Терри Лоуренс - Мужчина достойный любви
— А что стоит у вас на пути?
— Вы, Рейли. Так что извините и дайте мне пройти.
— Боитесь боли и обид?
Мужчина этот был подобен скале. Если он не желал сдвинуться с места, его ничем было не сдвинуть.
— Рейли, мы за один месяц ничего не добьемся. И то, если Хелена не выкинет какой-нибудь номер и не прикажет всем нам завтра отправляться в Париж.
— А она из таких?
Этот вопрос заставил Мелиссу задуматься. С той поры, как они сюда прибыли, Хелена ни разу не разыгрывала избалованную светскую даму. Она отдыхала в обществе Реджи, демонстрируя ему всю свою утонченность и уравновешенность и не предавалась привычной для себя суетности. Она казалась счастливой.
И тем не менее…
— Хелена и Реджи не имеют к нам никакого отношения. Мы не можем за месяц установить между нами какие-либо взаимоотношения.
— Так ведь они же сумели.
— Это ненадолго.
— Вы сможете их установить за день, за час. Если позволите этому случиться. Иногда это происходит мгновенно, иногда достаточно одного только взгляда. — И он коснулся ее щеки.
Мелисса быстро проглотила вставший в горле ком. Она-то собиралась выйти отсюда, горделиво вздернув голову и расправив плечи. А тут он дотронулся до нее так, словно она — самая большая для него драгоценность.
— Не надо говорить так.
— Как?
— Точно романтик.
— Вы сами не верите в то, что говорите.
Она в ответ покачала головой, призвав на помощь самую беспомощную из своих улыбок.
— Кто это был? Тот мужчина, который вас обидел?
— Такого не было. Я никого к себе и близко не подпускала. — Она произнесла эту фразу не как признание, а как предупреждение. Она навидалась мужчин, которых обижала ее мать, или которые обижали ее. Любви нельзя доверять ни в коем виде. Это всего лишь страсть. Преходящая и эфемерная.
— Я никогда тебя не обижу, — вдруг сказал Рейли, вновь переходя на йоркширский акцент. Он намеренно отказывался от «правильного» произношения, чтобы она видела того мужчину, который скрывался под его внешней оболочкой. — Я никогда тебе не солгу.
— Это мне самой нельзя себе лгать. Не хочу начинать верить в фантазии.
— А это что, фантазия? — И он провел по ее груди тыльной стороной ладони.
Воздух словно сразу вышел из легких, оставив лишь тупую боль.
— Женщины лгут сами себе о любви. До какой степени она важна. Как нам нельзя жить без нее. Мы строим надежды, которые не оправдываются.
— У тебя они оправдаются.
— Любовь дурит людей, а потом тускнеет. Она вроде гриппа; ею можно переболеть.
Он улыбнулся ее стараниям. И не сводил с нее терпеливый взгляд. Тыльную сторону ладони он переместил ей на шею и стал гладить ее.
— Не делайте этого.
— Я хочу тебя.
— Я сейчас уйду.
— Ты можешь остаться.
— Не получится.
— Раз ты не хочешь верить, я от тебя этого не потребую. Просто знай: я к твоим услугам. Ночью и днем. Когда захочешь. И для всего, чего захочешь.
— Хватит меня трогать, — едва дыша, потребовала она.
Он покачал головой, а на губах появилась тень улыбки.
— Вот этого я как раз сделать не могу.
— А я-то думала, что чудесный Рейли способен сделать все, что угодно.
Он хотел, чтобы она поверила в любовь. Ему это не удалось. За неделю не получилось. За месяц может не получиться. Может быть, получится за час.
Он раскрыл ладонь и кончиками пальцев пробежался поверх блузы. Любовь включает в себя множество вещей. Она не верит во многие из них. Не доверяет нежности. Привязанность для нее подобна смерти. А что касается готовности делиться своим внутренним миром, то она почти ничего не рассказала ему о своей прошлой жизни.
Слегка коснувшись затылка, он почувствовал, что она держится на расстоянии. Увидел, как плотно сжат ее рот. Он убрал прядь, запутавшуюся у нее в ресницах, и заметил, как растерянно расширились у нее глаза. Она молчаливо умоляла его остановиться. Не от страха, а потому, что он сумел к ней прорваться. И потому он продолжал.
Секс обычно не тот путь, которым начинаются отношения между людьми, но если он сможет заставить ее поверить хотя бы в это, увидеть во всей полноте физическую сторону любви, то он окажется на шаг ближе к тому, чтобы заставить ее поверить и во все остальное. К тому моменту, как она поймет, что включает в себя любовь к женщине, у нее не останется ни малейшего сомнения в том, что она ему не безразлична.
Он коснулся губами ее губ.
Она задрожала, чувствуя, что тает.
— Вот так-то, девочка.
Мелисса зажмурилась. Он стиснул ее в объятиях. Мягкий и влажный, поцелуй длился долго. Он сказал, что хотел, — не говоря ни единого слова. С ним она может позабыть о своих страхах, он всегда будет при ней. Она может быть дерзко-раскованной, стеснительной, требовательной или отдающей всю себя, — ему безразлично. Он хочет быть тут, забрать ее с собой туда, где будут только они одни, в пространство, созданное любовью для двоих.
Мелисса отстранилась, едва переводя дыхание.
— Значит, вы со мной согласны. Это ненадолго.
Он согласился. Может быть, в глубине души она когда-нибудь поймет, что соглашаться со всем, что говорит женщина, есть способ ее любить. И он опять ее поцеловал.
Он подтянул ее поближе, протискиваясь глубже. Его язык, шаря, столкнулся с ее языком, стал с ним играть, стал ее успокаивать и вызвал у нее мимолетную улыбку и растапливающее сердечный холод наслаждение. Она назвала его по имени. Он нагнул ее голову и слегка укусил ухо, отчего Мелисса вздрогнула. Ласки становились все грубее. Он на минуту задумался, а не будет ли она против.
Но постепенно Мелисса погружалась в него, и тела их становились единым целым. Упругая и подрагивающая плоть его разгорячилась, а крепкий стержень непростительно пролез между ними. И когда он положил ей ладонь на грудь, то дрожала уже его рука.
А ее руки были мягкие и шелковистые, знающие, чего хотят, они обвились вокруг его шеи.
— Ты был прав. Там, на кухне. Ты мне правда нужен. И так давно!
Это не прикрытое признание потрясло его до глубины души. Он поиграл с ее соском, и по телу ее прошла мелкая дрожь.
— Как давно? — спросил он, а голос его был одновременно требователен и нежен.
— Слишком давно.
Он решил отложить осуществление желания, лелея народившуюся доверительность их отношений так же, как и ее тело.
— Расскажи мне про своего последнего мужчину.
— Их вообще было немного.
— А я-то представлял себе, что они выстраиваются за тобою в очередь.
Она рассмеялась, смущенным взглядом поблагодарив его за комплимент.
— В колледже я полагала, что моим кавалерам по окончании будет не до меня. Так и случалось.
Ему по-настоящему стало больно от ее небрежного пожатия плеч.
— Я знала, что влюбляться не стоит. — Чем дольше она раздумывала, тем больше воспоминания затуманивали ей взор. — Иногда я даже думаю, что сама их всех и оттолкнула.
С ним она такого не сделает. Он подсознательно держал ее все крепче, и напряженное его состояние резко контрастировало с ее вялой податливостью.
Она мягко к нему прильнула. Чуть приоткрыв глаза, Мелисса внимательно изучала его встревоженный взгляд. Бегала пальцами по его губам, точно читала книгу для слепых.
— Зачем ты все это делаешь, Рейли? Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты меня совращаешь.
Но это был его секрет. Мастера пыток не смогли бы извлечь из него ответ на этот вопрос. Он наклонился, чтобы поцеловать ее.
Голова ее откинулась назад, а по губам пробежала улыбка. Они стояли, прижавшись бедрами, но рот ее оставался неуловим.
— Ты ведь не веришь во всю эту чушь о любви, правда?
— Не верю, — выдавил из себя он.
Она взвесила его ответ в уме.
— Интрига, близость — вот и все, что мы можем себе позволить.
Ложь застряла у него в горле. Он сообщил ей столько правды, сколько она в состоянии была переварить.
— Ты красивая женщина. И я тебя хочу.
— Хочешь?
«Больше всего на свете!»
Она потерлась носом о его шею.
— Так ты меня хочешь? — игриво произнесла она.
Он хотел ее с того самого дня, когда впервые увидел ее подле вертолета, дрожащую от страха и переполненную мужеством. Одухотворенная, уверенная в себе, великодушная, какой он увидел ее с Авророй, и осторожная, уязвимая, какой она была с ним наедине.
Он осознал, что она ждет ответа.
— Я никогда ничего так не хотел.
Слишком требовательно. Она бросила на него укоризненный взгляд.
— Только не говори, что это навеки.
Если не это, то воспоминания об этом. Обязательно.
Он запустил пальцы ей за воротник и поддел изнутри широченную блузу, стянув ее с плеч, поцеловал обнажившуюся кожу, вдыхая сладкий, вересковый ее запах и наполняя им легкие.
— Если то, чего ты хочешь, — это секс, то им мы сейчас и займемся.
