Ксавьера Холландер - Поцелуй змеи. Мир полон разведенных женщин
— Клео! — Шеп Стоун положил ей руку на плечо. — Какое совпадение! — Он стоял у стола, на лице играла улыбка. — Тебе понравились цветы?
— Они очаровательны, — ответила Клео.
Доминик толкнула ее под столом, и Клео добавила:
— Шеп, познакомься с моей приятельницей. Доминик Ласт. Это Шеп Стоун.
Доминик сделала ему глазки.
— Я видела вас по телевизору, и мне так понравилась ваша последняя пластинка.
Шеп расплылся в улыбке и посмотрел на нее с явным интересом.
— Я не Синатра, но кое-чего добился. — Он взглянул на Клео, она предпочла изучать меню.
— Сколько вы здесь пробудете? — поинтересовалась Доминик и медленно добавила: — Почему бы вам не присоединиться к нам? — Пальцами с хорошим маникюром она сделала знак официанту: — Пожалуйста, еще один стул.
Официант моментально принес стул, но Шеп продолжал стоять.
— Я здесь с деловыми партнерами. — Он смотрел на Клео, надеясь, что она пригласит его сесть. Но она упорно продолжала изучать меню.
— Ну, может быть, на несколько минут…
И Шеп присел.
Клео встала.
— Я на минутку.
В туалете она зло уставилась в зеркало. Боже, у нее достаточно своих проблем. Если бы можно было кому-то открыться! А тут еще появился этот человек, которого она не выносила. Клео вдруг вспомнила о том, что произошло между ними в гостиничном номере. Отвратительно!
Доминик пригласила его сесть за их столик — пусть сама с ним и разбирается.
Когда решение созрело, Клео подошла к официанту и оставила записку для Доминик. «Вызвали по делу». Возможно, она и разозлится. Ну и пусть! Осточертело быть вежливой. Чем лучше к людям относишься, тем больше они этим пользуются.
Она оставила деньги за обед и на такси уехала по магазинам.
Две пары хороших туфель, три майки, солнечные очки и платье заставили Клео почувствовать себя лучше. Потрать заработанные деньги — и к тебе вернется хорошее настроение. Отличный выход.
Всю жизнь Клео мечтала быть с людьми пожестче, но, к сожалению, ей это не удавалось. Слабость нельзя уважать. Друзья Клео хорошо знали это ее качество и всегда им пользовались.
— Ты когда-нибудь можешь отказаться и не пойти на вечеринку? — часто спрашивал Майк. — Мы никогда не бываем дома.
— Я старалась отказаться, — обычно бормотала Клео, — но они настаивали.
Теперь она решила стать другой. Она не станет прощать Майка. Господи! Никакой выдержки! Не успела она уехать, а Сьюзен уже поселилась с ним. Ну и пусть живет там. Пусть спит с ней, пока у него язык не вывалится! Теперь Клео была убеждена, что приняла правильное решение.
Она думала о разводе. Все необходимо сделать быстро и решительно.
Глава восемнадцатая
— Джеф придет утром и помоет окна, — объявила Маффин.
— Что? — переспросил Джон.
— Помоет окна, — терпеливо объяснила Маффин. Она красила ногти на ногах в бело-зеленую полоску.
— Зачем?
— Ему так захотелось. Он сказал мне, что будет в нашем районе, заскочит и все сделает.
— Боже, на черта он здесь нужен? Он же настоящий босяк.
— Да нет, он хороший!
— Да нет, он хороший! — передразнил Джон. — А когда вы встречались, он тоже был хорошим?
— Мы виделись всего несколько раз.
— Ну, конечно, твоя сестра увела его у тебя из-под носа. — Джон закончил одеваться. Он был раздражен, хотя и сам не мог толком объяснить — почему.
Маффин была полностью поглощена тем, что делала.
— Лучше оденься, — раздраженно сказал Джон. — Ты не можешь встречать мойщика окон в таком виде. А может быть, именно это и запланировано?
Маффин хихикнула.
— Не глупи. Если бы я знала, что ты будешь так ревновать, то отказала бы.
— Я не ревную.
— Пойми: окна у нас не мылись уже очень давно. А он был так любезен, предложил свою помощь.
— Любезен? — ледяным тоном переспросил Джон. Он уже думал о другом. Джейн. Соглашение о разводе. Она хотела просто обчистить его, а поскольку глупая Маффин настаивала на свадьбе, ничего не оставалось, как принять эти условия.
— Я ухожу, — сказал Джон. — Спасибо за завтрак.
Маффин подняла голову.
— Что ты сказал?
— Ты же знала, что мне нужно в десять к адвокату.
— Сейчас что-нибудь приготовлю.
— Нет времени.
Он смягчился и чмокнул ее в нос.
— Накинь что-нибудь, — настаивал он, а руки гладили ее тело под короткой ночной рубашкой. — И не забудь надеть трусики.
Когда Джон ушел, Маффин продолжила красить ногти. Потом вытащила косметику и принялась за лицо. Она как раз приклеила последнюю веснушку, когда позвонили в дверь.
Залаял Скафф. Маффин мгновенно оценила свое отражение в зеркале. Она быстро расчесала щеткой светлые с оранжевым отливом волосы и надушилась духами «Эсте» Затем, так и оставшись в прозрачной ночнушке, подошла к двери.
Джеф явно чувствовал себя не в своей тарелке. На нем был голубой комбинезон, рубашка в клетку, в руках — стремянка и большое ведро.
— Доброе утро, — поздоровался он. — К вам пришел мойщик окон.
— Доброе утро, — хмыкнула Маффин, — входи.
Она подстроила эту встречу. Маффин позвонила Джефу и пожаловалась, что окна давно не мылись. Попросила найти кого-нибудь для этой работы. Джеф сказал, что сделает все сам. Маффин настояла, чтобы он не проговорился Пэнни. Джеф согласился. Решено было встретиться во вторник утром; Маффин знала, что на это время у Джона назначена встреча с адвокатом.
Она до сих пор не могла забыть, как Джеф обошелся с ней в свое время. Маффин тогда было пятнадцать — возраст, когда чувства обострены. Он познакомился с ней в очереди в кино. Без умолку болтал, купил билеты, пакетик конфет. В зале сидел рядом, в темноте ласкал ее грудь, языком касался уха и даже пытался залезть под юбку. Для пятнадцатилетней девочки ласки в кино были привычным делом, особенно если парень значительно старше по возрасту. Джефу тогда было двадцать два. Он проводил ее домой, и они договорились о встрече.
Снова — поход в кино, снова — тисканье в полутемном зале. Он расстегнул ей лифчик, почти снял трусики. Потом они целовались, и он сказал:
— Завтра пойдем на Джона Уэйна.
Сердце Маффин колотилось, когда она бежала на свидание следующим вечером. Последний ряд, все то же самое. Когда, в конце концов, Джеф попытался просунуть руку между ног, Маффин прошептала:
— Мне пятнадцать, и я девственница.
Он быстро отдернул руку, потом сказал, что хочет купить шоколадку, и исчез.
Больше она его не видела. До тех пор пока Пэнни не привела домой жениха.
Никто не знает, сколько она пережила. Маффин никогда никому ничего не рассказывала. Когда появился Джон и они первый раз переспали, он даже не понял, что она девственница. Маффин наврала, сказав, что у нее было много парней. Это ему понравилось, и Маффин сделала вывод, что мужчинам гораздо больше нравятся опытные женщины, чем наивные девственницы.
Маффин всегда это использовала.
Она стала личностью. Она стала знаменитой. Она полюбила Джона. Сейчас они собирались пожениться, но прежде нужно было рассчитаться с долгами. Это вопрос чести.
— Чашечку чаю? — поинтересовалась Маффин.
— Никогда не говорю «нет».
Она двигалась по кухне, отлично сознавая, что ночнушка почти прозрачная.
Джеф неловко сидел на стуле и пытался играть с собакой.
— Как Пэнни? — с участием спросила Маффин. Она вспомнила, как в день свадьбы сестра сказала:
— Джеф говорит, что никогда даже не целовался с тобой, это правда?
Она вынуждена была ответить:
— Да, правда. Но его руки побывали у меня в трусиках.
К алтарю Пэнни шла с красным от ярости лицом.
— С ней все нормально, — весело ответил Джеф. — Толстеет с каждым днем.
— Жаль, что она не следит за собой. После рождения ребенка ей нужно сесть на строгую диету.
— Наверное, так и будет.
Маффин зевнула.
— О, я так поздно легла. Много вина и много любви, — томно улыбнулась она. — Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Думаю, что понимаю.
— Я получаю письма от незнакомцев, которые хотят заняться со мной любовью. Им нравятся мои лицо и тело. Послушай, ты помнишь Джона Уэйна?
— Он тебе тоже написал?
— Нет, глупыш. Последний ряд. «Пожалуйста, сэр, мне только пятнадцать».
— Не понял?
— Ну мы…
— Мы?
— Ну, когда я была глупой маленькой девочкой…
Наконец до Джефа дошло.
— А, ты вспоминаешь, как мы встречались. Теперь, когда я вижу твои фотографии в газетах, все, что между нами было, кажется нереальным.
— Но ведь это было на самом деле. И ты мне тогда нравился.
Джеф шумно отхлебнул чая.
— А я тебе нравилась? — настаивала Маффин.
— Конечно.
— Почему же тогда сбежал? — спросила она; ее яркие голубые глаза внезапно наполнились слезами.
