Патриция Симпсон - В омуте блаженства
Джессика вздохнула, она устала играть роль заботливого родителя, в то время как отец продолжал изображать ребенка. Их роли были неизменными уже иного лет, и Джессика смертельно устала от этой игры. Она повернулась к нему, горечь и возмущение отбили у нее аппетит:
- Это прекрасно, папа. Что я должна делать? Отказаться от хвастовства?
Он отступил назад, оскорбленный ее сарказмом.
Джессика положила свой сандвич на буфет, аппетит пропал окончательно. Она прислонилась к буфету, рассматривая кафель.
- Папа, я болею от твоих разговоров, твоих планов, твоих идеи. Ты меня слушаешь? Я устала от твоего бахвальства! - Она смотрела на него, ее глаза набухли, щеки пылали. - Или садись за машинку и работай, или я не хочу больше слышать об этом.
Отец уставился на нее, его водянистый левый глаз непроизвольно дергался.
- Долго ли ты еще будешь пользоваться тем, что тебя бросила мама, чтобы оправдывать свой алкоголизм? Сколько, папа?
Он выпрямился:
- Я не алкоголик.
- А кто ты? Бытовой пьяница? Где твои друзья-пьяницы? Где? Сколько времени ты не разговаривал ни с кем, кроме меня?
- Я одиночка. В этом нет ничего плохого. - Он скрестил руки.
- Я не могу справиться с тобой. Я не знаю, зачем возвращаюсь, когда здесь ничего не меняется. - Джессика устремилась за ним в холл, где сказала:
- Папа, ко мне сегодня придет друг. Ты сможешь остаться трезвым до обеда?
- Я всегда трезв до обеда.
- Конечно. - Она тряхнула головой и пошла в свою комнату переодеться. На сердце было тяжело. Она не разомкнула губ, пока переодевалась, слишком злая, чтобы подавить слезы, которые подступали к горлу. Она с усилием расчесала волосы и увидела свое белое лицо в зеркале. Какой она была глупой, считая, что может помочь отцу, если тот даже не хочет посмотреть правде в глаза?
Через двадцать минут кто-то позвонил в дверь. Открыв, Джессика очень удивилась - перед ней стояли Коул и Люси.
- О, привет, - сказала она.
Ее удивление не ускользнуло от Коула.
- Ты кого-то ждешь? - спросил он, снимая противосолнечные очки. Люси тускло улыбнулась. Она, очевидно, чувствовала некое снисхождение в Джессике после вчерашнего вечера.
- Ну да. Звонил Грег Кесслер, сказал, что зайдет.
- Грег?
- Да. Мы собирались... - Она прервала себя.
Коул не знал об их связи, и она решила не посвящать его. - Мы знали друг друга в колледже.
- А. - Коул кивнул и посмотрел внутрь дома.
- Извините. Вы не зайдете? - Она отступила, и Люси вместе с Коулом вошли в прихожую.
- Мы на минуту. - Коул прошел дальше и сел на кушетку. Люси поместилась рядом с ним, и Джессика снова почувствовала приступ ревности, когда Люси взяла его за руку. Джессика провела ночь на крыше с монахом, в то время как Коул, вероятно, провел ее, угнездившись в объятиях его подруги.
Эйфория прошлой ночи прошла. Почему она подумала, что между нею и Коулом что-то начинается? Почему она позволила своему воображению увидеть в его словах больше, чем это было на самом деле - он просто сказал, что ему приятно видеть старого друга. Она идиотка. Ничего не изменилось за тринадцать лет. Она все еще остается идиоткой, и Коул не интересуется ею.
- Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? - спросила Джессика, стараясь заморозить свой голос. Коул взглянул на Люси.
- Хочешь чего-нибудь, Люси?
- Только новую голову! - Она улыбнулась и закрыла глаза.
- Грег, - сообщил отец.
Джессика повернулась в ужасе, что он выбрал именно этот момент, чтобы доказать, что он может быть общительным. Он, конечно, был в мятой рубашке, волосы висели прядями. Уголком глаза она увидела, что Коул поднимается, и еще она увидела выражение шока о его глазах.
- Мистер Ворд!
- Как дела, Грег? - Роберт шел по ковру с протянутыми руками.
Джессика молилась, чтобы он не споткнулся и не упал.
Она взяла его за локоть:
- Папа, это Николо Каванетти.
- Кто?
- Ник. Ты помнишь Ника? - Ее голос был сдавленным в напряженным. Пряча страх, она чувствовала, как Коул смотрит на отца и не верит. Как и все, он считал, что Роберт Ворд был удачливым драматургом, разъезжающим по восточному побережью. Этот же худой и слабый человек с висящими волосами, очевидно, давно уже не бывал на Бродвее.
Коулу стоило больших усилий не показать, что он шокирован:
- Вы помните меня, мистер Ворд? Я жил в доме Каванетти.
- О! - Роберт пожал его руну. - Ник! Извини, сынок. Я без очков. Ну конечно. Ник Каванетти! - Он продолжал трясти руку Коула, глядя на него:
- Скажу, что ты вырос. Сколько тебе сейчас, Ник?
- Тридцать пять, сэр.
- Господи Иисусе! Время летит. Ты знаешь, а мне шестьдесят восемь. Я выгляжу на шестьдесят пять, Ник? - Он подошел ближе.
Джессике очень хотелось, чтобы он перестал. Отец выглядел на девяносто, и если бы Коул сказал честно, он сказал бы именно так. Но Коул лишь рассмеялся и похлопал его по руке;
- Вы прекрасно выглядите, мистер Ворд. Джессика взглянула на Коула, его взгляд был таким ошеломленным, что Джессике стало откровенно стыдно.
- А это кто? - спросил Роберт, отпуская руку Коула.
Коул продолжал смотреть на Джессику, которая упорно смотрела в сторону.
- Это врач, Люси Жирар. Люси, это отец Джессики, Роберт Ворд. - Коул положил руку на костистое плечо Роберта. - Он известный драматург.
- В самом деле, мистер Ворд? - Она пожала ему руку. - Я никогда не встречалась с драматургами.
- Никогда не слышали о "Жизни в аду"?
- Нет...
- Ну, ничего, - он улыбнулся, - возможно, она была написана еще до вашего рождения. Вы молоды, мисс Жирар.
- Папа, может быть, ты вернешься к твоему проекту?
- Проекту?
- Да, к тому, о котором ты говорил утром.
- Ах, да. - Он покорно улыбнулся. - Эта сцена... Конечно, я должен вернуться и заняться ею.
- Прежде, чем вы уйдете, мистер Ворд, - прервал его Коул, - я бы попросил вас об одолжении.
- Да?
- Я хотел бы знать, не сдадите ли вы мне в аренду дом для гостей?
- Что? - Джессика задохнулась. Коул не обратил на нее внимания:
- Если вы согласны, мистер Ворд, я хотел бы снять дом для гостей. Роберт моргнул:
- Да, сынок, но этот коттедж не использовался много лет.
- Это хорошо. Мы с Люси приведем его в порядок. Мы сделаем все, что необходимо.
Джессика встряхнула головой и пыталась поймать взгляд отца. Она не хотела, чтобы Коул так близко жил. Он смотрел на отца, но не видел, как ему плохо. Если Коул будет жить в нескольких футах, он на сможет помочь, но узнает, как серьезно положение Роберта.
- Хорошо, но я даже не знаю, где ключи, Ник.
- Мне необходимо находиться рядом с домом Каванетти. Моя мачеха привезла отца из госпиталя, и мне нужно быть рядом, а она не разрешает мне входить в их дом.
- Не разрешает?
Коул покачал головой. Потом он вынул из пиджака бумажник.
- Послушайте, мистер Ворд. Здесь тысяча долларов. Сдайте мне дом на две недели. Это все, что я прошу.
- Нет. - Джессика оттолкнула деньги, пока отец не успел их взять. Она повернулась к Коулу:
- Там слишком много работы. Я сомневаюсь, что дом может быть пригоден для жизни. Вы не захотите там остановиться.
- Возьми себя в руки, Джессика, - запротестовал Роберт. - Я не могу быть таким плохим;
Пойду поищу ключи.
- Папа!
- Для чего же нужны соседи, Джессика, если мы не будем помогать друг другу.
- Ну вот. Не так уж и плохо. - Роберт вошел в большую комнату гостевого домика и огляделся. - Джесс, здесь вообще-то неплохо.
- Пахнет плесенью, - возразила она. Она не входила в этот дом двадцать пять лет, с тех пор, как ушла мать.
Джессика старалась не вдыхать глубоко воздух в коттедже, боясь почувствовать запах духов матери. Она бросила ее и ни разу не обернулась на прошлое. К горлу Джессики подступил комок. Ей было больно находиться в коттедже.
Вошедшая вслед за ней Люси смотрела на стены:
- Должна сказать, что здесь уютно! Посмотрите на эти снимки! - Она смотрела на развешанные в беспорядке фотографии, снимки великих актеров и актрис, начиная с Мери Пикфорд и кончая Мерилин Монро. Многие из них были подписаны. - Посмотри, Коул! - взглянула она, сияя, на Роберта. - Вы знали всех этих людей, мистер Ворд?
- Некоторых. Моя жена была актрисой. Она собирала это.
- Это действительно прелестное местечко! - Люси погладила полосатый диван, потрогала испорченные стулья...
- Это все моя жена. Ее сценические друзья останавливались здесь, когда гостили у нас. - Роберт дрожащей рукой засунул ключ в карман. - Я ничего не менял здесь после ее ухода. Никогда не входил сюда.
- Люси, здесь все покрыто пылью. - Джессика провела пальцами по стеклянному кофейному столику. - Посмотри. И, клянусь, ванная вся заросла плесенью.
- О, прекрасно! - откликнулась Люси. - Я в восторге от этого места. Давай посмотрим кухню, Коул!
Коул взглянул на Джессику и вышел за Люси. Джессика завяла. Все ее труды скрыть отцовский алкоголизм пошли прахом.
- Папа, - процедила она сквозь зубы, - если ты действительно сделаешь это, я могу убить тебя.
