Элизабет Эллиот - Обрученные (Ремингтон - 3)
- Нет, они мне не обрадуются. После смерти родителей они возвели на них клевету, чтобы отобрать всю нашу собственность. Нет, я не могу возвратиться в Италию, пока Данте... - Ее голос пресекся, и она глубоко вздохнула. - Я не могу возвратиться в Италию.
Услышав, что Клаудии не к кому обратиться за помощью, Гай почувствовал укол совести - потому что это известие очень обрадовало его. Как раз о таком он и мечтал. Теперь все упростилось. Обняв Клаудию за плечи, он повернул ее к себе.
Ее густые серповидные ресницы взметнулись вверх, и Гай погрузился в бездонные серебристо-изумрудные озера ее глаз. Таинственная сила сблизила их, хотя Гай и не сдвинулся с места. Он почувствовал, что их ничто теперь не разделяет. Весь день он обдумывал те слова, которые собирался теперь произнести, но в этот момент они показались ему совсем неуместными. Тем не менее он пересилил себя.
- Позвольте мне позаботиться о вас, леди Клаудия. - Пальцы Гая помимо его воли ласково провели по ее щеке и остановились на подбородке. - Я отдам вам тот свадебный дар, который требовал от меня ваш дядя. Вам хватит его на всю жизнь.
Нахмурившись, Клаудия сделала нерешительный шаг назад.
- Вам нет нужды платить мне, барон. Я ведь сказала, что помогу вам избавиться от всех притязаний моего дяди. Я отдаю по доброй воле то, что полагаю справедливым, а не продаю за деньги.
Перед Гаем предстал образ Клаудии, отдающей себя не за золото, а по доброй воле, следуя велениям своего сердца. Во рту у него пересохло, и ему пришлось сделать усилие, чтобы слова его звучали разборчиво.
- Я не по этой причине хочу заплатить вам, Клаудия. Эту сумму я собирался отдать за Холфорд Холл, но теперь мне придется силой захватить его - в качестве компенсации за измену Лонсдейла. Тем не менее, пока выяснится вся несправедливость требований вашего дяди, может пройти много месяцев, и за это время все узнают, что вы находитесь в моем замке в одиночестве - без родственников, без сопровождающих, которые могли бы постоять за вашу честь. Что бы между нами ни произошло, в глазах общества ваше целомудрие пострадает. - Его взгляд был прикован к ее чувственным губам. - За золото нельзя купить счастье, но людскую молву - можно. Богатство делает человеческую память короткой.
Судорожно вздохнув, Клаудия сбросила руки Гая со своих плеч.
- Вы намереваетесь сделать меня вашей любовницей?
Не в силах отрицать очевидное, Гай попытался смягчить резкость ответа.
- Я не хочу ничего делать с вами, Клаудия. Я взял на себя заботу о вас, пока вы в Монтегю, независимо от того, что между нами случится.
- Но вы хотели бы все устроить к своей выгоде, не правда ли? - Она скрестила руки на груди и обожгла Гая гневным взглядом. - Только падшие женщины продают свою любовь.
- Я и не говорил ничего подобного, - Гаю понадобилось значительное усилие, чтобы заставить себя говорить рассудительно и терпеливо. Нельзя сказать, чтобы он полностью преуспел в этом. - Ради всего святого - мы ведь обручены! Тот, кто осмелится назвать вас падшей женщиной, будет иметь дело с Гаем де Монтегю.
- А как, по-вашему, меня назовут, когда вы объявите нашу помолвку расторгнутой?
Она попала в самую точку. К счастью, Клаудия ранее сама снабдила его ответом на этот нелегкий вопрос.
- Вы же сами говорили - вас не беспокоит, что о вас думают люди. Вы уже успели изменить свои взгляды? Ее щеки порозовели.
- Меня беспокоит другое - могу ли я уважать саму себя. Я не продам за мешок золота мою бессмертную душу.
- Каждый божий день женщины продаются, вступая в брак. Вряд ли я ошибусь, если предположу, что вы без всяких колебаний приняли бы эти деньги, если бы я предложил их в качестве свадебного дара. - Опомнившись, Гай умолк, но было уже слишком поздно - проклятые слова слетели с его уст.
- За все свои деньги вы не сможете купить меня, барон, - резко произнесла Клаудия. - Я не продаюсь ни за золото, ни за титул жены.
Гай предполагал, что его предложение встретит подобное негодование, но в то же время надеялся и на некоторую признательность. Вместо этого его щедрость была встречена с таким презрением, что он едва не почувствовал себя последним негодяем. Терпение Гая вот-вот готово было лопнуть.
- Все имеет свою цену, Клаудия.
- И вы действительно верите в это? - спросила Клаудия скорее удивленным, нежели оскорбленным тоном. В ее взгляде Гай прочел жалость, и это развязало ему язык. Надо же - она презирает его только за то, что он знает правду жизни лучше, чем она!
- Нет, я не верю в то, что все можно купить, - произнес он. - Я просто знаю это. И пусть я самый эгоистичный из всех живущих на Земле людей, но уж лучше вы получите этот урок от меня, чем от какого-нибудь мошенника, который не заплатит вам ни гроша. - Произнося эти жестокие слова, Гай видел, что глаза Клаудии распахиваются все шире и шире, но уже не мог остановиться. Да, я хочу, чтобы вы стали моей любовницей. Вы это хотели услышать? Неужели я виноват в том, что желаю вас?
Клаудия безнадежно уронила руки, поняв, насколько далеко завели его ее обвинения.
- Я не хочу слышать ничего подобного.
- Но и вы виновны в том же грехе, - голос Гая наливался силой. - В то утро, когда я проснулся в вашей постели, вы готовы были стать моей по доброй воле. - Клаудия яростно замотала головой и сделала шаг назад. Она отступала до тех пор, пока не наткнулась на стул у стены. Гай надвигался на нее, продолжая свой монолог. - Вы не можете отрицать, что мы желаем друг друга. Я почувствовал это в тот самый момент, когда впервые увидел вас.
Клаудия упала на стул, и Гай опустился перед ней на одно колено скорее для того, чтобы отрезать ей возможные пути к отступлению, нежели пытаясь оказаться еще ближе к девушке. Он сжал ее руки - крепко и вместе с тем ласково, и голос его, наполнившись внезапно искусительными нотками, понизился до шепота.
- Вы не можете отрицать того, что мы оба хотим одного и того же. Пусть случится то, что должно случиться.
Клаудия вырвала свои руки, как будто обжегшись.
- Когда вы оказались в моей кровати, я была опоена ядом! Нельзя судить обо мне по поведению в то утро!
- А как насчет нашей встречи в саду? Каким было ваше поведение тогда? Он обнял ее за изящную талию. - Посмотрите мне в глаза! Скажите - неужели в моих объятиях вам было плохо? Неужели мои поцелуи были вам неприятны?
Закусив нижнюю губу, Клаудия отвела глаза. Гай понял, что означает ее молчание - она не могла отрицать очевидное. Теперь он знал, какова ее цена знал так же твердо, как и то, что никогда не сможет ее заплатить. Он убрал руки с ее талии.
- Клаудия, я не могу жениться на вас.
- Я никогда не тешила себя мыслью, что вы хотите взять меня в жены.
Гай не поверил ей. Как могла она не замечать, что единственным его желанием было жениться на ней - пока не вмешался ее дядя? В церковном саду он едва не упал перед ней на колени, чтобы просить ее руки. Если бы не ее дядя, он бы сделал это при следующей же их встрече. Нет, конечно же, она все знала. Будет лучше, если она сразу поймет, что все его благие намерения остались в прошлом, и оставит все надежды. Гай постарался, чтобы голос его звучал как можно мягче.
- Вы ведь сами знаете, что брак для нас невозможен. Я не так глуп, чтобы стремиться оказаться в рабстве у вашего дяди. А что подумает мое семейство, если я женюсь на сестре Роберто Равеннского? Когда мой брат увидит вас, он скорее всего немедленно перережет вам горло, - сказал Гай, намеренно преувеличивая реальность. - Всем известно, насколько злопамятен Кенрик. К тому же он никогда не поверит в вашу невиновность, в то, что вы непричастны к заговору вашего дяди. Он, возможно, смирится с вашим существованием в качестве моей любовницы, но никогда - в качестве моей жены.
Клаудия бросила быстрый взгляд на Гая.
- А вы верите в мою невиновность?
Его сердце забилось чаще. Любой человек на его месте не сомневался бы в ее виновности. Он смущенно провел рукой по волосам.
- Да, Клаудия. Я верю, что вы невинны - невинны даже более, чем мне бы того хотелось.
- О чем вы говорите?
- Я говорю о том, что вы, видимо, и не подозреваете, как тяжело жить женщине с загубленной репутацией, оставшись без семьи и без денег. Невинность вам не сможет помочь, а вот я смогу. - Разочарование, ясно отразившееся на лице Клаудии, заставило Гая остановиться. Неужели она могла думать, что он будет почтительно боготворить ее на расстоянии, как какой-нибудь придворный ухажер? Она находится в его владениях, в его родовом замке, и он волен делать с ней все, что ему заблагорассудится - даже без ее на то согласия. Пусть радуется уже тому, что он достаточно благороден и ни за что на свете не применит силу, чтобы уложить ее к себе в постель.
Да, но что, если единственная приемлемая для Клаудии цена - брак? Едва мысль согласиться на брак пришла Гаю в голову, как он без колебаний отбросил ее. Это невозможно. Только полный дурак пойдет на такое. Помедлив, он заставил себя произнести слова, которые полагал окончательными:
