Алексей Тарновицкий - Станцуем, красивая? (Один день Анны Денисовны)
До наступления темноты еще два-три часа, и это время грех не использовать для работы на себя. Любопытно, что этот вид труда, в отличие от всех вышеупомянутых, характеризуется полным совпадением предполагаемого и главного. Женщины хватаются за корзины и бегут в близлежащий лес. Ночью был дождь, и наверняка по этому поводу повылезали принимать душ зеленоватые грузди, опята и подосиновики.
Чемпионка мира по заготовкам — это, конечно, Машка Минина. Она не уезжает из колхоза без трех-четырех ведер соленых и маринованных грибов, наволочки сушеных белых и большой корзины клюквы. Эта впечатляющая добыча достигается как ежевечерними вылазками в соседний лесок, так и более дальними походами по заповедным местам, которые предпринимаются с утра по выходным. В принципе, Машка предпочла бы единолично подчищать свои лесные угодья, однако она побаивается ходить так далеко в одиночку. Поэтому ей остается лишь смириться с тем, что часть добычи достается Нине Заевой и Аньке Соболевой, которых Машка берет с собой.
Но вот окончательно темнеет; десантники собираются на ужин. Затем в свободной от кроватей комнате устраиваются танцы. Когда-то здесь помещалась операционная, и не одна пара ног отбивала чечетку на операционном столе под ножом сельского эскулапа. Прошли те времена, но и теперь еще есть кому сбацать чечетку, и тоже на столе: некогда занимавшаяся балетом миниатюрная Ирочка Локшина делает это так, что дух захватывает. Есть в отделе победившего коммунизма и свои мастера твиста, рок-н-ролла и танго, а также просто любители обняться и потоптаться в потемках. Эти десантники понимают термин «полный контакт» в ином смысле, чем обычные бойцы спецназа. Рядом с домом на сбегающем к речке лугу стоят несколько шалашей; часам к одиннадцати все они обычно заняты. А назавтра новый день, подъем в семь утра, похмельный Пазолай и похмельный Трактолай, ватник под боком и небо, небо, небо…
Так или примерно так проходят трудовые будни ленинградских горожан в колхозе «Знамя Ильича» Тихвинского района. Но бывают и исключения, когда нескольких десантников дергают на другие работы, например, на прополку. Понятно, что не каждый согласится променять беспечное небосозерцание на низменное ковыряние в грядках, поэтому добровольцы щедро вознаграждаются отгулами. Ну, а там, где отгулы, да еще и щедро, там всегда Анька Соболева в самых первых рядах. Там-то, на прополке, она и нашла своего Любимого.
12
Станция «Площадь Льва Толстого»
Анька нашла своего Любимого под кустом. Он лежал там теленок теленком и, ни о чем не подозревая, мирно покусывал травинку. Рядом была воткнута в землю коса. Ни в тот момент, ни потом Анька так и не смогла понять, что именно заставило ее остановиться. Поди разберись с этим странным, невесть откуда берущимся чувством, которое вдруг говорит тебе: «Вот оно!» Этой подсказки приходится ждать, иногда очень подолгу, но после Евпатории Анька уже и не могла иначе. Возможно, есть всеядные люди, которые, даже попробовав настоящего, готовы в дальнейшем согласиться на суррогат, но Анька Соболева явно не принадлежала к их числу. Хотя и подсказка еще не гарантирует нужного развития событий: уж больно тонкая это штука — любовь.
Факт: два-три раза ей казалось, что вот, нашла, но все как-то не вытанцовывалось, обрывалось на самом начальном этапе. В чем Анька была уверена совершенно, так это в нелепой ненужности того, что Машка Минина называла «выгуливание гормонов». На практике это означало выбрать на танцах кого-нибудь повиднее и затащить его в шалаш на часик-полтора. Однажды, когда довольная Машка вернулась в спальню около полуночи и, стараясь не сильно шуметь, ложилась в свою постель, Анька не удержалась, спросила:
— Ну что, выгуляла свои гормоны?
Их кровати стояли рядом. Хранить секреты в колхозе не имело смысла: так или иначе всё становилось известно уже на следующий день.
— Угу, — сытой кошкой проурчала Минина, — выгуляла и довольно удачно. И тебе, дурочке, советую. Чего ты их всех шугаешь? Выбери себе кого-нибудь и пользуйся на здоровье. Потому как, зачем в колхоз ездить, если не для здоровья? Уж на тебя-то охотников много.
— И рыбаков тоже, — улыбнулась Анька, поворачиваясь на другой бок. — Спи уже, завтра рано вставать.
Конечно, она и не думала осуждать Машку — так же, как тогда, в Евпатории, не осуждала всеядную хищницу Эллу. Просто ей трудно было представить себя в роли дамы, выгуливающей свои гормоны наподобие домашнего пса. Наглядность избранного Машкой определения подчеркивала, что речь, по сути, идет лишь о том, чтобы справить естественную надобность, не более того. Пес задирает свою ногу, Машка расставляет свои… — и нет ничего логичнее, чем сопоставить два этих события. Ведь, в конце концов, оба — и Машка, и пес — следуют некой законной органической потребности, как оно и предусмотрено всемогущей природой.
«Выгуливает гормоны… — подумала Анька. — Было бы смешно, если бы выяснилось, что она и делает это по-собачьи, там, в шалаше…»
И в этот момент соответствующая картина так живо нарисовалась перед Анькиным мысленным взором, что ее начал разбирать совершенно неудержимый смех, и пришлось, зажав ладонью рот, немо трястись на панцирной сетке.
— Дура, — обиженно проговорила у нее за спиной чуткая Машка. — Дура ты, дура. Завидуешь, вот и всё. Глупая завистливая дура.
Она какое-то время ждала ответа, но Анька молчала, не поворачивалась, чтобы и вовсе не разрыдаться от хохота. С тем и заснули. Утром Машка еще метала на подругу сердитые взгляды. Анька улыбалась в ответ. Когда главные силы десанта грузились в Пазолая, она подошла, приобняла Машку за плечи:
— Не сердись, Маня. Ты же знаешь, я не со зла. Уж больно ты смешно придумала про «выгуливать». Ну? Мир-дружба?
— Ладно, бог с тобой, — буркнула Машка. — Погоди-погоди, вот припечет тебя, тогда посмотрим, кто посмеется… Ты что, не едешь?
— Я ведь сегодня на прополку.
Около девяти начало накрапывать. Работавшая вместе с горожанками колхозная бригадирша озабоченно посмотрела на небо, покачала головой:
— Ну, девки, если не распогодится, не будет нам сегодня работы.
Не распогодилось: вскоре дождик припустил всерьез.
— Бог с вами, бегите домой, — сказала бригадирша.
«Надо же, опять бог со мной, — подумала Анька. — Второй раз за утро. Не иначе, что-то случится».
Кроме нее, на прополку вызвались еще четыре девушки из другого отдела. Они сразу подхватились и побежали домой наперегонки с дождем. Зато Анька могла не торопиться: у нее с собой был зонтик. Этот японский складной зонт не слишком подходил к деревенскому пейзажу и потому служил поводом для постоянных насмешек. Действительно, виданое ли это дело: на колхозное поле с зонтиком? Тем не менее Анька упрямо таскала его повсюду. Вот и пригодился.
Чтобы зря не месить грязь, она не рванула за девушками напрямик, а двинулась в обход поля, по траве. Там-то, на краю поля, это и случилось. Там-то и произошла она, встреча, обещанная — «бог с тобой!» — еще раньше Машкой и бригадиршей. Сначала Анька увидела рыжее пятно меж ветвей; первая мысль была про подосиновик, но затем пятно сдвинулось, и, сделав еще пару шагов, она распознала косу, куст и рыжего парня под кустом.
— Привет, — сказала она, останавливаясь, хотя вполне могла бы пройти мимо. — Вы что это тут делаете?
— Кошу, — он кивнул на косу. — Или косю. Не знаю, как правильно.
— Понятно. А я думала, вы тут подосиновиком работаете. Завлекаете мирных грибников. Они только сунутся, а вы их — раз! — косой. И правильно. Не все же грибникам грибы резать. Когда-то нужно и наоборот.
Он улыбнулся. Рыжая борода и ярко-синие глаза, прямо как на картинке. «Надо же, — подумала Анька, — а ведь могла пойти напрямик. Спасибо дождю. Ну, скажи уже что-нибудь. Не все ведь мне отдуваться».
— Нет, грибников я не трогаю, — сказал парень. — Нас троих тут поставили неудобные участки выкашивать. По краю поля и в канаве. А мы и косить-то не умеем. Странная логика, правда? Те, кто умеет, косит на удобном, а кто не умеет…
— Ну отчего же? — возразила она. — Под красный гриб вы косите очень талантливо. А где же ваши друзья, боровик и подберезовик? Утонули в канаве?
— Не знаю… — он пожал плечами. — Наверно, пошли домой. Говорят, под дождем не косят. А я вас знаю. Вы из проектного отдела. И зовут вас Аня.
«Ага, так он тоже из наших, — догадалась Анька. — Как же я его пропустила, дура эдакая? Вечно со мной так — мимо лучших грибов прохожу, а кто за мной идет, подбирает. Неужели и этого подобрали?»
— Странно, — проговорила она вслух. — А я вас что-то не припоминаю… странно…
— Я только вчера приехал, — сказал рыжий, поднимаясь на ноги. — Да и на заводе я новичок, с пятнадцатого числа. Только-только оформили, и сразу в колхоз. У них тут кто-то заболел, и надо кем-то заткнуть оставшиеся дни. Езжай, говорят. Я Леня.
