Нина Ламберт - История Софи
- Как конкретно? При помощи хитрости?
- Не совсем. Она всегда не такая, какой кажется. Я все уже продумал в голове: ее детство, воспитание, пристрастия, страхи - все, что нужно, - я всегда придумываю истории основным действующим лицам. Но она постоянно подбрасывает мне что-нибудь новенькое, о чем я совсем не подозревал. Я все еще ничего о ней не знаю. Боюсь, из-за этого моя позиция весьма уязвима.
- Но если ты не можешь с ней справиться, как же сможет это сделать главный герой?
- А у него чаще всего ничего не выходит, и мне приходится вымарывать целые куски.
- Звучит как нечто абсолютно шизоидное.
- Именно так. Я поспал пару часов, чтобы привести себя в норму и поесть. Но на самом деле я сейчас существую в каком-то нереальном, сумеречном мире это своего рода безумие. Но ты не беспокойся, со мной ничего не случится, только не вытаскивай меня из этой обитой войлоком палаты для умалишенных, пока я не выздоровлю.
- Должна признать, - удивленно протянула Софи, - что миссис Флойд и половины из этого не знала.
- Но я же не обсуждаю свои дела с миссис Флойд. Как Джезебель?
- Прекрасно. Дилайла - тоже.
- Кто?
- Козочка, - несколько застенчиво произнесла Софи. - Мне же надо было ее как-то назвать. Ты же ее оставишь, правда?
- А что? Ты будешь скучать, если ее не станет?
- Я читала "Руководство для начинающих по разведению коз", и там говорится, что козы любят компанию. Жестоко держать их в одиночестве.
- "Руководство для начинающих по разведению коз"? - насмешливо переспросил ее Макс.
Софи отвернулась от него к плите и занялась какими-то несуществующими "безотлагательными" делами.
- Вообще, в пособии все верно говорится, - смягчился он. - У меня была вторая коза, но это был какой-то ужас, у нее был дикий норов, и они никак не могли поладить с Джезебель. Животные, как и люди, могут иметь стычки друг с другом. В конце концов я сбыл ее с рук местному "Обществу держателей коз", а следующего козленка Джезебель решил оставить. Может быть, родная кровь поможет им ужиться, да?
Он отщипнул хлеб прямо от куска в хлебнице.
- Много яиц было? - поинтересовался он, меняя тему.
- Одна из кур только что начала высиживать, - со знанием дела провозгласила Софи. - Прошлогодний шпинат разросся и пустил стрелки, так что я его бросила в кучу с компостом. А если тебе в этом году нужен лук и пастернак, то их на этой неделе надо сеять. Макс громко рассмеялся.
- Что смешного? - потребовала Софи, упершись руками в бока.
- Ты смешная. Пытаешься что-нибудь доказать или это все серьезно?
- Что серьезно?
- Эта метаморфоза. Все эти слова про наседку и шпинат. А всего лишь пару недель назад... - Он опять разразился смехом, который уже не мог сдержать, и утирал слезы большим носовым платком.
- Вы - совершенно несносны, Макс Тайрон! - взорвалась Софи. - Если бы я сидела без дела, ты бы насмехался надо мной и говорил, что я глупая жалкая неумеха. Теперь, когда я пытаюсь хоть что-то сделать, ты ведешь себя так, словно я деревенская дурочка. Я думаю, ты смеешься просто потому, что ты обескуражен! Потому что все твои испытания деревенской жизнью оказались для меня сущей ерундой. Ты ожидал, что я буду в отчаянии - извини, не доставила тебе такого удовольствия. Я справлюсь с чем угодно, лишь бы доказать тебе, как ты заблуждаешься. Хорошо бы тебе запомнить, что я не одна из твоих героинь и, как бы я ни зависела от тебя в финансовом отношении, в отличие от них, я принадлежу только себе. И хоть я и попала в этот переплет, я могу уйти, когда только захочу. Если ты не перестанешь смеяться надо мной, я.., я...
Она уже не могла выдержать его новый взрыв хохота и в отчаянии принялась колотить его кулаками. Как он смел! Эти бессердечные насмешки, эта бесчувственность, это нежелание признать ее право на маленькие победы!
Ей очень хотелось стукнуть его побольней, но внезапно Макс перестал смеяться, схватил ее за запястья, отчего руки Софи стали беспомощными, и в его глазах мелькнуло нечто новое, и это сразу заставило ее замереть.
- Так что же ты сделаешь? - с нежностью спросил он.
Все произошло раньше, чем она успела осознать. Еще минуту назад в слепой ярости она дубасила его своими маленькими кулачками по мощному торсу, и вот уже эти самые слабенькие руки обвились вокруг его шеи, а губы устремились к его губам в поцелуе, который тотчас растворил ее гнев.
Конечно же, Софи и раньше целовали мужчины, но ее это никак не трогало. До такой степени, что она даже про себя изумлялась, почему этому придавали столько значения. Она была убеждена, что это бессмысленное занятие, к тому же и не очень приятное, отчего и помада на губах размазана и возникает ощущение, что ты подобна домашней тапочке, которую жевала собака. Оставалось загадкой, почему это так возбуждало тех, кто ее целовал, но они были так трогательны в своей благодарности за дарованную милость, что Софи терпеливо переносила их поцелуи, и, желая выглядеть нормальной, сама весьма успешно притворялась, что ей это доставляет удовольствие.
Но этот поцелуй был совершенно особенным. Он также отличался от прежних, как плавание отличается от гребли, цветное телевидение от черно-белого, шампанское - от лимонада... Макс не верил в полумеры. Хотел он ее целовать или нет, но он не отстранил ее, пока не поцеловал так, как никто до него не делал. До этого поцелуя Софи не представляла себе, что губы незримыми нитями связаны со многими такими разными частями тела, коленями, кончиками пальцев рук и ног и...
Она чувствовала слабость, у нее кружилась голова, казалось, она сходит с ума. Роковое безрассудство, сулившее беду, чью власть над собой она уже знала, вновь охватило ее в новой и опасной ситуации. Забыв об осторожности, она стала целовать его сама. Это был страстный, пусть и неумелый, поцелуй, и его водоворот закружил Софи, увлекая все дальше и дальше в свои глубины.
Но, видимо, это отрезвило непредсказуемого Макса, и он решил выбираться на берег. Твердо и нежно, разомкнув ее руки, он освободился из ее объятий. Они посмотрели друг на друга, в смятении бледный Макс и затаившая дыхание Софи.
- Извини, Софи, - пробормотал он. - Не знаю, как это случилось. Это совершенно непростительно, но, если можешь, прости меня.
Взволнованная Софи, которую таким образом поставили на место, съежилась, словно от пощечины.
- Что?.. Пожалуйста, - глупо отвечала она, скорей возвращаясь к плите и бросая горсть спагетти в кастрюлю.
- Этого больше не произойдет, - ровным голосом продолжал Макс.
- Как скажете, - холодно пожала плечами Софи. - Полагаю, это был всего лишь один из способов заставить меня утихомириться.
- Ты действительно так думаешь?
Софи промолчала, тщетно пытаясь подавить в себе гнев, разочарование и смущение.
- Это было свинство с моей стороны смеяться над тобой, - смиренно сказал Макс. - Ты отлично поработала. Я был не прав, я преклоняюсь перед тобой.
- Продолжай в том же духе. Ты еще увидишь, как это у тебя здорово получается, как, впрочем, и все остальное. Писать книги, работать на ферме и соблазнять женщин...
- Ну, перестань, Софи. Я ведь только поцеловал тебя.
"Только поцеловал!" - подумала Софи. А что, если бы он пошел дальше этого только поцелуя к его логической, неумолимой развязке? Скольких женщин Макс "только целовал"? Наверняка не очень много.
Софи хмыкнула, не найдя нужных слов, чтобы возразить ему.
- Мы не можем продолжать жить здесь вместе, если не будем предельно откровенны. Это вовсе не было первым актом какой-то дьявольской инсценировки, поверь, Софи. Я не собираюсь тащить тебя в постель. Это просто... Ну так случилось. Может быть, моя холостяцкая жизнь тому виной. Послушай, я же не могу всю ночь перед тобой извиняться. Не принимай все так близко к сердцу. Ты ведь и сама не оттолкнула меня.
Софи с шумом переставила кастрюли.
- Да, ты, как всегда, прав. Напомни, чтобы в следующий раз я дала тебе пощечину.
- Следующего раза не будет. Я обещаю.
- Что ж, приятно слышать.
- Это просто констатация факта. Все взаимосвязано, а я тебе уже сказал, что не хочу злоупотреблять твоим положением в доме. Лишать девственности девятнадцатилетних девушек не в моем стиле. Для мужчины моего возраста это было бы достойно порицания.
- Очень благородно с вашей стороны. Но, позвольте вас спросить, откуда такая уверенность, что я - девственница?
- Разве нет?
- Тебя это не касается.
- Честно говоря, я не был уверен, - озадаченно протянул Макс. - Ну, хорошо, теперь я знаю. Но этого не надо стыдиться, Софи.
- Хватит мне снова лекции читать. Гадай себе на здоровье. Все равно ты ничего не узнаешь!
У них в Хайматсдорфе, в кругу Клариссы, девственность считалась недостатком, предметом самых язвительных насмешек. Софи трудно было поверить, что такой мужчина, как Макс, будет рассматривать ее девственность иначе, чем нечто достойное жалости.
- Собственно, мне следовало бы догадаться, - без всякого выражения сказал он, - по тому, как ты целуешься.
