Лора Энтони - Влюблена заочно !
София молчала, глядя в стену. Значит, Оливия была права. Майклу Баррингтону не до любви - он слишком занят. Обмануть, не сдержать слова, а потом отговориться работой - это для него нормально. Как глупо с ее стороны мечтать о замужестве с таким человеком! Они из разных миров. У них нет ничего общего.
- Не беспокойтесь, сэр. Я все понимаю. Вы очень занятой человек, и бизнес для вас, разумеется, стоит на первом месте.
- Это еще что? Я-то думал, мы договорились: никаких "сэров", вы зовете меня Майклом, - упрекнул он.
- Подумав, я решила, что это звучит не слишком профессионально.
- С каких это пор?
С тех пор, как ты не сдержал обещания. С тех пор, как я поняла, что не люблю тебя.
- Хорошо, София, - негромко ответил он. - Как хочешь.
Попрощался и повесил трубку, оставив у нее в душе холод и пустоту. Похоже, у нее просто талант влюбляться в неподходящих мужчин! С одной стороны Майкл: преуспевающий, обеспеченный, надежный - но при этом холодный; бездушный трудоголик. С другой стороны Майк: веселый, открытый, сексуальный, не правдоподобно красивый - но не созданный для постоянства.
- Тук-тук! - В дверях появилась Патрисия Пил, менеджер по работе с персоналом. - Как делишки?
- Привет, Патрисия! - улыбнулась София. - Заходи.
- Как тебе понравился пикник? - поинтересовалась Патрисия. - Не правда ли, роды Оливии стали достойным финалом?
София кивнула, невольно вздохнув. Этот вздох был рожден отчаянием, но Патрисия приняла его за выражение надежды.
- Понимаю, - улыбнулась она. - Мне тоже завидно. Не могу дождаться, когда же мы с Сэмом поженимся и заведем ребятишек!
- А когда у вас свадьба?
- Не раньше июня, - поморщилась Патрисия. - Подумай только - почти год ждать!
- Ты и не заметишь, как пролетит время, - утешила подругу София. Она не хотела сейчас говорить ни о свадьбах, ни о детях.
Как несправедлива жизнь! Все ее подруги счастливы. Все нашли себе мужчин по сердцу и вышли замуж - или собираются. Почему же она осталась в стороне? Где тот единственный, который назовет ее своей?
Общее поветрие охватило даже мать Софии - Стенли Уиткомб зачастил к ним в дом, и Джанет всякий раз встречала его с радостью. София от души радовалась за мать, но не могла не жалеть себя.
Ее жизнь разваливалась на куски: тщательно продуманные планы рухнули, внезапно оказавшись беспочвенными фантазиями.
- Да, вот еще что, - заговорила Патрисия. - Майк сегодня увольняется.
Эти слова оглушили ее. София судорожно втянула в себя воздух. Значит, он не передумал. Все кончено. Пять секунд назад ей казалось, что жизнь беспросветно темна, хуже и быть не может, но лишь теперь она поняла, что такое настоящая тьма.
- Вот как? - произнесла она, старательно разыгрывая равнодушие, хотя внутри у нее все сжалось от боли.
- А он тебе не говорил?
София с напускным безразличием пожала плечами.
- Да, кажется, говорил что-то.
- И ты не расстроена?
- А с чего мне расстраиваться? - возразила София, молясь, чтобы не задрожали руки.
- Ну... - заколебалась Патрисия, - мне казалось, что вы с ним.., неравнодушны друг к другу. София рассмеялась, но даже ей самой смех показался неестественным.
- С чего ты взяла?
- Вы часто бывали вместе, и чувствовалось, что вам хорошо вдвоем... Ну, не знаю. Из вас получилась бы такая чудная пара!
- Мы никогда не были "парой"! - горячо возразила София.
- Извини. Значит, я ошиблась. Просто Майк - отличный парень, и мы все будем по нему скучать.
- Мне тоже нравится Майк, - дрожащим голосом ответила София. - Он очень милый, но.., не более того... - Голос ее надломился.
- Ты его любишь? - прямо спросила Патрисия.
София молча кивнула. По щекам ее текли крупные слезы.
- Милая моя! - Патрисия вскочила и, подбежав к столу, крепко обняла подругу. - Не плачь! Все образуется!
- Но как? Майк ведь уезжает. А если бы и остался - он не тот человек, с которым можно строить жизнь.
Патриция протянула ей носовой платок.
- Может быть, с Майком ничего и не выйдет. Но рано или поздно ты обязательно найдешь своего единственного. Вот увидишь.
- Правда? - как ребенок, прошептала София. - Не знаю, есть ли вообще на свете такой человек.
- Послушай-ка! - прищелкнула пальцами Патрисия. - А как же Майкл Баррингтон? Ведь ты мечтала выйти за него замуж?
- Дурацкие фантазии, и ничего больше. В последнее время я многое поняла. Для Майкла Баррингтона работа важнее любой женщины. А я не хочу быть в его жизни на втором месте.
- Что ж, хорошо, что ты поняла это сейчас, пока не успела завязать с ним отношения.
София кивнула, Патрисия во всем умела найти хорошую сторону, но знает ли она, что значит в одно утро потерять одного за другим двоих мужчин?
- Выше нос, София! Попомни мои слова: рано или поздно ты встретишь своего прекрасного принца!
Да неужели? В двадцать девять-то лет?
- Так и не поговорил с Софией? - нахмурился Рекс Баррингтон.
Они ужинали в тридцати милях от Финикса, в ресторане отеля, который Рекс собирался приобрести и включить в свою корпорацию. Но прежде чем заключить сделку, он хотел услышать мнение Майкла.
"Местечко отличное", - вяло думал Майкл. Еще один бриллиант в коллекции Баррингтонов. Но предстоящая сделка его не занимала.
- Нет, - ответил он, сделав глоток скотча с содовой. - Не поговорил.
Дюжину раз - а может, и больше - он собирался открыть Софии правду о себе. Но всякий раз что-то его останавливало. Не то время, не то место. Но можно ли найти подходящее время и место, чтобы сообщить любимой женщине, что ты - лжец, обманщик, не тот, за кого себя выдаешь?
- Ты поступаешь нечестно, - заметил Рекс.
- Знаю, папа, но это не так просто...
- Она же любит тебя, Майкл. Неужели ты этого не видишь?
- Да. Нет. Не знаю.
Майкл со вздохом уставился в окно. Чему верить - все смешалось. Совсем недавно жизнь его была проста и ясна: он жил и дышал своим делом и не было для него в мире ничего важнее корпорации "Баррингтон". Все, чего он хотел, - расширять фирму, зарабатывать все больше и больше, делать свое дело как можно лучше, чтобы отец мог им гордиться. Но теперь что-то заставило его усомниться в прежних ценностях.
И имя этому "чему-то" - София Шеферд. Как ни старался, он не мог изгнать ее из своих мыслей. Даже во сне ему виделись ее белокурые локоны и полные, мягкие, влекущие губы.
Милая, хрупкая София. Со стальной волей и алмазным сердцем. Она знает, чего хочет, и не успокоится на меньшем. Ему ли ее осуждать? Ведь и его сердце - из того же материала.
Он смел осуждать Софию за то, что она стремится к материальной обеспеченности. А сам-то? Заключает сделки. Играет на бирже. Внимательно следит за курсами мировых валют. Вся его жизнь вертится вокруг денег!
Теперь Майкл понимал, что всю сознательную жизнь страдал от внутренней раздвоенности. Вместо того чтобы примирить обе стороны своей души, он отверг одну из них, сделал вид, что ее не существует. С головой ушел в работу, не оставив в жизни места ни для чего иного.
И заплатил за это высокую цену.
Никому в мире, кроме отца, он не может доверять. Ни на кого не может положиться. Никому не может раскрыть свое истинное "я".
И в этом - его проклятие. В больнице, где появился на свет ребенок Лукаса и Оливии, Майкл понял, чего ему так не хватает: любви, радости, надежды.
Софии.
Майкл привык ставить себе цели и добиваться их. Что он должен сделать, чтобы завоевать Софию? Прежде всего - рассказать ей правду. Признаться, что он и Майкл, и Майк. Что умеет быть разным: серьезным и беззаботным, богатым и бедным, надежным и непредсказуемым.., все это и многое-многое другое.
Сможет ли София принять его таким, какой он есть? И - что еще важнее простит ли его обман?
Есть лишь один способ это выяснить. Майкл отодвинул стул и встал, положив на стол стопку купюр.
- Хочешь купить этот отель - покупай, - обратился он к отцу. - А у меня осталось неоконченное дело в Финиксе.
Было уже почти семь, когда София закончила печатать и собралась отнести документы в почтовую комнату, чтобы их отправили завтра же утром.
Страшно подумать, что там она может наткнуться на Майка! Особенно после того, как весь день от него пряталась, выскальзывая из кабинета именно в те минуты, когда обычно приносили почту.
Успокойся, приказала она себе. Майк давным-давно ушел домой. Может быть, сейчас уже мчит по пустыне на своем стальном чудище.
Но откуда это внезапное желание оказаться на заднем сиденье его "Харлея" и чтобы ветер хлестал в лицо, в глаза било оранжевым светом заходящее солнце, а руки обнимали мускулистое тело Майка?
Прекрати немедленно! Возьми сумочку и документы, спустись в подвал, сунь бумаги в почтовый ящик и поезжай домой. И забудь наконец о Майке!
Но забыть она не могла. Все здесь напоминало о нем. Со стола удивленно щурился стеклянный котенок, с лампы свисала лента, которой они связали себе ноги во время соревнования, возле телефона валялся бумажный листок с номером службы доставки пиццы.
