Линда Миллер - Флибустьер
- Какой? - спросила Симона. Ее глаза были по-прежнему закрыты, и во время недолгих пауз в разговоре она что-то тихо мурлыкала себе под нос.
- Что заставило тебя передумать - ты же хотела остаться? - Та перемена, которую, я увидела в Дункане, - ответила Симона. - Сперва я пыталась не замечать этого, но от правды не уйдешь. Ты даешь ему нечто большее, чем наслаждение. Ты прикасаешься к той части его души, до которой другие женщины даже не могут дотянуться.
Фиби, ничего не ответив, покинула Симону с ее узелком и ее достоинством и поднялась на главную палубу, чтобы посмотреть, как остров исчезает за ослепительным горизонтом.
Дункан, как и вся его команда, был занят, и Фиби постаралась не путаться под ногами, ходить незаметно, как будто она тоже ехала зайцем.
Во время полуденного обеда на нижней палубе в камбузе Фиби собрала свою порцию на большую деревянную доску, добавив еще чуть-чуть, и заявила коку, что предпочитает есть в капитанской каюте. Она направилась в маленькую каморку, которую должна была делить с Дунканом во время плавания хотя они вдвоем едва ли уместились бы на койке, на тот случай, если кто-нибудь будет за ней следить. Там она поела, затем собрала сыр, хлеб, вяленое мясо, банан и флягу воды в кожаную сумку и пробралась в трюм. Симона приняла пищу с достоинством и пробурчала слова благодарности.
Фиби вернулась в каюту, сняла платье, легла в одной сорочке на койку и заснула. Когда она проснулась, Дункан был рядом с ней, с растрепанными волосами, в одних бриджах и со своей невыносимой ухмылкой.
- Хорошо, что вы проснулись, мистрисс Рурк, - сказал он. - У меня есть к вам дело. - Правой рукой он гладил ее ногу, от колена до бедра, одновременно стягивая с нее тонкую нижнюю юбку.
Фиби вздохнула и удовлетворенно вытянулась.
- Какое дело? - спросила она, пока он обнажал ее груди и подготавливал их к удовольствию легкими поглаживающими движениями пальцев.
- Самого интимного свойства, - ответил он, прикасаясь языком к ее соску.
Фиби выгнула спину и застонала.
- Ты... знаешь, сколько шума я делаю, - сумела вымолвить она, уже запустив пальцы в его волосы и привлекая его к себе. - Что скажут твои люди?
Дункан чуть-чуть приподнял голову только для того, чтобы ответить:
- Они скажут, что я счастливый ублюдок.
ГЛАВА 10
- А теперь, - сказал Дункан, когда они лежали, утомленные любовью, на койке в его каюте, по-прежнему переплетя руки и ноги, - скажи мне, кого ты прячешь в трюме.
Фиби набрала в грудь воздуху, чтобы отрицать обвинение, но все же промолчала. Нельзя начинать свой новый чудесный брак со лжи мужу это означало бы разрушить краеугольный камень их отношений и все, что было для нее самым драгоценным.
- Я обещала, что не скажу, - пробормотала она подавленно. - Хотя это неважно. Если ты сам спустишься в трюм, она все равно решит, что ее выдала я.
- Она... - пробормотал Дункан, проведя по изгибу скулы Фиби кончиком указательного пальца и поглаживая ее губы, которые не утратили своей чувствительности после его поцелуев. - Это наверняка не Старуха, поскольку она не стала бы утруждать себя игрой в прятки. Наоборот, она заявила бы свои права на эту каюту и взяла бы на себя мои обязанности, а также кока и штурмана. Так что наша путешественница, очевидно, Симона.
Фиби облегченно вздохнула.
Как раз в тот момент, когда я начала ей нравиться... - пожаловалась она.
Дункан взглянул на нее с задумчивым выражением на лице.
- Симона не рабыня и не пленница, - сказал он наконец своей погрустневшей жене. - Если она хочет покинуть остров и найти свое место в мире, никто не запрещает ей это сделать, как и любому другому из моих домочадцев. Конечно, кроме тебя. - Он усмехнулся и прикоснулся губами к ее рту, как будто пробовал дорогое вино. - Тебя я не смогу потерять.
Фиби чувствовала возбуждение, ее тело уже проснулось и снова расцвело под ласками Дункана. Она хотела задать ему важные вопросы, но ее мысли разбегались, словно она слишком много выпила.
- М-м-м... это очень приятно. Но, если ты снова заставишь меня кричать, как в прошлый раз, я уже никогда не решусь покинуть эту каюту...
- По мне, это было бы прекрасно, - хрипло сказал Дункан, неторопливо и немилосердно продолжая разжигать в ней огонь, приводя ее в крайнюю степень возбуждения. - Во всяком случае, здесь ты не сможешь вляпаться ни в какую историю.
- Это... О Боже, Дункан... Это ты так думаешь...
Он снова овладел ею, и вскоре ее бессвязные слова сменились тихими стонами. Став на колени между ног распростертой перед ним жены, приподнимая ее за бедра, Дункан с каждым неистовым рывком проникал в нее все глубже. Фиби вздымалась всем телом ему навстречу, и ее всхлипы и вздохи слились в один непрекращающийся стон.
Когда все закончилось, она неподвижно замерла в изнеможении и безмерном блаженстве. Фиби смотрела на чудесное лицо мужа, когда он отдавался на милость удовольствия, и ее переполняла радость, потому что он впервые не смог скрыть от нее своих чувств.
- Если мы будем это продолжать, - сказала она, гладя Дункана по голове, после того как он повалился рядом с ней, положив щеку ей на грудь, - у нас будет больше детей, чем я хотела бы родить без анестезии и классов Ламаза.
- Говори по-английски, - сказал Дункан невнятно, не поднимая головы с ее груди.
Фиби засмеялась.
- Я пытаюсь, милый. Действительно пытаюсь. - Она снова помрачнела, вспомнив о Симоне. - Что мы будем делать с нашим зайцем?
Дункан вздохнул.
- Что мы можем сделать? - проворчал он.
- Я могу спуститься и сказать ей, что ты видел, как я относила ей еду а ты именно так все узнал и догадался, что она прячется на корабле, верно?
- Она тебе не поверит.
В Фиби нарастало отчаяние.
- Ты прав. К тому же Симона чертовски горда, думаю, она скорее согласится проделать весь путь в трюме, чем позволит тебе узнать, что ее сердце разбито.
Дункан поднял голову и посмотрел Фиби в глаза.
- Прошу тебя, не романтизируй ситуацию, - сказал он. - Симона молода и очень красива. Она свободна. Со временем она преодолеет свою страсть, и сама будет поражаться, что она во мне находила.
Фиби запустила пальцы в его мягкие блестящие волосы, такие приятные на ощупь. Волосы любимого человека.
- Нет, - сказала она. - Полагаю, ты был ее первым любовником. В ее сердце навсегда останется маленький шрам, который будет болеть всякий раз, как она вспомнит о тебе.
Он издал преувеличенный стон тоски и отчаяния.
- Вижу, что ты не только берешь надо мной верх в каждом споре, но и вообще ничего мне не оставляешь.
Фиби приподняла голову, чтобы поцеловать его в подбородок, уже покрытый щетиной, хотя он брился только утром, перед тем как они отправились в путь.
- Мой долг жены восемнадцатого века не дать тебе сбиться с пути истинного, для чего мне придется при необходимости применять палку с крюком на конце. Что касается Симоны...
Дункан застонал снова. На этот раз громче.
- Я буду носить ей еду и воду, пока мы не прибудем в Куинстаун и, она не сойдет на берег, - безапелляционно заявила Фиби. - А ты можешь не замечать ее и стараться, чтобы ее не обнаружили, пока мы не прибудем в порт.
- Мы не будем заходить в Куинстаун, - сказал Дункан с обезоруживающей логичностью. - Если ты не забыла, там кишмя кишат британские солдаты, и любой из них захочет повесить меня на крепкой веревке и тренироваться на моем трупе в штыковом бою.
- Но мы же не можем везти ее в Штаты... колонии, я хочу сказать, - возразила Фиби с пылающим лицом, потому что, как ни странно, она, в самом деле, забыла, что Куинстаун не такой порт, куда Дункан может приплыть с развевающимися флагами и под звуки фанфар. Но, с другой стороны, Чарльстон ничуть не лучше, а он ведь направляется прямо туда.
На краю ее сознания цеплялось что-то еще, какая-то неясная, но неотложная забота, но Фиби не могла уловить ее в своем одурманенном состоянии. Она понизила голос до шепота:
- Симона - чернокожая.
- Да, - сухо ответил Дункан. - Я это уже выяснил.
Фиби шлепнула его по плечу достаточно сильно, чтобы передать свое раздражение.
- Дункан, ты не можешь везти эту женщину, девушку туда, где ее могут продать в рабство!
- Да, - сказал он. - Но она сама решилась на это плавание, я ее не заставлял. Я не стану рисковать жизнями своей жены и команды...
Она приложила палец к его губам.
- Тебе не надо этого делать, - заметила она рассудительно. - Можешь отправить Симону на берег в ялике, когда мы подойдем к Куинстауну. После этого она сама о себе позаботится.
Дункан снова напустил на лицо непроницаемое выражение.
- Это разрушит иллюзию, будто я не знаю, что она путешествует в трюме, не так ли? Боже милосердный, Фиби, все это так сложно, так по-женски! Гораздо проще сказать девчонке, что я все знаю, и что ей не нужно прятаться в трюме, как крысе, питаясь объедками. Мы отправим ее на берег завтра вечером мои друзья переправят ее на большой остров.
