировать, не время.
Итак - я не могу увидеть возможного выбора из-за своих качеств. Хорошо. То есть - плохо... Вариант только один - я слишком плохой мальчик, и в мою отрицательную голову возможное решение прийти не может. Это было бы логично со стороны Гавриила. Нет, все не так, не пойдет! Он меня знает, он знает, что я не так уж плох. Нет, не в ту сторону иду... стоять на месте, раз, два. Так, начали сначала...
