Фред Стюарт - Титан
Одновременно он неистово жаждал славы и возмущался отсталостью своей любимой родины. Война принесла ему славу героя Галлипольской операции, но она также принесла постыдное поражение всей Турции. Когда греческая армия вторглась в Смирну, а англичане с французами оккупировали Константинополь, всю остальную часть страны охватили беспорядки. Султан, почувствовав, как зашатался под ним его трон, решил послать кого-нибудь для усмирения подданных, рассчитывая тем самым восстановить свою власть. Его выбор пал на Кемаля. Когда советники наконец втолковали султану, что он пригрел у своего сердца змею, было уже поздно: Кемаль находился на борту корабля в Черном море, который направлялся на восток в турецкий порт Самсун, где 19 мая 1919 года Мустафа сошел на берег. Он незамедлительно приступил к формированию своей независимой от султана армии и нового демократического правительства в Ангоре. Преодолевая на этом пути невероятные трудности, он сумел добиться своего и еще бросил султану вызов. Султан снарядил карательную экспедицию, которую назвали «армией халифа» и которая призвана была рассеять кемалистов. И ужас гражданской войны добавился к кошмару иноземной оккупации. Авангард армии халифа перехватил в небольшом городке Конья группу офицеров-кемалистов. Несчастных забили камнями и ногами до потери сознания, а потом привели в чувство водой. Их связали, вырвали ногти на руках и ногах и ослепили раскаленными на огне саблями. Вскоре Кемалю представилась возможность отомстить за своих людей: были пойманы офицеры султана. Их изрубили, а трупы привязали к лошадям и проволокли по улицам города. Для того чтобы добиться нужных им сведений, кемалисты пороли пленных, а потом казнили их. Султанские палачи били пойманных кемалистов палками по пяткам, подвешивали за разные части тела, ослепляли и даже распинали. С цепи были спущены самые бешеные псы войны.
Главным преимуществом султана было поддерживающее его духовенство. С каждого минарета в Турции ежедневно муллы призывали правоверных встать на сторону султана-халифа, главы ислама. Преимущество Кемаля заключалось в том, что он был одаренным полководцем, достойным Наполеона, обладал железной волей и блестящими ораторскими способностями, активно применяя которые, он переманивал турок на свою сторону. Постепенно он обратил армию халифа в бегство. Нанеся поражение грекам в двух крупных сражениях, он удостоился восхищения всего мира.
Однако Смирна все еще оставалась в руках греческой армии.
Таким был человек, которому Диана решила продать свой товар. Но сначала до него нужно было добраться. Кемаль имел штаб в другом конце Турции, на загородной вилле близ Ангоры — в Чанкайе. Между ними была греческая армия, многочисленные шайки бандитов и наконец двести миль суровых Анатолийских гор.
Но Диана была дитя своего времени. Во время трехдневного посещения султанского дворца она отыскала молодого турецкого летчика по имени Кадри, в распоряжении которого был военный итальянский биплан и который брался за четыреста американских долларов переправить Диану над головами греческих солдат в Ангору. Взяв с собой всего лишь один чемодан, но уложив в него все самое лучшее из одежды — Диане удалось узнать, что Кемаля приводят в восхищение модно одетые женщины, — она встретилась с Кадри, как и было условлено, на открытом поле в трех милях от Константинополя в восемь часов утра. Бросив подозрительный взгляд на покосившийся биплан, она надела защитный шлем и взобралась в открытую кабину, которая располагалась позади кабины пилота.
Через пять минут самолет разбежался по полю, оторвался от земли, на какую-то страшную секунду клюнул носом, затем медленно стал взбираться в голубое небо Турции и взял курс на восток, к вершинам далеких гор.
Свидетельством популярности торговцев оружием у потенциальных покупателей можно было считать то, что спустя уже два часа после посадки на пустынном поле вблизи Ангоры Диана получила приглашение на ленч в Чанкайю. На виллу она была доставлена на стареньком «бенце» с открытым верхом ближайшим другом Кемаля полковником Арифом. Общение с ним было предельно ограничено, так как он не говорил ни по-французски, ни по-английски. Всю дорогу Диане оставалось только любоваться замечательными пейзажами. Несмотря на то, что на дворе стоял июль и Константинополь задыхался от зноя, здесь, на Анатолийском плато, расположенном на высоте четырех тысяч футов над уровнем моря, погода была приятно теплая, а воздух чист и свеж. Вдали, над покрытыми лесами горными вершинами, зависли кудрявые темные тучи. В нескольких милях вперед на пологих склонах виднелись красные крыши небольшого городка Ангора, который Кемаль провозгласил новой столицей Турции и уже планировал переименовать в Анкару. Чанкайя находилась в двадцати минутах езды от столицы. Когда «бенц» притормозил перед виллой, Диана была захвачена красотой окрестностей и сливового сада, окружавшего дом, который сам по себе впечатления не производил. Вилла была построена левантийским купцом. Это было двухэтажное здание, сложенное из местного камня, с уродливым резным крыльцом и нависшим над ним балконом. Все здесь было выкрашено в странный цвет бычьей крови. Коническая крыша была крыта шифером. Зато все это с лихвой компенсировалось дивной красотой склона гор, который вдали переходил в степь.
Полковник Ариф, симпатичный молодой человек, проводил ее к крыльцу виллы, где по обеим сторонам двери неподвижно стояли два телохранителя Кемаля. По национальности это были лазы[10]. Высокого роста, широкоплечие дикие горцы с южного побережья Черного моря, они были одеты в свои национальные одежды: черные длинные бурки из шерсти и высокие узкие сапоги. Они козырнули Арифу, и Диана заметила, что они вооружены германскими винтовками.
Ариф провел ее в большой холл, посреди которого красовался фонтанчик, украшенный орнаментами. Здесь же был диван из красной кожи, на котором посетители ожидали, пока гази примет их в своем рабочем кабинете. Сердце Дианы билось от волнения, любопытства и даже мрачных предчувствий: человек, с которым она намеревалась познакомиться, славился беспримерной жестокостью. Он повесил двух поставщиков оружия за утаивание части прибыли. Лично застрелил двух своих офицеров за тайное хранение сигарет. Здесь, в Анатолийских горах, в тысячах миль от безопасного и родного Коннектикута, олицетворением закона, верховным главнокомандующим и самодержавным властелином был Мустафа Кемаль-паша. Ей пришла в голову неприятная мысль о том, что, прилетев сюда, она, пожалуй, подвергла свою жизнь смертельной опасности.
Полковник Ариф провел ее в кабинет, средних размеров комнату с львиными шкурами на стенах, небольшим пианино и столом в центре, за которым, по слухам, Кемаль любил «толкать речи» во время ночных попоек. Сейчас гази стоял около стола и изучал карту. Когда хлопнула дверь, он поднял на вошедших глаза. Первое, на что обратила внимание Диана, были его глаза. В романах она часто читала о героях с «пронзительными» глазами. Здесь этого определения было не избежать: сине-стальные глаза Кемаля действительно были пронзительными, и их пристальный взгляд даже пугал. У нее появилось ощущение того, что Кемаль не просто любуется ею, но и пытается проникнуть в ее мысли. Потом он выпрямился и улыбнулся. Кемаль был среднего роста, стройный и жилистый. Удивительно, но его волосы и усы были почти светлыми. Он не был красив в общепринятом значении этого слова, но его лицо тем не менее было очень привлекательным. У него были высокие скулы и тонкий нервный рот. Кемаль был кадровый военный, но сейчас он был в хорошо сшитом сером деловом костюме.
— Без сомнения, передо мной стоит самый очаровательный торговец оружием из всех, с кем мне приходилось когда-либо иметь дело, — сказал он по-французски, обходя вокруг стола и целуя ей руку. — Наверное, это почти удовольствие: быть застреленным из какой-нибудь вашей винтовки?
— Надеюсь, ваше превосходительство, никому из нас не доведется испытать подобного удовольствия.
Полковник Ариф все еще стоял в дверях. Вдруг рядом с ним появилась очень хорошенькая молодая женщина, вся в черном. Она с интересом принялась рассматривать Диану.
— А, Фикри, — сказал Кемаль. — Это мадемуазель Рамсчайлд из Америки. Фикри моя двоюродная сестра. — «И любовница», — мысленно добавила Диана, которой приходилось слышать об этой турчанке. Гази быстро сказал что-то Фикри по-турецки, потом вновь обратился к Диане: — Я обратил ее внимание на ваше одеяние, поскольку вы, как я вижу, имеете хороший вкус. Это платье, если не ошибаюсь, сшито у знаменитой Шанель?
— Совершенно верно, ваше превосходительство, я удивлена вашей осведомленностью в таких вещах.
— Женская одежда интересует меня почти так же, как сами женщины. Я говорю о европейской женской одежде. Моя страна очень отсталая, мадемуазель. Еще не прошло двух лет с тех пор, как Фикри сняла чадру. Я стремлюсь к тому, чтобы моя страна совершила прыжок из XVII столетия в XX как можно скорее. Причем во всех отношениях, включая и моду. — Он повернулся к Фикри и снова что-то сказал ей. Она вышла из кабинета и увела с собой Арифа. — Фикри принесет нам кофе, потом мы поговорим об оружии. Я всегда говорил, что больше всего ценю в женщинах доступность. Но вы имеете то, что я ценю еще больше: оружие. Кстати, во всей Ангоре не найдется ни одного отеля, который было бы не стыдно предложить такой женщине, как вы. Смею надеяться, что вы удостоите меня чести быть сегодня вечером моей гостьей.
