Мариена Ранель - Маски сброшены
- Да, сударыня, - призналась Полина. - Батюшка так доверял ему, так гордился, что породнился с человеком из княжеского рода. А он - князь Ворожеев казался таким умным, воспитанным, элегантным. Одним словом, не чета нам, простым. В то время мы были очень богаты, а он... Он говорил, что его род обеднел, и кроме знатного имени у него ничего не осталось. Но для нас все равно была большая честь породниться с князем. Мы тогда и не предполагали, что он окажется таким подлецом. Батюшка в то время уже был очень болен и все свои дела передал моему мужу... Простите, сударыня, что я его так назвала.
- Не нужно извиняться за такую мелочь. И прошу вас, не волнуйтесь так! Успокойтесь. Вас никто ни в чем не обвиняет. Наоборот, вас понимают и сочувствуют вам.
- Благодарю вас, сударыня, - сказала Полина и её голос после стал ровнее и спокойнее. - Батюшка передал ему все свои дела, потому как я в делах ничего не смыслила. Батюшка считал, что это не женское дело. А после смерти батюшки князь Ворожеев вдруг исчез. А по прошествии некоторого времени я узнала, что все наше богатство больше нам не принадлежит. Князь все распродал и забрал себе все деньги от вырученного имущества. Вот так мы с дочерью остались ни с чем.
- С дочерью? - переспросила Елизавета. - У вас есть дочь от князя Ворожеева?
- Да, дочь Дашенька, - подтвердила Полина. - Ей сейчас одиннадцать лет. Только она сейчас осталась дома со своей гувернанткой.
Елизавета бросила на Корнаева упрекающий взгляд, который словно говорил: "Почему вы об этом не упомянули?"
- А князь знает о её существовании? - поинтересовалась она у Полины.
- Нет... То есть да.
- Так нет или да?
- Перед тем как он исчез, она ещё не родилась, - разъяснила Полина. Но он знал, что она должна родиться. Только не знал, что родилась девочка, что ей при крещении дали имя Дарья.
Елизавета тяжело вздохнула.
- И на какие средства вы живете с дочерью? - спросила она.
- Мы не бедствуем, - простодушно ответила Полина. - В благодарение Богу и её сиятельству мы ведем вполне достойный образ жизни. У нас имеется домик и свое небольшое хозяйство. Я могу позволить себе нескольких работников, и даже гувернантку для дочки. Нас все устраивает.
- Ее сиятельству? - переспросила Елизавета.
- Да, благодаря её сиятельству княгине Шалуевой, - объяснила Полина.
- Моя маменька вам помогает? - удивилась Елизавета. - Стало быть, ей все известно. И давно?
- С того времени как я с маленькой Дашенькой впервые приехала в этот город. Я тогда ещё не знала, что князь ваш муж, и разыскивала его. Кажется, прошло уже лет десять.
- О Боже! Как она могла! - шепотом произнесла Елизавета, затем в полный голос прибавила: - Моя маменька, очевидно, помогает вам затем, чтобы вы хранили молчание.
- Сударыня, поверьте мне, я ничего у неё не просила! Это она сама мне предложила помощь! И я никогда не угрожала ей, что все расскажу!
- Я ничуть не сомневаюсь в этом. И я ни в чем не обвиняю вас. Разве что, свою маменьку. Все это очень на неё похоже. Манипулировать людьми, покупать тайны, скрывать грязь под дорогой обшивкой - это в её стиле! Все средства хороши, лишь бы не пострадало доброе имя и честь семьи!
- И все же именно ваша маменька заявила в полицию о том, что ваш муж двоеженец, - вставил Корнаев.
- Что? - удивилась Елизавета.
- Да, именно княгиня Шалуева сделала заявление в полицию о том, что князь Ворожеев - двоеженец, - повторил Корнаев. - И представила документы, подтверждающие сей факт. И именно она привезла сюда Полину Гаврииловну.
- Да, сударыня, - подтвердила Полина.
- Чтобы моя маменька отважилась на такой шаг! - в недоумении произнесла Елизавета. - Разгласить тайну, которая способна запятнать честь семьи? Здесь что-то нечисто! А вам, Полина Гаврииловна, она случайно не говорила, почему решила вдруг все открыть?
- Нет, сударыня.
- Ну хорошо! - произнесла Елизавета, интонацией голоса давая понять, что на этом хотела бы завершить разговор, поскольку узнала все, что ей было нужно. - Спасибо вам, Полина Гаврииловна, за ваш рассказ. Все, что вы мне сейчас поведали, очень важно для меня, и, я уверена, в скором времени сослужит хорошую службу. А теперь мне хотелось бы узнать, как долго вы собираетесь пробыть в Петербурге и где вы остановились?
- Я остановилась в гостинице. А пробуду там до тех пор, пока буду нужна её сиятельству.
- В таком случае я бы хотела предложить вам остановиться в моем доме на все то время, что вы будете нужны.
- О, сударыня, как вы добры! - обрадованно воскликнула Полина.
- Это означает: вы согласны?
- Да, я согласна.
- Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. А пока можете поехать в ту гостиницу, где вы остановились, и забрать оттуда свои вещи.
- Благодарю вас!
Полина резво поднялась с кресла и направилась к двери.
- Подождите! - остановила её Елизавета.
Она взяла колокольчик и позвонила три раза. Через минуту в кабинет вошел Антип.
- Звали, ваше сиятельство? - спросил он.
- Да, Антип, - подтвердила Елизавета. - Отвези эту госпожу в гостиницу, которую она тебе укажет. Там ты её подождешь, пока она соберет свои вещи, а затем привезешь её сюда.
- Слушаюсь, ваше сиятельство.
Сама не зная почему, но Елизавета чувствовала себя немного виноватой перед этой женщиной, словно она как законная жена несла ответственность за все дела своего мужа. Возможно, этим объясняется её доброжелательное отношение к Полине, пострадавшей от его вероломства. Однако чувство вины было не единственной причиной, побудившей Елизавету выказать доброе расположение к Полине, оказать ей гостеприимство и предложить экипаж с кучером. Другой причиной была личная выгода, которую желала извлечь Елизавета из тесного общения с этой бедной женщиной. Она увидела в ней свою союзницу и решила объединиться с ней в борьбе с их общим врагом - князем Ворожеевым.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Дело о двоеженстве князя Ворожеева стало понемногу набирать свои обороты. И хотя князь отрицал свою связь с Полиной Солевиной, отказывался признавать её дочь своей, и тем более отрицал свою причастность к разорению их семьи, но все же неопровержимые доказательства взяли верх.
Информация об этом разбирательстве просочилась в светские круги. Слухи, домыслы, догадки поползли по разным домам, словно выпущенные из клетки грызуны. Почти в каждой светской беседе то и дело звучало имя Ворожеевых.
Елизавета стойко сносила всю эту шумиху вокруг своего имени. Более того, эта шумиха приносила ей своего рода облегчение. Она словно очищала её жизнь, подобно тому, как морской песок очищает воду, делая её вначале мутной, а затем медленно оседая на дно и утягивая за собой грязь. И точно так же, эта шумиха утягивала за собой из её жизни все скрываемое годами притворство, грязь и лицемерие.
Алексис относился ко всему происходящему с князем Ворожеевым так, словно тот был для него посторонним человеком. Казалось, Алексиса нисколько не волновало, что тот находился под следствием, и ему грозила каторга. Для Алексиса Дмитрий Ворожеев перестал существовать, как отец. И из всех скудных сыновних чувств, которые он когда-либо испытывал к нему, осталось только одно - чувство стыда за его низость, подлость и за все причиненное им зло. Молодой человек без бурных возмущений, а лишь с грустной усмешкой воспринял известие о том, что его отец двоеженец, и искренне пожалел Полину Солевину, которой выпала незавидная доля обманутой, покинутой и разоренной второй жены. Он посочувствовал матери, которая в очередной раз приняла удар от своего мужа, и выразил свое восхищение её стойкости.
Полина Солевина, как главная потерпевшая, вынуждена была принимать активное участие в этом скандальном разбирательстве. Однако, надо отдать ей должное, с выпавшей ей ролью она справлялась неплохо. Она с пылом и усердием отстаивала интересы княгини Ворожеевой и свои собственные, ставшие для них общими. Она с точностью выполняла все наставления и советы, которые ей давал адвокат Корнаев, благодаря чему ей удалось предстать в этом деле достойной и в то же время внушающей сострадание потерпевшей. И справедливость восторжествовала! Суд присяжных, рассмотрев это скандальное дело, признал князя Дмитрия Ворожеева виновным в двоеженстве и незаконном присвоении чужого имущества. Полина была очень рада, что именно её усилиями была достигнута эта справедливость, и рада, что сослужила хорошую службу Елизавете Ворожеевой. За время общения с Елизаветой Полина Солевина прониклась к ней такой симпатией, что готова была сделать для неё гораздо большее. Елизавету обескураживало и смущало такое, казалось бы, ничем не заслуженное отношение Полины к ней, но тем не менее она была очень признательна этой доверчивой и простодушной женщине.
В качестве благодарности за участие Полины в этом щекотливом деле Елизавета подарила ей некоторые из своих драгоценностей: брошь с изумрудом, бриллиантовые серьги и такой же бриллиантовый кулон с цепочкой. Это были фамильные драгоценности князей Ворожеевых, которые Елизавете оставил старый князь Кирилл Ворожеев.
