Эсли Харрисон - В садах Шалимара
Он тотчас же подбежал к ней.
- Где же ты была? - нетерпеливым голосом спросил он. Фуад исчез, не прощаясь.
- Я ходила прогуляться по Пешавару.
- С Фуадом? - Тембр его голоса был режущим, словно клинок.
- Нет. А что?
- Ты была одна, что не намного лучше. Брови его нахмурились.
- Если тебе не хотелось, чтобы я была одна, то надо было всего лишь проводить меня, - метко ответила она.
- Ты прекрасно знаешь, что я не мог, но это не повод для неблагоразумного поступка. Лорин возмутилась:
- Если ты полагаешь, что существует какая-то опасность, то мог бы меня предупредить.
- Я не думал, что ты рискнешь двинуться отсюда. Она смерила его взглядом.
- Менсур, ты витаешь где-то в облаках. Я не буду оставаться здесь затворницей. Или по оплошности ты ставишь меня в один ряд со всеми теми женщинами, которые никогда не выходят из своего дома? Его лицо нахмурилось.
- Вопрос не в том, - сказал он. - Сегодня этот край уже нельзя считать абсолютно спокойным. Я задаюсь вопросом, осознаешь ли ты это?
Заметив, что Шафи пристально смотрит на них, он увлек ее в их комнату. Как только дверь закрылась, он с жаром приступил к расспросам.
- А Фуад, что он тебе наговорил? Мне не хотелось бы, чтобы ты с ним зналась.
Лорин пристально посмотрела на него округлившимися от неожиданности глазами.
- Почему? По-твоему, ему было, что мне открыть? - В ее голосе была какая-то особенная резкость.
- Он всегда так дурно настроен, - ответил он уклончиво.
- Можно поточнее? Менсур медлил.
- Ну, он мог бы дать тебе разъяснения относительно своих высказываний на прошлой неделе... По поводу Якуба.., насчет его дел и намерений.
Она почувствовала, как невольно кровь прилила к ее лицу.
- Дела и намерения Якуба? - повторила она с задумчивым видом. - Нет, это касалось, скорее, тебя и твоих отношений с его семьей.
- А! Всего-то.
Она рассердилась на него из-за его безразличия. Неожиданно напряжение между ними стало нарастать. Тогда она испытала желание спровоцировать его и с некоторой холодностью перешла в наступление.
- Он мне рассказывал о своей сестре.
- Белкиссе?
Имя вырвалось, мучительно разорвав тишину.
- Да, Белкиссе, - повторила она глухим голосом.
Преодолевая зарождающийся гнев, она смолкла в ожидании объяснений.
- У нее все в порядке? - спросил он с наивным видом. Голос Лорин стал еще тише.
- Не знаю.
- Я думал, он рассказал тебе о ней что-нибудь новое.
Исполненный обезоруживающей искренности, он смело выдержал ее взгляд.
- Нет, действительно, ничего. Он просто вспомнил время, когда ты частенько бывал у них.
- О! Только не надо ничего преувеличивать.
- Я так поняла, что ты их часто видел - его самого и сестру. Впрочем, больше ее, чем его. Странно, что ты никогда мне об этом не рассказывал...
Менсур счел за лучшее отступиться. Он довольствовался тем, что с любопытством разглядывал жену.
Уже плохо сдерживая себя, Лорин повысила голос:
- С тех пор, как мы здесь, ты видел ее опять? У Менсура вырвался жест нетерпения.
- Нет. Что за мысль! Впрочем, вопрос не в том. Фуад ничего больше не упоминал? Не знаю... Он не сообщил тебе причину своего здесь пребывания?
- Сообщил. Бал у консула.
- А! - Он кивнул головой. - Хорошо, оставим эту тему. Я думаю, что пора бы пойти на ужин. Шафи должен нас ждать. Это предложение еще больше разгневало Лорин.
- На меня не рассчитывай, - заявила она. - Сегодня утром ты дал мне понять, что мое присутствие было нежелательным. Так вот, сегодня вечером я отдыхаю.
Нехороший огонек мелькнул в его взгляде, но вместо возражения он заявил безучастным тоном:
- Ты права. Я тебе уже говорил, ты не очень хорошо выглядишь. - Он поспешно поцеловал ее в лоб и, удаляясь, бросил:
- До скорого.
Она смотрела на закрывающуюся дверь, и уверенность покидала ее: любит ли он еще?
Чувствуя себя сильно уставшей, она вытянулась на кровати и закрыла глаза. Словно в кино, медленно наплывали кадры: Белкисса и Менсур оказывались вместе в сумеречном полумраке и целовались.
Видение было столь ясным, что она была вынуждена подавить в себе рыдание... Потом она, должно быть, задремала, так как внезапно, поднявшись на постели, обнаружила, что была уже почти ночь.
Позади сада вздымались размытые голубые силуэты холмов, которые очерчивали горизонт. Теплый воздух и запахи, источаемые цветами, погрузили ее в некоторое оцепенение, из которого она вышла, чтобы вновь впасть в свои безнадежные раздумья.
Решив взять себя в руки, она добралась до сада по лестнице, шедшей вдоль террасы. Затем она пересекла лужайку, заросшую клевером, прежде чем выйти в небольшую рощу из апельсиновых деревьев с зарослями диких роз.
Это был прелестный уголок, где зеленовато-годубоватый колорит деревьев сочетался с различными оттенками роз, расположившихся у их корней.
Несмотря на поздний час, два садовника еще работали, обрезая то здесь, то там отдельные ветви кипарисов.
Лорин шла вперед. Аромат роз она находила изысканным. Вскоре сад сузился, а растительность в тени огромных эвкалиптов стала гуще.
Лишь тогда она увидела его на лесной тропинке, бегущей в траве. Менсур стоял там под старым узловатым деревом, разговаривая с загадочной красавицей, покрытой вуалью.
У нее перехватило дыхание. Может быть, она ошибалась? Было слишком темно, чтобы различить лицо, но его большой силуэт в белой одежде не оставлял никаких сомнений.
Лорин отпрянула назад. Когда она попривыкла к полумраку, то увидела, что на женщине с вуалью были шаровары и туника из зеленого шелка. Под кисеей, охватывавшей ее голову, угадывалась черная как смоль коса.
В то время как они разговаривали тихими голосами, та отвела на короткое мгновение свою скрывавшую черты лица фату. Несмотря на темноту, Лорин отметила, что она была яркой красавицей. Ее сердце сжалось. Их скрытное поведение и неспокойные взгляды, которые Менсур бросал вокруг, говорили достаточно ясно о том, что он боялся быть застигнутым врасплох.
Неожиданно его голос прозвучал как-то особенно гулко в стоявшей тишине.
- До завтра, - сказал он. - Главное - будьте осторожны.
Молодая женщина согласно кивнула головой, затем, опустив воздушную ткань на свое очаровательное лицо, тайком вышла через калитку, которая была наполовину скрыта кустами олеандра.
Менсур в свою очередь тоже удалился. Он прошел недалеко от Лорин, не заметив ее. С бьющимся сердцем она выждала еще несколько минут, прежде чем двинуться в обратный путь.
В смятении она остановилась, охваченная все проникающим запахом кедров, и, закрыв глаза, прислонилась к дереву.
Эта встреча вызвала в ней целый сонм противоречивых и смутных чувств. Бессилие душило ее, она подумала, что сейчас закричит, но лишь несколько слезинок навернулись на глаза.
Задыхаясь от внутренней боли, она принялась колотить кулаками по коре ствола дерева, а затем пустилась бежать. Вдруг она выскочила на дорожку, ведущую к дому. Из проволочного пролета окна до нее донеслись смех, а также аромат мяты и зеленого чая.
Лорин отправилась в свою комнату. Ее первым желанием было принять ванну, чтобы расслабиться, но затем она просто забралась на софу. Она будет спать тут. После случившегося было нестерпимо делить постель с Менсуром.
Успокоенная окутывавшей ее темнотой и тишиной, она начала по-настоящему осознавать реальность. Менсур любил Белкиссу. Он снова с ней виделся. Он увидит ее вновь. Он тайком назначал ей свидания и сопровождал Лорин с единственной целью - увидеться с этой молодой женщиной. Таким образом, все ее подозрения подтвердились. Чем больше она размышляла об этом, тем становилось очевиднее, что Менсур вел двойную жизнь. Все его повторяющиеся отлучки, тайные совещания с Якубом на самом деле были подготовкой к встрече с Белкиссой.
Как она раньше не подумала об этом?
Мусульманский закон разрешал ему иметь нескольких жен... Если он, в свою очередь, имел такое право, то он не посмотрел бы на угрызения совести...
Чувствуя себя уничтоженной, она тяжело вздохнула.
Нет, она приписывала Менсуру мысли, которые он конечно же и не держал в голове. Не верится, чтобы у него была такая черная душа.
Обессилев, она начала всхлипывать, а потом забылась тяжелым сном.
Глава 10
Лорин видела сон. Совершенно неожиданно, стерев какой-либо намек на реальность, всплыли воспоминания детства. Она изо всех сил старалась очутиться в прошлом всякий раз, когда чувствовала себя чужой и одинокой в этой стране.
Итак, она грезила о своем доме, расположенном недалеко от Вашингтон-сквера, этом домике из красного кирпича, который казался ей центром мира. Она вновь видела себя девочкой с темненькими кудряшками, преисполненной жизнью, приводившей в восхищение свою мать, красивую элегантную женщину, часто выходившую в свет.
Отец всегда приходил поцеловать ее, прежде чем уехать, так что уже в полусне она ожидала, когда он проявит свою нежность. Это был крупный, красивый мужчина, лицо которого частенько освещалось веселым настроением.., как, впрочем, и сейчас, когда он наклонился к ней, и она с трудом различала сквозь ресницы его черты.
