Пенни Джордан - Лестница на седьмое небо
Но Мелани все казалось, что здесь какая-то ошибка, что в один прекрасный день ее вызовут и скажут, что существует еще одна Мелани Фоуден, ей-то Джон Барроус и оставил свое наследство.
И потому она решила, не сказав об этом даже Луизе, что в конце лета продаст коттедж, а вырученные деньги вместе с банковским счетом, оставленным завещателем, передаст в фонд детских приютов.
Она скрыла свои планы от Луизы и адвоката, чтобы они не пытались ее переубедить. Потому что для себя уже все решила.
Ей доставляли удовольствие хлопоты по дому, и в эти несколько месяцев она хотела полностью отключиться от реальности, поправить здоровье и возродиться душой, то есть заняться чем-нибудь, что не имеет никакого отношения к ее обычной жизни, к которой она собиралась вернуться не раньше осени.
Но до осени еще далеко, и у нее полно разных приятных забот. Надо прочитать массу книг по домоводству и садоводству, и совершенно некогда думать о Люке Чалмерсе.
Возьми себя в руки, увещевала она, но мысли отказывались подчиняться внутреннему голосу. Для этого Люка, видимо, все женщины одинаковы. Его поцелуй не значит ничего... Надо было, конечно, остановить его сразу, не допускать всяких вольностей, а она стояла, как окаменелая, предоставив ему полную свободу. Мало того, Мне даже понравилось, виновато созналась она, вспомнив свою внутреннюю дрожь.
Подобное ощущение было для нее совершенно новым. Воспитание, полученное в сиротском приюте, не позволяло ей дать свободу своим чувствам. И странно:
Хотя Пол пробуждал в ней желание посвятить ему себя без остатка, разделить с ним любовь, которой она так ждала в юности, но ощущения, испытанные в объятиях Люка Чалмерса, оказались для нее полной неожиданностью.
Обеспокоенная ходом собственных мыслей, Мелани возбужденно ходила из угла в угол.
Коттедж был старый, с неровными стенами, низким потолком и темными тяжелыми балками.
Как и Мелани, он отчаянно молил о любви и заботе. Эта потребность очень ее беспокоила, поскольку делала ее ранимой, подвергала опасности ошибиться в другом человеке и его чувствах к ней.
Взять хотя бы Пола! Ведь она сама себя убедила в том, что он ее любит.
Неудивительно, что эта потребность в любви шла у нее рука об руку с осторожностью и бдительностью, с помощью которых здравый смысл ограждал ее ранимую душу.
От этих мыслей ее передернуло, и она обхватила себя руками, словно защищаясь от нависшей опасности.
Это же смешно! - раздраженно повторяла она про себя. Ну и что, что Люк Чалмерс поцеловал меня? Что из того?
Что из того? Ты прекрасно знаешь что, насмехался внутренний голос, и сердце ее трепетало, а тело вновь переживало то, что она испытала в объятиях Люка.
Он околдовал ее, точно волшебник из сказки.
Глупости, возражал внутренний голос. Ты отреагировала на обаятельного мужчину, как любая женщина. Но этого еще мало, чтобы приписывать ему волшебные чары.
Всего лишь секс. Губы ее скривились в усмешке. Пол обвинил ее в отсутствии сексуальности.
- Ты холодна, фригидна, - пожаловался он, когда она отказалась поехать с ним. - Ты что, не понимаешь, как ты мне нужна?
Ну что же, теперь она познала настоящее желание и поняла, что это чувство мелкое. Относись она ко всему проще, давно бы научилась утолять подобные желания и не испытывать никаких потрясений.
Ей оставалось только надеяться, что огонь затухнет в ней так же быстро, как и воспылал, стоит только воззвать к разуму.
А если не удастся? Она стояла, глядя невидящим взором в пустой камин, и сердце ее билось неровно, а тело обдавали волны жара.
Все это глупости, урезонивала она себя. Я его больше никогда и не увижу.
Да ведь он живет в полумиле отсюда!
Он здесь на работе... как, впрочем, и она. Пути их могут больше не пересечься. Так будет лучше. Зачем ей страстный, но быстро проходящий роман?
А ведь ему нужно только это.
Самое разумное - забыть о его существовании и сосредоточиться на работе.
А для начала надо взяться за садовые книги.
Луиза говорила, что Мелани не удастся самой привести в порядок запущенный сад, и советовала поискать кого-нибудь в деревне.
- Подстричь лужайку и то надо уметь. А если ты на самом деле хочешь вырастить салат и ягоды, то тебе придется вскапывать грядки.
- Не знаю, удастся ли нанять помощников, - неопределенно ответила тогда Мелани, чтобы не объяснять Луизе, почему не хочет притрагиваться к унаследованным деньгам и почему машину купила тоже из собственных сбережений.
Осенью она легко найдет работу. Она хороший секретарь, и у нее прекрасные рекомендации, а если что и не сложится, то она поработает временно, пока не подвернется стоящее место.
А пока... а пока... Она глубоко вздохнула. А пока надо читать, книг у нее целая стопка.
Мелани легла очень поздно, она все читала и читала в надежде забыть Люка Чалмерса. В конце концов книга увлекла ее, но вместо главы об овощах она стала читать про садовые цветы, представляя себе, как мог бы выглядеть ее собственный садик: ухоженные зеленые лужайки, обрамленные красными пушистыми маками, высокие темно-синие дельфиниумы и крепкие стебли люпина на фоне высоких роз и вечнозеленого душистого горошка. Запах лаванды, которая будет служить живой изгородью, смешается с нежным ароматом розовой гвоздики.
Опьяненная этими мечтами, она поднялась в спальню, но здесь мысли о саде сразу отступили под напором воспоминаний о Люке Чалмерсе.
Она проснулась поздно, с тяжелой головой. Сны не давали ей покоя всю ночь, и она чувствовала себя неуверенной и раздраженной.
После гриппа аппетит у нее пропал, и она так быстро теряла в весе, что Луиза не переставая напоминала ей, что надо есть.
Мелани понимала, что Луиза права, но не смогла съесть даже одного тоста и оттолкнула тарелку. Только она принялась за кофе, как раздался телефонный звонок.
Сердце замерло у нее в груди, а потом бешено заколотилось. Спускаясь к телефону, она дрожала всем телом.
Почему она вообразила, что это Люк Чалмерс? Но когда на другом конце провода раздался незнакомый мужской голос, вместо облегчения она испытала странное разочарование.
- Мисс фоуден? - поинтересовался незнакомец и, не получив ответа, повторил вопрос.
- Да, - с трудом ответила Мелани.
- Вы меня не знаете. Меня зовут Хьюитсон, Дейвид Хьюитсон. Незадолго до смерти Джона Барроуса мы договорились о продаже коттеджа и земли. Все уже было обговорено. Джон отдавал себе отчет в том, что в его возрасте неразумно жить столь уединенно. Если бы он не умер, сделка бы уже состоялась.
Мелани нахмурилась. В его спокойном, даже мягком голосе ей почему-то послышалась угроза, словно он имел все права на коттедж. Адвокат ни словом не обмолвился об этой сделке. А ведь если бы все было так, как говорит Дейвид Хьюитсон, ее наверняка бы предупредили.
Но адвокат лишь поставил ее в известность, что Джон Барроус имел предложение о продаже коттеджа и земли и, скорее всего, причиной тому послужили слухи о новой автостраде.
- Я бы хотел к вам заехать, - продолжал тем временем Дейвид Хьюитсон. - Я уверен, что такая девушка, как вы, предпочтет несколько сотен тысяч в банке разваливающемуся старому коттеджу.
Это было сказано надменно, даже презрительно, и Мелани тут же невзлюбила этого человека, словно давно и хорошо его знала. Если Джон Барроус действительно обещал ему коттедж и землю, жаль, что придется отдать их такому типу...
- С этим капиталом столь ловкая девушка, как вы, далеко пойдет. - Он коротко хохотнул. - Уж если вы сумели заставить скрягу Барроуса завещать вам все до последнего пенни, то вам в такой дыре, как Чарнфорд, делать нечего.
Мелани похолодела, а уже в следующее мгновенье покраснела. Рука с трубкой задрожала. Неужели все о ней так думают?
Стараясь держать себя в руках, дрожащим голосом она произнесла:
- Вам незачем приезжать, мистер Хьюитсон. Не вижу смысла. Я не имею ни малейшего намерения продавать ни коттедж; ни землю.
- Но мы с Барроусом уже обо всем договорились...
- Ваш договор был устным, следовательно, лишенным всякой юридической силы, - заявила Мелани, стараясь говорить категорично. Она не опустится до того, чтобы отрицать грязный намек на ее взаимоотношения с Джоном Барроусом, умершим через несколько дней после своего восьмидесятилетнего юбилея. - До свидания, мистер Хьюитсон.
Из трубки, которую она уже собиралась опустить на рычаг, вдруг донесся полный яда голос:
- Что, думаешь, очень умная, да? Цену себе набиваешь? Так знай, малютка, это опасные игры. Очень опасные.
Она швырнула трубку на рычаг, не произнеся больше ни слова. Ее трясло, но больше от возмущения характеристикой, данной ей Хьюитсоном, нежели от угрозы, которая пока еще не дошла до ее сознания.
Через час, немного успокоившись, она позвонила адвокату и без обиняков поинтересовалась, известно ли ему что-нибудь о сделке между Джоном Барроусом и неким Дейвидом Хьюитсоном.
