Мэри Уэсли - Разумная жизнь
Флора не ответила. Ниже, под собой, она видела, как ее родители остановились в укромном местечке. Луис чиркнул спичкой и раскурил трубку. Тонтон добежал до берега, теперь он радостно прыгал среди отдыхающих, виляя хвостом и подпрыгивая. Малыш, увидев собаку, отпрянул, и его отец замахнулся на Тонтона лопатой. Тонтон, весело отскочив и как бы прощая такое с ним обхождение, задрал ногу над чередой замков, вылепленных из песка, а Луис сдавленно хихикнул и заметил по-французски:
— Патриотический пес.
Денис и Вита целовались, Денис прижал Виту к себе, она обвила его рунами. Денис уткнулся в шею Виты и начал задирать ее платье кверху.
— Некоторые из англичан будут купаться, после того как переварят ленч, — сообщила Луису Флора.
— Надеюсь поглядеть. — Луис стал спускаться со скалы наискосок. — Месье кюре беспокоится насчет приличий. А моя работа — как раз смотреть, чтобы соблюдали закон, чтобы не было непристойностей.
— Я думала, что вы антиклерикал.
Луис объяснил ей этот термин как-то прошлой зимой, когда встретил ее с Тонтоном. Он тогда заявил, что ненавидит всех церковников, а кюре особенно. Вита уже снимала платье через голову и стаскивала панталоны. Флора была рада, что Луис со своего места не может видеть ее мать. Что за смешная поза у Виты. Она вспомнила, как Феликс и мадам Тарасова сидели босиком. Не слишком обожая своих родителей, Флора вовсе не интересовалась, что они там с себя снимают. Она сидит здесь для того, чтобы наблюдать за другими. Внизу, на пляже, Тонтон выписывал сумасшедшие круги, зажав хвост задними лапами. Луис на секунду задержался на спуске. Тонтон носился вокруг больших песчаных замков и, казалось, вот-вот прыгнет неловко, но он был аккуратен.
— Ну и клоун, — обернувшись к Флоре, ухмыльнулся Луис.
Денис и Вита уже лежали внизу, Флора подумала, что песок мокрый и холодный, но тут она увидела, что Тонтон остановился, поднапрягся и сделал свое дело прямо на песочное сооружение. Возглас Луиса прозвучал, как выстрел:
— Браво!
Отцы, строители замков, негодующе завопили, а дети принялись швырять в собаку мокрый песок, комья глухо стукались о мохнатые бока собаки. Флора свистнула и стала спускаться со скалы. Луиса уже не было видно, но она видела Феликса, Элизабет и Энн, шедших по дороге вдоль ручья с бидонами, полными молока.
Тонтон подскочил к ней с берега и тут же унесся следом за Луисом. Флора пошла навстречу Феликсу и его сестрам. Они поставили бидоны в мелкую лужицу, чтобы молоко оставалось холодным.
— Похоже, народ собирается купаться, — сказала Энн. — Скоро прилив. А ты будешь, Феликс?
— Вода, наверное, ледяная.
— Неплохо, если бы кто-то из нас был наготове, если что случится с малышами, — сказала Элизабет.
— Я не могу, — сообщила Энн вполголоса.
— Счастливая, есть солидная причина, — хитро улыбнулась Элизабет.
Флору смутил этот обмен репликами. Дети умоляли, чтобы им разрешили искупаться, срывали с себя одежду и размахивали купальниками.
— Долго не сиди в воде, — говорила мать одному.
— Выйдешь сразу же, как я тебя позову, — вторила ей другая.
Но в их голосах слышалось и сомнение. Заметив, как Феликс безропотно взял полотенце и плавки, Мэбс и Таши кинулись за камень переодеваться. Джойс уже в купальнике пританцовывала на длинных ногах, улыбаясь и демонстрируя все свои зубы.
— Воображала, — сказала Таши с завистью, увидев, как легко Джойс перескочила через песчаные строения.
Космо и Бланко не слишком повезло.
— Так мало угрей, что мы решили их отпустить, — печально сообщили они.
— Нет, купание — это не для нас. Холодно.
— Было бы приличнее, если бы ты поплавал, дорогой, — сказала Милли Лей. — Если нет, то отцы решат, что придется купаться им, кто-то ведь должен присмотреть за малышами.
— О Господи, — протянул Космо. — Что, я должен, да?
— В холодной воде с кем-то может случиться приступ, — настаивала мать.
— Ну ладно, хорошо, — нехотя сдался Космо. Он взял полотенце, протянутое матерью, и удалился за камень, к Феликсу.
— Вот теперь понимаешь, почему англичан считают сумасшедшими, — проворчал он. — Бланко, давай, хотя бы ты не бросай меня.
— Я надеюсь, матери не разрешат им долго сидеть в воде, — сказал Бланко и начал раздеваться.
— А я уже заходил в воду, не глубоко, конечно, в феврале, — сообщил Космо. — Я тогда наблюдал за птицами, и пляж был совершенно пустой. — Он вспомнил Флору и дурную собаку с ней в тот день. Тогда все выглядело совсем иначе: песок мокрый, плоский, мерцающий, и Флора — крошечная фигурка у кромки моря. Он побежал вниз к воде вместе с Бланко, догнав Феликса и Фредди Варда, уже решившихся войти в воду. Впереди них прыгали малыши, за которыми бежали матери с полотенцами. Когда дети подошли к воде и попробовали, какова она, они взвизгнули и отступили, поднимая ногами тучи мокрого песка.
— Если вы собрались идти, идите, — сказали им матери. — А не стойте и не дрожите. Окунайтесь.
Фредди Вард и Феликс вошли в воду, нырнули и поплыли.
— Ой, а они смелые, — сказал Бланко. — Когда Феликс повернул обратно, Мэбс, Таши и Джойс, нашедшие камень в заливе, в тот же миг нырнули, надеясь, что Феликс увидит их и восхитится.
— А ты не собираешься плавать? — спросила Энн Флору, сидевшую над полоской мокрого песка.
— Нет, спасибо. — Она не собиралась признаваться, что не умеет плавать, а то миссис Стаббс еще вызовется научить ее.
Пловцы, рискуя умереть от холода, гонялись друг за другом вдоль берега, пока кто-то не заметил, что начался прилив и пора возвращаться.
Радостные малыши не хотели выходить, но матери кричали:
— Хватит! Выходите! Дай, я тебя разотру!
Феликс подхватил ребенка и посадил себе на шею, развел его руки в стороны, как крылья самолета, и вытащил на берег. За ним вышли остальные.
А на дюнах Ангус спичками разжигал костер, он потрескивал, плевался и разгорался. Пока все одевались, Милли и Роуз с помощью Элизабет и Энн принялись готовить чай. И только Фредди Вард где-то вдали от берега все еще плавал.
— Он что, сумасшедший? — спросил Космо.
— А ты разве не знаешь, он плавает круглый год, — объяснил Бланко. — Кто-то из его детей мне рассказал.
Теперь все стаскивали с себя липкие купальники и стояли вокруг костра с синими лицами, стуча зубами, пока матери вытирали их мокрые головы досуха. Ангус, наглядевшись на замерзших пловцов, даже сам за компанию вздрогнул и глотнул из фляжки.
Флора наблюдала, как подступает вода, брела по песку, а Мэбс и Таши, задержавшиеся, бросились бежать, и их фигуры казались почти черными против солнца. Вита и Денис снова появились в поле ее зрения, они торопливо карабкались по камням, поскольку задержались больше, чем было безопасно в том укромном местечке. „Если бы их отрезало приливом, они утонули бы“, — подумала равнодушно Флора. И чем дольше наблюдала, как они цепляются за скользкие камни, тем больше упивалась этой мыслью.
— Подожди, дорогой, проклятые камни режут мне ноги. Я надену туфли, — пожаловалась Вита.
— Я так люблю твои ноги, — Денис подал жене туфли, которые нес. — Я люблю в тебе все, каждую частичку тебя.
— Но ты не любишь нашего ребенка.
— Она не часть тебя.
— Было время, когда была. — Вита отряхивала песок со ступней. — Этот противный песок так прилипает.
— Я даже мысли об этом не выношу. — И Денис вспомнил некрасивый живот жены. — Сама мысль о том, что она часть тебя, отвратительна. — И он постарался все это выкинуть из памяти.
Вита зашнуровала туфли.
— Отвратительна? — ты никогда раньше этого не говорил.
— Но это же не ты, моя прелесть. Я не тебя имею в виду.
— Надеюсь. — Вита потуже завязала шнурки и взялась за вторую туфлю, которую он подал. — О, с меня хватит этого пикника, — сказала она, поднимаясь. — Мне опротивели все эти счастливые семьи. Знаешь, надо быть поосторожнее, а то мы намокнем.
— Кто-то же должен был предупредить о приливе, — проворчал Денис. — Это ведь очень опасно, мы могли оказаться в ловушке.
— Да, как с Флорой, — ответила сердито Вита.
— Когда ей исполнится семнадцать, мы отправим ее в Индию и избавимся. — Денис засмеялся и жена тоже. — Мне нравится твоя честность и то, что ты не лицемеришь, — похвалил он. — Я тоже пресытился этим обществом.
— Ну теперь за Флорой присмотрят, а разве не ради этого мы поехали на пикник?
— Мы достигли своей цели, и нам необязательно болтаться здесь весь день. — Денис спрыгнул на песок и повернулся, протянув руку жене.
— Ну что ж, все хорошо, мы нашли укромное местечко и достигли, чего хотели… — Вита спрыгнула к нему.
— Да, мы сделали все, что хотели. — Денис обрадовался, что к жене снова вернулось чувство юмора. — Это великое ощущение — удовлетворение. Я сейчас могу даже выдержать матрону-распорядительницу, не больше нескольких минут. Вот, пожалуйста, она уже машет.
