Лори Макбейн - Тьма перед рассветом
- А сейчас, отец, нам удалось доказать, что Данте совершенно неповинен ни в моем похищении из Камаре, ни в том, что силой удерживал меня на борту Морского Дракона. Ты помнишь, что сказал сэр Морган - я бы неминуемо погибла в Чарльзтауне, если бы капитан Лейтон не взял меня на борт своего корабля. А Хьюстон Кирби, его слуга, возился со мной, как нянька, пока не выходил, да и вся команда была так добра ко мне! Как же я могла бросить этих людей именно тогда, когда они нуждались в моей поддержке? - взмолилась Рея. - Мне ничего не оставалось, как задержаться и дать показания в их защиту. А теперь и Данте, и его команда полностью оправданы. Вся команда будет распущена, и как только капитан распределит найденные богатства между своими матросами, мы немедленно вернемся к себе в Камаре. - её взгляд умоляюще перебегал от одного к другому, ведь эти двое были для неё дороже жизни. Но как только её глаза встретились с глазами Данте, в них что-то неуловимо изменилось.
От герцога не ускользнула нежность в глазах молодых людей и это не слишком ему понравилось. Теперь для него было совершенно очевидно, что его нежно любимая дочь находится под сильным влиянием Данте Лейтона.
- Я могу подтвердить, что Рея хотела немедленно дать вам знать о своем возвращении, но именно я отсоветовал ей писать вам. Из чисто эгоистических соображений я воспользовался её глубочайшей любовью к семье, - с нарочитой грубостью признался Данте. В этот момент трудно было понять, кто же был больше ошеломлен этим признанием - Люсьен Доминик или его дочь.
- Данте? - Рея с трудом заставила поднять на него глаза.
- Это правда, моя дорогая, - ответил Данте, с удовольствием подчеркивая эпитет, которым он наградил её. - Ты же знаешь, мне совсем не улыбалось томиться в Ньюгейте, зная, что ты в это время - в объятиях родных. К тому же я боялся, что угодив за решетку, вряд ли смогу когда-нибудь выбраться оттуда. А кроме того, хорошо зная Люсьена Доминика и полноту власти, которой он обладает, я сильно опасался, что он вполне может поступить так же, как и я, будь я на его месте, если бы моя дочь вязалась с человеком, подобным мне. Разве я не прав, ваша светлость? - поинтересовался Данте. Встретившись взглядом с тусклыми глазами герцога, он понял, что не ошибся.
Герцог даже не сделал попытки возразить на брошенное ему в лицо обвинение и внезапно Рея с пронзительной ясностью проняла, что Данте был прав. - Отец? Скажи, что это не так. Ты бы ведь никогда не взял на душу грех бросить в тюрьму невинного человека?!
- Нет ничего такого, на что бы я не пошел ради твоего счастья или же ради того, чтобы оградить от опасности всех, кого я люблю, - тихо сказал герцог. И в эту минуту дочь увидела перед собой того жестокого, безжалостного человека, которого прежде никогда не знала.
- Мне кажется, вы также должны знать, - продолжал Данте, - что у Реи не было особого выбора, когда мы покидали Чарльзтаун.
- Данте, прошу тебя, - прервала его Рея. Ее щеки предательски запылали. - Разве так уж необходи ...
- Нет, Рея, я уверен, твой отец должен узнать все до конца. И я хочу, чтобы он услышал это от меня и сейчас, а не от злобных сплетников, - твердо сказал Данте. - Когда Лондонская Леди бросила якорь в Чарльзтауне, Рее удалось ускользнуть от своих мучителей и она попыталась укрыться в доках. К счастью, она решилась искать спасения на Морском Драконе, который принадлежит мне. Когда я обнаружил её в своей каюте. она показалась мне обезумевшей. Честно говоря, я даже не поверил ни в историю с похищением, ни в то, что она дочь герцога Камаре. Первое, что пришло мне в голову - это шпионка, которую подослали на мое судно с самыми подлыми намерениями. Я не мог позволить ей уйти с тем, что она могла узнать обо мне и моем корабле, поэтому пришлось задержать её на борту. Когда мы отплыли, Рея была с нами.
Тонкий шрам на лице Люсьена побелел. - Из того, что вы сейчас рассказали нам, а также благодаря тому, что я узнал из другого источника, мне известно, что моя дочь была очень больна, когда появилась в Чарльзтауне. И независимо от того, поверили вы ей, или нет, я нахожу чудовищным, что вы были настолько безжалостны к перепуганной до смерти девушке, к тому же отчаянно нуждающейся в докторе, что не отвели её к местным властям. Неужели же у вас совсем нет сердца, что вы остались глухи к слезам полупомешанного от пережитого ужаса ребенка? - и такая ярость прозвучала в голосе герцога, что даже Рея застыла, не в силах взглянуть на отца.
При этих словах герцога бронзовое лицо Данте побелело, как от пощечины. - Я понимаю и даже оправдываю и ваш гнев, и ваше презрение. Со стороны, конечно, судить легче всего, но в моем тогдашнем положении у меня не было особого выбора. Теперь, конечно, я очень сожалею, что так случилось, - извиняющимся тоном тихо произнес Данте. Похоже, однако, что это стоило ему невероятных усилий, но только подергивающийся мускул на щеке свидетельствовал, чего ему стоили эти слова.
- Как вам должно быть известно, мне не приходится гордиться своим прошлым. Именно из-за этого мне и пришлось много лет назад покинуть Англию. Я был вынужден вести совсем другую жизнь, а она сильно отличалась от той, к которой я привык. Благодаря несчастному стечению обстоятельств, а также собственной глупости я потерял наследство и растратил семейное состояние. Со временем мне удалось сколотить новое состояние. Но к, к сожалению, до последнего времени оно было не настолько значительным, чтобы я мог осуществить кое-какие планы, а к этому я стремился не один год, - объяснил Данте. Его глаза остановились на лице Реи прежде, чем встретить обвиняющий взгляд герцога.
- В тот день, когда Рея ступила на палубу Морского Дракона, мы были готовы уйти в плавание, которое должно было изменить жизнь каждого из нас. Я собирался поднять затопленное много лет назад сокровище с испанского галеона*. Золота на нем было столько, чтобы даже последний матрос моей команды остался богачом на всю жизнь.
- Овладев этим золотом, я смог бы до конца дней своих покончить с жизнью капитана капера, вернуться в свой родовой замок Мердрако и потребовать все, что принадлежит мне по праву рождения. Все это было недоступно мне. Пока мы не добрались до сокровища испанцев. И чтобы достичь своей цели я не позволил бы никому встать у меня на дороге, - резко сказал Данте. Та же твердость, то же упорство звучали в его голосе, как в тот день, когда он недрогнувшей рукой направил Морской Дракон вдоль побережья Флориды на поиски таинственной пещеры с сокровищами.
- Следовательно, к дьяволу мою дочь и всех остальных, я правильно понял вас, капитан?! - презрительно спросил герцог. Его слова прозвучали погребальным звоном в ушах человека, который только что так откровенно рассказал, что двигало им в те дни погони за удачей
- Нет, Ваша светлость! - отрезал Данте, заметив расставленную ловушку. Он уже успел заметить, как герцог опустил руку на эфес шпаги. - По мере того, как наше плавание затягивалось, у меня появилась в жизни совсем другая цель, - он повернулся к Рее и лед его глаз растаял в той обжигающей преданности, которая была написана у неё на лице. - Дело в том, что я полюбил Вашу дочь и хотя бы по этой причине не намерен был дать ей ускользнуть с Морского Дракона. Я действительно виновен в том, что в Антигуа не позволил ей покинуть мой корабль, - признался Данте без тени раскаяния, - К сожалению, Рея оказалась довольно предприимчивой и умудрилась без моего согласия пробраться на берег. Однако, она ещё самое преданное на свете существо из всех, кого я знаю. И поэтому, когда стало понятно, что её присутствие совершенно необходимо для спокойствия раненого мальчишки, она без колебаний последовала за мной на корабль, чтобы заботиться о нем.
Люсьен Доминик бросил на дочь недовольный взгляд, но, похоже, нисколько не был этим удивлен. Бессознательно он протянул руку и коснулся пышной пряди сверкающих, словно чистое золото, волос. Почувствовав его нежность, Рея обернулась к нему и её любящий взгляд встретился с глазами отца. Маленькая ручка скользнула в его ладонь и он привычно сжал её, так, как
- - --
*Галеон - большое трехмачтовое судно особо прочной постройки, снабженное тяжелой артиллерией. Эти суда служили для перевозки товаров и драгоценных металлов из испанских и португальских колоний в Европу (XV-XVII вв.)
это бывало раньше. Он вспомнил, как она вцеплялась в его руку, когда он учил её ходить, и когда он в первый раз посадил её верхом на пони. Раньше так было всегда ...
Но только не в этот раз, грустно подумал он. Его нежная Рея, его любимая дочка, она всегда была источником радости для них всех. Она была такой очаровательной, все вокруг любили её. И то, что именно на её долю выпало все эти ужасы, ранило его сердце куда сильнее, чем мог бы сделать вражеский меч.
Незаметно для себя пальцы герцога тронули шрам на щеке. Он не отрываясь, глядел на очаровательное личико дочери, и на мгновение всем стало понятно, что он мысленно перенесся в другое время и видит перед собой совсем другое лицо. Но о чем бы он не думал в эту минуту, на лице его ясно отразилось страдание.
