Бобби Смит - Леди-обманщица
Изумленная Коди резко натянула поводья, и лошадь испуганно остановилась. Слезы брызнули из глаз девушки. Она соскочила с лошади и бросилась ему навстречу.
- Гордый Призрак, ты жив! Я так рада! Слава Богу!
Гордый Призрак молча обнял ее, затем немного отстранил и посмотрел ей в лицо. Лицо Коди, как всегда, ничего не выражало.
- Где Мейджорс? - спросил Гордый Призрак.
- Остался в лагере, - ответила Коди. - Я тебе позже все расскажу. А как ты? Тебе удалось выкарабкаться? А я боялась, что ты умрешь.
- Со мной все в порядке, - произнес он с таким выражением лица, которое говорило о его нежелании продолжать разговор на эту тему.
- Я очень рада за тебя, - еще раз обняла она его.
- Я тоже рад, - сдержанно произнес он. - Но почему ты не привезла с собой Мейджорса?
- Не удалось, - развела она руками. - Их там очень много. Я играла роль сестры Мэри столько, сколько могла. Потом пришлось бежать.
- Но мы в состоянии вернуться туда вместе, - предложил Гордый Призрак.
- Нет, - энергично тряхнула она головой. - Ничего не выйдет. Лагерь хорошо охраняется. У меня есть другая идея. Поедем в наш фургон, где он?
- Я оставил его в городе, - махнул Гордый Призрак рукой в сторону Эль-Трэджара.
- Ну так поехали туда, - предложила она, вскакивая в седло. - По дороге я тебе все расскажу.
Он тоже сел на лошадь, и они отправились в Эль-Трэджар. Добравшись до своего фургона, Коди первым делом сбросила с себя мужскую одежду и снова натянула неудобное платье проповедницы. Ее появление не осталось незамеченным для горожан, и многие сочли необходимым побывать возле фургона и засвидетельствовать свое почтение сестре Мэри. При этом они искренне недоумевали по поводу того, что ей удалось живой и здоровой вырваться из кровожадной банды Дьявола.
Наконец, пребывание в Эль-Трэджаре закончилось, фургон проповедницы выкатился из города и свернул в сторону границы. Здесь Коди с удовольствием стянула с себя строгое платье с высоким воротником и длинными рукавами и надела простую и свободную одежду. Ей хотелось хотя бы недолго побыть самой собой. Через день-другой она начнет готовиться к новому перевоплощению. А сейчас она просто радовалась свободе.
***
Для Джонатана Харриса дни тянулись мучительно медленно, и один походил на другой. Банкир то и дело приходил в ярость. Он просто ненавидел все это фальшивое внимание и сюсюканье, которым его окружили.
Утром его, как обычно, навестил врач, который с радостной улыбкой отметил, что дела у Джонатана идут на поправку.
- Какая, к черту, поправка, если я никогда не смогу больше ходить? взорвался Джонатан.
Доктор не стал долго разговаривать, он собрал свой чемоданчик и стремительно ушел. Джонатан остался один в своем ненавистном кресле на колесиках. Он подкатил его к окну в гостиной и стал смотреть на улицу, где вот-вот должна была появиться Элизабет. Жена ушла в магазин за покупками и отсутствовала уже около часа. Ему очень не нравилось оставаться одному. Он хотел и требовал, чтобы Элизабет постоянно находилась рядом с ним. Теперь с каждой минутой ожидания он злился все больше и больше. Когда, наконец, Элизабет появилась в поле его зрения, в нем клокотала ярость.
- Привет, дорогой, - тепло произнесла она, входя в дверь.
- Где это тебя черти носили? - свирепо посмотрел он на жену.
Элизабет сделала вид, что не заметила его взгляда и тона.
- Я же тебе сказала, дорогой, что я пошла в магазин.
- В магазин ты ходила почти целый час? Что ты так долго там могла делать?
- Я купила все необходимое и немного поболтала с мистером Уэйманом. Он передает тебе привет и желает скорого выздоровления.
- Знаю я, как он желает...
С этими словами Джонатан схватил Элизабет за руку и резко дернул.
- Когда я требую от тебя, чтобы ты поторопилась, ты обязана торопиться. Поняла?
- Но я торопилась, дорогой Джонатан. Ты должен понять, что иногда мне необходимо перекинуться с кем-нибудь несколькими словами. Я и без того достаточно много сижу взаперти в этом доме.
Она пыталась высвободить руку, но он держал ее железной хваткой.
- Но я же ни с кем не перекидываюсь словами. Я теперь буду вечно прикован к этому дому.
- Почему же вечно, дорогой? Доктор сказал, что ты уже можешь приступить к работе в банке.
При этих словах Элизабет у Джонатана округлились глаза, и он еще крепче стиснул ее руку.
- Ты хочешь, чтобы я вернулся в банк? Тебе доставит удовольствие, если люди будут приходить и глазеть на мое уродство? И я должен буду выслушивать их сочувствия по поводу того, что я стал получеловеком. Думай, что говоришь! Я не собираюсь стать всеобщим посмешищем! Я не намерен демонстрировать свое уродство и собирать зрителей!
- Джонатан, отпусти мою руку, мне больно!
- Ах, тебе больно? А мне, думаешь, приятно сидеть в этой чертовой коляске и чувствовать себя уродом? Запомни, впредь ты будешь делать то, что я потребую! Если я скажу тебе, что ты должна вернуться через десять минут, значит, через десять минут ты обязана быть дома. Поняла?
- Ты не можешь со мной так обходиться, Джонатан. Это безумие! Во что превратится моя жизнь?
- Твоя жизнь закончилась в тот день, когда меня ранили. Закончилась вместе с моей. Запомни это!.. А теперь приготовь мне что-нибудь поесть. Да пошевеливайся!
Прорычав последние слова, он оттолкнул Элизабет от себя, развернул кресло и стал вновь наблюдать за дорогой.
У женщины на глазах выступили слезы.
- Я не знаю, что с тобой произошло, Джонатан? Ты же не умер, ты остался жив. Значит, надо жить. Тебе необходимо выходить из дома и встречаться с людьми, с друзьями. Нельзя прятаться в доме.
- Прятаться? Я не прячусь. Я просто похоронил себя здесь.
- Но доктор сказал, что ты можешь вести почти нормальный образ жизни.
- Почти нормальный! Ха-ха-ха! Я предпочитаю вести или нормальный образ жизни, или никакой. Охотнее всего я оказался бы сейчас на глубине двух метров под землей...
- Джонатан, я не собираюсь хоронить себя вместе с тобой.
Он резко повернулся к ней, его лицо пылало гневом и угрозой.
- Не выводи меня из себя, женщина!
- Джонатан, ты стал совсем другим человеком.
- Ты чертовски права. Я намерен прожить в этом кресле, не выходя из дома, до своего последнего дня.
- Но ведь многое в твоей жизни может стать, как прежде.
- Как прежде? О чем ты говоришь? Разве я могу ходить, как прежде? Могу быть мужчиной, как прежде? Неужели ты не понимаешь, что прежнего мне уже никогда не вернуть? Никогда! И все из-за этого мерзавца Люка Мейджорса. Я живу только ради того дня, когда увижу его вздернутым на виселицу.
В голосе Харриса было столько яда, что Элизабет не выдержала и выбежала из комнаты. Совсем недавно она надеялась, что Джонатан вернется к работе, к своему прежнему образу жизни. Но, судя по его настроению, этого никогда не произойдет. Что же ей теперь делать?
К вечеру Джонатан накачал себя виски и уснул. Такое случалось с ним уже не в первый раз, и Элизабет знала, что он проспит до утра. Почему бы ей не навестить свою старую подругу Сару Грегори, которую она не видела уже несколько дней?
***
- Добрый вечер, Элизабет, - сказала Сара, радушно открывая дверь и с улыбкой приглашая войти. - Очень рада видеть тебя.
- Может быть, я не вовремя, - извиняющимся тоном произнесла Элизабет. Я тебе не помешала?
- О чем ты говоришь? - воскликнула Сара. - Мне сейчас так хочется посплетничать с тобой.
Элизабет вошла, и женщины удобно устроились в гостиной.
- Как у тебя дела, Сара?
- Ужасно, Элизабет. Сэм был для меня не только мужем, но и большим другом. Я никак не могу прийти в себя от этого кошмара. Ты не слышала никаких новостей?
- Глухо. Ничего не дало даже крупное вознаграждение, о котором объявил мэр.
- Не понимаю, как этим убийцам удалось так ускользнуть? Просто какое-то наваждение.
- Да, все пошло кувырком.
Сара взяла подругу за руку.
- Тебе, Элизабет, повезло хотя бы в том отношении, что Джонатан остался жив.
- О, Сара, Джонатан совсем не хочет жить, он мечтает о том, чтобы умереть. И мы оба с ним несчастливы. Он никак не может свыкнуться с мыслью, что уже никогда не сможет ходить.
- Не сможет никогда ходить? Об этом я еще не знала. Мне известно только, что у него дела идут к лучшему.
- Он так сильно изменился, Сара. Ему уже никогда не стать таким, каким он был прежде. И теперь он думает только о мести. Я пытаюсь успокоить его, как могу, но мне все труднее находить для него подходящие слова.
- Да, Элизабет, это, должно быть, настоящий кошмар для тебя.
- Ты права. Но когда я начинаю себя жалеть, то понимаю, что это эгоистично.
- Нет, нет, ты не эгоистка, Элизабет. Ты удивительная женщина. Ты очень мужественная. Я не знаю, как я поступила бы в подобной ситуации.
- А я не знаю, что было бы со мной, если бы я вдруг потеряла Джонатана.
Женщины обменялись понимающими печальными взглядами. После недолгого молчания Элизабет стала собираться домой.
