Нора Робертс - Обожествлённое зло
- Нет, конечно. - Сузив глаза, он внимательно смотрел на нее. - Ты огорчена из-за того, что увидев эту фигуру, я разгадал тебя. Из-за того, что я понял тебя. Ты бы предпочла, чтобы этого не случилось.
- Благодарю, но если мне понадобится сеанс психоанализа, я пойду на прием к врачу.
- Ты можешь злиться, сколько хочешь. Клер. Это ничего не меняет.
- Я не злюсь, - произнесла она сквозь зубы.
- Нет, злишься. Мы можем продолжать стоять здесь и орать друг на друга, или же я могу взять тебя за задницу и оттащить в постель, или же мы можем пойти на кухню и выпить кофе. Предоставляю выбор тебе.
От возмущения она заговорила не сразу. - Ах ты, наглый сукин сын.
- Похоже, что мы стоим и орем.
- Я не ору, - закричала она на него. - Но я хочу, чтобы все встало на свои места. Ты никуда меня за задницу не тащишь. Понял, Рафферти? Если я ложусь с тобой в постель, то делаю это по своему собственному выбору. Может быть, в своем маленьком уютном мирке ты этого и не заметил, но сейчас на дворе девяностые годы. Меня не надо соблазнять, уговаривать или заставлять силой. У взрослых, самостоятельных, необремененных семьей людей секс - это вопрос их свободного выбора.
- Все правильно. - Он взял ее за край блузки и с силой притянул к себе. В его глазах горел гнев. - Но то, что произошло между тобой и мной было гораздо большим, чем просто секс. С этим ты должна будешь согласиться.
- Я не должна ни с чем соглашаться. - Она напряглась, когда он опустил голову. Она ждала, что его поцелуй окажется жестким, требовательным и полным горечи. Вместо этого она ощутила необычайную мягкость его губ. От этой неожиданной и удивительной нежности у нее закружилась голова.
- Чувствуешь что-нибудь, Худышка? Не в силах открыть глаза, она ответила: Да. Он снова легко коснулся губами ее рта. - Боишься? Она кивнула, затем, когда он прижался лбом к ее лбу, вздохнула.
- Значит, мы оба чувствуем одинаково. Ты кончила кричать?
- Пожалуй, да.
Он обнял ее за плечи. - Тогда пойдем выпьем кофе. Когда он час спустя подвез ее к дому, телефон Клер разрывался. Она решила не обращать на него внимания и снова окунуться в работу, пока чувствовала такой эмоциональный подъем. Но так как телефон звонил не переставая, она махнула рукой и подняла трубку на кухне.
- Привет.
- Боже мой. Клер. - Расстроенный голос Анжи пронзил уши Клер. - Где ты пропадала? Я со вчерашнего дня пытаюсь разыскать тебя.
- Была занята. - Клер протянула руку к пакету с печеньем. - Работа и все такое.
- Ты понимаешь, что если бы я не смогла связаться с тобой к полудню, то отправилась бы прямиком к тебе туда?
- Анжи, я же сказала тебе, что у меня все в порядке. Здесь никогда ничего не происходит. - Она подумала о Биффе Стоуке. - Почти никогда. Ты ведь знаешь, что я не отвечаю на звонки, когда работаю.
- И сегодня в три часа ночи ты работала? Она закусила нижнюю губу. Да, я действительно была занята в три часа ночи. А что случилось?
- У меня для тебя есть новости, дорогая. Важные новости.
Отложив печенье, Клер потянулась за сигаретой. - Насколько важные?
- Самые важные. Институт Бетадайн в Чикаго пристраивает новое крыло для экспозиции работ женщин-художниц. Они хотят приобрести три твои работы для постоянной выставки. И, - добавила она, услышав, как присвистнула Клер, есть еще кое-что.
- Еще?
- Они хотят заказать тебе скульптуру, которая будет символизировать вклад женщин в искусство, и поместят ее перед входом в музей.
- Мне придется сейчас сесть.
- Они рассчитывают, что новое крыло будет достроено за год-полтора. К сентябрю они хотели бы получить от тебя эскизы и, конечно, ждут тебя на открытии и пресс-конференции. Мы с Жан-Полем сообщим тебе все подробности, как только приедем.
- Приедете куда?
- Мы едем к тебе. - У Анжи вырвался вздох. - Я надеялась, что ты вернешься сюда работать, но Жан-Пода" считает, что мы должны подождать и разобраться, какие у тебя планы.
Клер схватилась за голову. - Анжи, я пытаюсь переварить все это.
- Позаботься о шампанском, Клер. Мы будем у тебя в понедельник днем. Надо нам что-нибудь захватить с собой помимо контрактов и кальки?
- Постели, - произнесла Клер слабым голосом.
- Что такое?
- Ничего.
- Хорошо. Завтра Жан-Поль позвонит тебе и расспросит, как ехать. Поздравляю, дорогая.
- Спасибо. - Повесив трубку, Клер сильно потерла лицо руками. "Это следующий шаг, - подумала она, - тот, ради которого она работала, к которому подталкивала ее Анжи". Ей хотелось быть уверенной в том, что она готова к этому шагу.
Все утро и большую часть дня она работала. Остановилась только, когда почувствовала, что стало сводить руки. "Ну и ладно", - решила она. Ей все равно надо было отправиться в магазин за постельными принадлежностями и полотенцами. За всеми теми приятными мелочами, которые могут понадобиться гостям. Она пробежится по городу, а если повезет, то, возможно, и Кэм сможет пойти с ней.
Разве это не докажет, что она вовсе не боится дальнейшего развития их отношений?
Безусловно. А то, что она весь день была занята работой, доказывало, что она не испугалась, получив самый крупный в своей жизни заказ.
Она пошла наверх переодеваться и непроизвольно снова поднялась по чердачной лестнице. Дверь была открыта, как она и оставила ее. Она была не в состоянии снова запереть ее, снова отодвинуть воспоминания. Вместо этого, секунду постояв в дверях, она разрешила себе вернуться в прошлое. В то прошлое, когда у ее отца был огромный уродливый письменный стол, с наваленными на нем бумагами, фотографиями, книгами по садоводству. Была там и пробковая доска объявлений, с прикрепленными к ней снимками домов и газетными вырезками, телефонами водопроводчиков и кровельщиков, плотников и электриков. Джек Кимболл всегда старался раздобыть работу для приятелей и других горожан.
Конечно, у него была контора и в городе, аккуратная и налаженная. Но он всегда предпочитал работать здесь, на чердаке дома, чтобы быть рядом со своей семьей. И ощущать аромат цветов, доносящийся из сада.
Он помнила, что там была масса книг. Все полки вдоль стен были заполнены ими. Войдя в комнату. Клер начала открывать и другие коробки, перебирая все те вещи, которые ее мать убрала, но не смогла выкинуть совсем.
Книги по продаже недвижимости, по архитектуре, старая растрепанная отцовская адресная книга, романы Стейнбека и Фицджеральда. Толстые фолианты по теологии и религии. Религия одновременно и притягивала, и отталкивала Джека Кимболла. Она перебирала их, задумываясь, что же вынудило ее отца в конце его жизни с таким рвением вновь обратиться к религии его детства.
Нахмурившись, она сдула пыль с книжки в мягкой обложке с загнутыми углами, стараясь вспомнить, где она раньше видела символ, нарисованный на этой обложке. Пентаграмма с головой козла в центре. На двух верхних зубцах были изображены рога, на боковых - уши, а на нижнем - пасть и борода.
- Тропа левой руки, - прочитала она вслух. Вздрогнув, она открыла книгу и почувствовала, как чья-то тень надвинулась на нее.
- Клер?
Дернувшись, она уронила книгу, и та упала обложкой вниз в кучу прочих. Бессознательно она пошарила рукой и накрыла ее другой книжкой, затем обернулась.
- Прости.
В дверях стоял Кэм, пытавшийся найти верный тон. Он знал, что пребывание в этой комнате причиняло ей боль.
- Твоя машина стояла здесь, и радио было включено. Я решил, что ты где-то в доме.
- Да, я просто...- Она поднялась и стряхнула пыль с колен.
- Перебираю вещи.
- С тобой все в порядке?
- Конечно. - Она посмотрела вниз на разбросанные ею на полу книги. Вот видишь, и один человек может много намусорить.
Он коснулся рукой ее щеки. - Худышка, ты хочешь поговорить об этом?
- Поосторожней.-Она обхватила пальцами его запястье. - А то я стану от тебя зависеть.
- Ну так, давай. - Он мягко привлек ее к себе и стал поглаживать по спине.
- Я так его любила, Кэм. - Она глубоко выдохнула и стала смотреть, как заплясали в солнечном свете пылинки. - Я никогда так не могла любить никого другого. Маленькой я приходила сюда, когда мне полагалось уже быть в постели. Он разрешал мне посидеть в кресле, пока он работал, а затем относил меня вниз. Даже когда я стала старше, мы могли с ним говорить о чем угодно.
Она крепче сжала его запястье. - Когда он запил, я возненавидела это. Я не могла понять, почему он делает себя, всех нас такими несчастными. Иногда по ночам я слышала, как он плакал. И молился. Он казался таким одиноким, жалким. Но каким-то образом на следующее утро ему удавалось собраться и как-то функционировать. Тогда начинало казаться, что все снова будет хорошо. Но так не получилось. - Вздохнув, она отодвинулась от него, глаза ее были сухи.
- Он был хорошим отцом, Клер. Я много лет завидовал вам с Блэйром, что у вас такой отец. Он просто не мог побороть тягу к алкоголю.
