Кристина Додд - Настоящая леди
Отшатнувшись, Мэри прижалась к Себастьяну.
Она не забывала об источаемой им опасности, но своих родственников она боялась больше.
- Осиное гнездо, - прошептал он.
Пораженная его проницательностью, она повернулась и снова посмотрела на него. На губах его играла снисходительная улыбка, углубившая складки у рта. Солнце юга Англии покрыло его кожу загаром. По внешности он напоминал ей рыбаков с побережья Шотландии - закаленных в напастях, равнодушных к оскорблениям, не дрогнув, встречающих позор и смерть. Она отчаялась понять этого человека.
- Я не отдам вас никому. - Он потерся щекой о ее волосы. - Клянусь, со мной вы будете в безопасности.
- Так постарайтесь сдержать клятву.
- Не стану говорить лишних слов. События сами покажут.
Внезапно внимание Мэри привлекла какая-то неестественная тишина в этом проклятом кабинете, и она заметила, что Фэрчайлды прекратили свои телодвижения. Все они как один повернулись к двери и не сводили с нее глаз. Мэри, отвлекшись от Себастьяна, взглянула в том же направлении.
Йен. Еще до того, как на него упал свет, Мэри его узнала. Она встала, не обращая внимания на предостерегающее движение руки Себастьяна.
Йен улыбался, протягивая к ней руки.
- Это ты, маленькая кузина?
- Да, это я. - Как будто у нее для него других слов не нашлось! Ведь это же был Йен, который дал ей денег в ее последний приезд сюда. Он буквально спас ее, единственный из родственников, который был к ней добр и сказал, что такой невинной девочке, как она, лучше жить где-нибудь в другом месте. В любом другом месте, только не здесь.
Он был добр. Более того, он был красив. Красив непохожей на других Фэрчайлдов темной мрачной красотой. Как соболь, как звездное небо, как сам Мефистофель. Его карие глаза блестели, когда, взяв ее за руку, он осмотрел ее с головы до ног.
- Как ты удивительно расцвела, маленькая кузина!
Мэри хотелось смеяться.
Нет, хуже. Ей хотелось хихикать, как глупой девчонке. Один из тех снов, что она запретила себе видеть, осуществлялся наяву. Йен в восхищении не сводил с нее глаз.
Это опасно. Очень опасно.
Хорошая экономка - Мэри глубоко вздохнула, чтобы успокоиться - нет, хорошая экономка навсегда осталась в прошлом. Скажем так, богатая наследница всегда соблюдает свое достоинство.
- Ты тоже неплохо выглядишь.
Он засмеялся так хорошо, так по-доброму, что ей захотелось погреть себе руки в этих звуках.
- Стараюсь, по мере сил.
Вдруг на нее откуда-то повеяло холодом, и рядом с ней неожиданно возник Себастьян. Если ей и раньше казалось, что он с ней суров, то сейчас ее просто бросило в дрожь от его вида.
Устремив взгляд на Йена, он спросил тоном, способным превратить собеседника в лед:
- Вы кто?
- Это мой кузен.
Мэри отняла у Йена руки, чувствуя, что, представляя его, она как будто оправдывается или извиняется за что-то.
- Это Йен. - Мэри изо всех сил пыталась смягчить ситуацию. Йен улыбнулся. Себастьян улыбкой не ответил.
- Кузен? Мне еще не случалось слышать о темноволосом Фэрчайлде.
- Это потому, что Фэрчайлды старательно берегут породу, - сказал Йен. Как правило. Мы обычно находим себе пару среди своих, чтобы наши дети были под стать своим белокурым голубоглазым кузенам. Так происходит почти всегда. Но иногда кто-нибудь ошибается.
- И кто же ошибся в вашем случае? - спросил Себастьян.
- Лесли, будучи в расцвете лет. - Йен раскланялся, и лунный камень в его кольце сверкнул фантастическим блеском. - А в результате получился я.
Он весело оборачивался во все стороны, как бы приглашая всех полюбоваться.
- Твоя мать была сирена, - Лесли с неприязненным видом наблюдал за сыном, - она меня совершенно околдовала.
- Симпатичный он субъект, да? - сказал Йен как-то поверх головы, не глядя на отца. - Он бы от меня непременно отрекся, но, видно, слишком уж боялся семьи моей матери.
Законное семейство тем временем переминалось с ноги на ногу, прочищая горло. Пожалуй, этот человек мог бы превратить их всех из хищников в жертв, подумала Мэри.
- Отец говорил мне, что ни один из его дядей никогда не был женат, сказала она.
- Так оно и есть, - беспечно сказал Йен.
Ах, ну разумеется. Йен ведь незаконный. Мэри почувствовала себя крайне неловко. Как это некрасиво, что именно она напомнила об этом и ему, и остальным. В этом как раз крылась причина его доброго отношения к еще одной отверженной. Мэри ощутила еще большее расположение к нему. Даже Себастьян, стоявший с ней рядом, немного расслабился.
Йен непринужденно заглянул Мэри за спину, словно ожидая увидеть там кого-то.
- А разве не было еще брата или сестры? - подумав, спросил он.
- У меня? - Глупый вопрос, подумала Мэри, когда он кивнул. - Да, у меня был брат. - Мэри дотронулась левой рукой до уха, надеясь, что он поверит ей. - Его больше нет.
Йен проследил за ее жестом, словно уловив в нем особый смысл. Мэри полагала, что так оно и было. В своем звании экономки она приучилась улавливать в жестах благородных гостей признаки неудовольствия или неудобства. Прислуга ведь замечает гораздо больше, чем хотелось бы хозяевам. Возможно, в Фэрчайлд-Мэнор Йен был на положении чуть ли не слуги. Нежеланный, непризнанный, непохожий на других. Чувство симпатии к такому кузену неудержимо росло в ней. Губы у нее дрогнули, и она искренне улыбнулась. Впервые с той минуты, как она переступила порог этого дома.
- У нас, Фэрчайлдов, есть явное предрасположение терять своих родственников. - Йен снова завладел ее рукой и поднес ее к губам. - Но теперь, раз уж мы отыскали такую жемчужину, мы тебя не выпустим, кузина Джиневра.
- Ее зовут Мэри, прошу запомнить. - Себастьян увлек ее в свои объятия так резко, что она только пискнула как мышь и обхватила его за шею, чтобы не упасть. - И она устала.
В немом молчании следили Фэрчайлды за тем, как виконт Уитфилд завладел их самым ценным призом.
Ни малейшая подробность этой сцены не ускользнула от внимания Йена.
Когда старая леди, кто бы она там ни была, направилась к двери, дяди следили за ней с нескрываемой жадностью, прямо как за живым денежным мешком. Быть может, ему следовало бы прийти пораньше, подумал Йен, но тогда бы его появление не произвело такого эффекта. Зато теперь он немного не в курсе дела. Впрочем, это исправимо.
А эффект был замечательный! Его маленькая кузина не забыла его, на что он и рассчитывал. Она была влюблена в него, ведь он так добр и хорош собой, и, к счастью, слишком неопытна, чтобы скрыть свои чувства. Ах, как все удачно получается! Ему хотелось от удовольствия потереть руки, но вместо этого он чинно достал из кармана носовой платок. Вытерев пот с ладоней, он отошел в угол и сел.
Остальные Фэрчайлды поспешили расположиться в соответствии с их положением в семейной иерархии. Видное место заняла старшая дочь Бэба Лилит. Она удачно вышла замуж, принеся в семью большие деньги, а ранняя смерть мужа открыла ей новые возможности для брачной охоты. В семье на Лилит возлагали самые большие надежды.
Остальные места заняли дяди. Йен их всех терпеть не мог, особенно Лесли - своего отца.
Положив руки на блестящую лакированную поверхность письменного стола, Бэб опустился в обитое алым бархатом хозяйское кресло. Он старательно подражал своему отцу, но у бедняги Бэбби кишка была тонка, чтобы сравняться со стариком. В кресле с высокой спинкой он казался меньше ростом. Пышно отделанный письменный стол совершенно затмевал его.
Как следующий по старшинству, Лесли мог бы стать маркизом, если бы не было Бэба, и никогда не мог этого племяннику простить.
- Бэбби, ты похож не на короля, а на марионетку.
Прекрасное лицо Бэба омрачилось.
Гневно на него глядя, Лесли сказал:
- Да перестань ты строить такую мрачную физиономию. Тебе никогда не быть таким, как отец, можешь не пыжиться.
- Благодарение Богу за это, - сказала Нора. Лесли не обратил на нее никакого внимания.
- Что они здесь делают? Что им известно? - отрывисто бросал Лесли в лица остальным.
Йен недоуменно выпрямился. О чем это он? Нора опустила руку на руку мужа, не дав ему ответить.
- Я думаю, мы поговорим об этом позже.
- Позже, - кивком головы подтвердил Баб. Нора села возле письменного стола, но сбоку, как и подобает покорной жене.
Но она вовсе не была покорной женой. О, она играла свою роль в совершенстве, но Йен готов был голову прозакладывать, что в уединении супружеской опочивальни Нора вкладывала в пустую голову Бэба каждую разумную мысль, какую ему когда-либо случалось высказывать. Она же заботилась и о том, чтобы он, не дай Бог, не высказывал собственных измышлений.
А самое главное, она имела железный характер - ничто не могло вывести ее из себя, даже нацеленные на нее свирепые взгляды Лесли.
Тот кивнул головой, потрясая многочисленными подбородками, и, шумно переводя дух, сказал:
