Мэриан Кайз - Не горюй !
- О господи! - вздохнула я.
Я смотрела на Кейт, лежащую в корзинке, такую мягкую, толстенькую и ароматную в розовых ползунках. И понимала, что нужно позвонить Джеймсу.
Если бы дело касаюсь только меня, я могла бы позволить себе быть трусихой, но я должна позаботиться о будущем этого чудесного ребенка.
- Ладно, - решительно сказала я. - Ты своего добилась. Я ему позвоню.
Я пошла в мамину комнату, чтобы поговорить оттуда, начала набирать номер лондонского офиса Джеймса и вдруг почувствовала, что у меня закружилась голова. Я одновременно испытывала испуг и возбуждение. Через несколько секунд я услышу его голос. Меня трясло и бросало в жар. Стало трудно дышать, мне не хватало воздуха. Когда в трубке раздались длинные гудки, я испугалась, что меня стошнит от волнения.
Ответила секретарша.
- Могу я поговорить с мистером Джеймсом Вебстером? - спросила я дрожащим голосом. Губы у меня онемели.
Послышалось несколько щелчков.
Я затаила дыхание.
Снова раздался голос секретарши:
- Извините, но на этой неделе мистера Вебстера не будет. Кто-нибудь другой не может вам помочь?
Разочарование причинило мне почти физическую боль. Я с трудом сумела пробормотать:
- Нет, все в порядке, спасибо.
Повесив трубку, я осталась сидеть на маминой кровати. Теперь я точно не знала, что делать. Я с таким трудом заставила себя позвонить ему, и, несмотря ни на что, мне хотелось с ним поговорить. А его даже нет на месте!
И тут мне пришла в голову другая мысль: а где же он?
Пожалуйста, не подсказывайте мне, что он мог уехать в отпуск.
В отпуск!
Как мог он уехать в отпуск, когда распадается наш брак?! Вернее, уже распался.
Я даже подумала, не перезвонить ли и не спросить, куда подевался Джеймс, но вовремя остановилась. Капелька гордости еще во мне осталась.
Может, он заболел? Может, у него грипп?.. Весьма вероятно, что я обрадовалась бы, узнав, что у него рак в последней стадии. Мне ужасно неприятна была мысль, что у него есть какая-то жизнь без меня и что он радуется этой жизни.
С другой стороны, я и так знала, что у него есть жизнь без меня. Он жил с другой женщиной, он ни разу не позвонил мне, хотя бы чтобы спросить про Кейт. Наверное, я все еще продолжала надеяться, что он скучает по мне и обязательно рано или поздно вернется. Но если он уехал в отпуск, надеяться больше не на что.
Джеймс наверняка сейчас беззаботно живет со своей новой женщиной на каком-нибудь экзотическом курорте. Пьет вино из ее туфельки. Жизнь его проходит под аккомпанемент хлопков пробок от шампанского, фейерверка и музыки, среди счастливых людей в праздничных нарядах, танцующих танго.
Я не сомневалась, что, пока я мерзну в Ирландии, он греется на берегу Карибского моря, на дорогом курорте, где его обслуживают четырнадцать слуг и где у него есть бассейн, в котором плавают цветочные лепестки.
- Господи, - вздохнула я.
Я никак не ожидала, что буду так себя чувствовать. Что же делать мне?..
В комнату вошла мама с огромной стопкой только что выглаженного белья в руках.
- Что с тобой? - спросила она при виде моего бледного, несчастного лица.
- Я звонила Джеймсу, - призналась я и расплакалась.
- О господи. - Мама положила стопку белья на кресло, потом подошла и села рядом со мной. - Что он сказал? - спросила она.
- Ничего, - прорыдала я. - Его нет. Готова поспорить, он уехал в отпуск с этой толстой сукой! Уверена, они летели первым классом. И не сомневаюсь, что у них в ванной есть джакузи...
Мама обняла меня, и немного погодя я перестала рыдать.
- Хочешь, помогу тебе убрать белье? - спросила я, шмыгая носом.
Вот тут она забеспокоилась всерьез.
- Ты в порядке? - озабоченно спросила она.
- Да, - ответила я, - все нормально.
- Ты уверена? - все еще беспокоилась она.
- Уверена, - подтвердила я уже несколько раздраженно.
"Мне надо привыкать расстраиваться, - решила я. - Потому что теперь это будет случаться постоянно. По крайней мере, до тех пор, пока я окончательно не смирюсь с мыслью, что с Джеймсом все кончено".
Ладно, сейчас я чувствую себя ужасно - обиженной и брошенной. Но со временем мне уже не будет так больно. Значит, просто надо на недельку залечь в койку. А в понедельник я ему снова позвоню. Как раз самое удачное время, чтобы поговорить! Он должен будет чувствовать себя несчастным, потому что пришлось вернуться к работе, отпуск в прошлом, да еще не удалось выспаться после перелета.
Я старалась взбодрить себя мыслью, что обрадуюсь, если ему будет плохо.
А если я не буду все время думать об этом, все как-нибудь утрясется.
- Ладно, мам, - сказала я, - давай разложим это белье по шкафам.
Я решительно направилась к стопке свежевыглаженного белья на стуле. Мама опасливо смотрела, как я начала быстро сортировать белье.
- Я положу это в шкаф к Анне, - сказала я, взяв одну стопку.
- Но... - начала мама.
- Никаких "но", - ласкова сказала я ей.
- Но, Клэр... - забеспокоилась она.
- Мам, - настаивала я, тронутая ее заботой, но решив взять себя в руки и быть послушной дочерью, - со мной все в порядке.
Я вышла из ее комнаты и направилась к Анне.
Дверь за мной захлопнулась, поэтому ее голос донесся до меня приглушенно:
- Клэр! Ради всего святого, как я объясню твоему отцу, почему его трусы оказались в шкафу Анны?
Я как раз стояла на коленях у выдвинутого ящика в комнате Анны.
Разве я положила туда отцовские трусы?
Положила.
Мне стало ясно, что лучше их оттуда убрать. Так как нельзя надеяться, что Анна заметит что-то необычное в своем ящике и не наденет огромные семейные трусы отца.
Разумеется, если она вообще меняет белье. Или, если подумать, носит трусы...
Я припомнила, как она однажды распространялась насчет белья, считая его формой фашизма. Эти туманные рассуждения о том. что тело должно дышать вентилироваться, так сказать, - навели меня на мысль, что белье вовсе не является необходимым атрибутом в жизни Анны.
Тяжко вздохнув, я собрала трусы и сложила их в стопку.
13
В этот вечер я договорилась со своей подругой Лаурой.
Здесь мне придется немного познакомить вас с моим прошлым.
Дело в том, что Лаура, Джуди и я учились вместе в колледже. И с той поры дружили.
Джуди жила в Лондоне.
А Лаура жила в Дублине.
После моего бегства из Лондона с ребенком, но без мужа, я с Лаурой не встречалась. Но она несколько раз звонила по телефону. Я сказала, что слишком расстроена, чтобы с ней увидеться. Однако она оказалась верным другом - не обиделась, только сказала, что с удовольствием повидается со мной, когда я буду чувствовать себя лучше. Тут я уверила ее, что никогда не буду чувствовать себя лучше, так что мы больше скорее всего не встретимся, но я рада, что у меня была такая славная подруга.
Я подозревала, что Лаура несколько раз за последний месяц звонила маме и расспрашивала ее обо мне, моем психическом здоровье (крайне нестабильное) и моих занятиях. Но она не надоедала мне, за что я была ей очень признательна.
Теперь, когда я немного пришла в себя, я позвонила ей и предложила встретиться. Мне показалось, что Лаура очень обрадовалась.
- Напьемся в стельку! - с воодушевлением воскликнула она.
Не знаю, что уж это было: предложение или предсказание.
Так или иначе, нам этого не избежать.
- Думаю, мы будем в порядке, - согласилась я, вспоминая опыт последних десяти лет нашего знакомства.
Я немного беспокоилась - я подзабыла, каким неудержимым жизнелюбием отличалась Лаура. Она вполне могла дать фору римским императорам.
Мама сказала, что она с удовольствием присмотрит за Кейт.
После ужина (сырный пирог из микроволновки, вполне съедобный) я поднялась наверх, чтобы подготовиться к моему первому выходу в свет после расставания с мужем.
Знаменательное событие. Вроде потери девственности, первого причастия или свадьбы. То, что случается в жизни только единожды.
Надеть мне было совершенно нечего.
Я начала скорбеть, что так легкомысленно бросила все свои замечательные платья в Лондоне. Вела себя как приговоренный по дороге на эшафот - рыдала, утверждала, что моя жизнь кончена и что мне там, куда я еду, ничего не понадобится.
А ведь я ехала всего лишь в Дублин. Не на тот свет. Я должна была догадаться, что рано или поздно я снова стану нормальной. Не слишком счастливой, разумеется, но все же. И способной нравиться.
Ввиду того, что мои приличные одежки находились в другом городе, мне ничего не оставалось, как снова позаимствовать что-то у Хелен.
Можно было не сомневаться: ей это не понравится. Но она и так злилась на меня за то, что я якобы строила глазки ее парню. Так что я теряю?
Я начала поспешно копаться в шкафу Хелен. Надо признаться, у нее были очень красивые веши, и я почувствовала былое возбуждение. Я обожала хорошие тряпки! Сейчас я напоминала себе человека, пробирающегося через пустыню и умирающего от жажды, который неожиданно наткнулся на целый яшикледяной кока-колы. Наверное, я слишком долго проходила в ночной рубашке.
