Генри Вуд - Замок Ист-Линн
— Джойс, — сказал м-р Карлайл, — тебе никогда не приходило в голову, что Эфи скорее сбежала с этим лейтенантом Торном, чем с Ричардом Хэйром?
— Нет, сэр, — ответила Джойс. — Я никогда не сомневалась, что она с Ричардом Хэйром, и ничто не разубедит меня в этом. Весь Вест-Линн думает так же, как я.
М-р Карлайл не стал пытаться «разубедить ее». Он отпустил Джойс, а сам остался сидеть, рассматривая эту проблему со всех сторон.
Короткий разговор Ричарда Хэйра с матерью вскоре завершился. Он продлился не более четверти часа, поскольку оба опасались появления слуг. И вот, с сотней фунтов в кармане и с горечью в сердце, злосчастный молодой человек снова покинул дом, в котором прошло его детство. Миссис Хэйр и Барбара видели, как он прокрался по тропинке, освещенный предательницей-луной, и вышел на дорогу; обе понимали, что в течение многих лет, а может быть, и никогда уже более, им не повторить прощальных поцелуев, которые они запечатлели на его губах.
Глава 7
МИСС КАРЛАЙЛ ПРИНИМАЕТ ГОСТЕЙ
Чудесным июльским утром часы на церкви пробили восемь раз, и колокола своим перезвоном возвестили о том, что пришло воскресенье.
Одновременно со звоном колоколов мисс Карлайл вылетела из спальни в одном из своих повседневных утренних нарядов, но отнюдь не в том, какой обычно носила по воскресным дням. На ней был льняной халат — темно-желтого цвета, почти достигавший щиколоток, и ситцевая ночная рубашка бледно-лилового цвета, стянутая в поясе шнуром с кистями и снизу отделанная оборками. Именно таким был утренний наряд ее матери в старые добрые времена, и мисс Карлайл слишком презирала современную моду, чтобы отказаться от него. Современные леди могли бы придраться к фасону, но на к качеству и чистоте материи, ибо в этом мисс Карлайл была требовательна до крайности. Обычно по воскресеньям она выходила в дневном наряде, за исключением тех случаев, когда намечалась работа по дому. Описать ее головной убор вообще не представляется возможным: кто-то назвал бы это тюрбаном, кто-то — ночным колпаком, а кто-то подумал бы, что его фасон скопирован с бумажного колпака с бубенчиками, напяливаемого в приходских школах на голову самого нерадивого ученика: как бы то ни было, он представлял из себя нечто весьма высокое, широкое, чрезвычайно строгое и внушительное на вид.
Мисс Карлайл мгновенно пересекла коридор и стукнула в дверь, находившуюся напротив ее собственной, с такой силой, что звук удара, казалось, мог разбудить и мертвого.
— Вставай, Арчибальд!
— Вставать? — ответил сонный голос изнутри. — Чего ради? Только восемь часов.
— Да хоть шесть часов! Пора вставать, — властно, как только она это умела, повторила мисс Карлайл. — Завтрак ждет, и нужно завтракать поскорее, потому что меня ждут дела: в доме ужасный беспорядок.
Мисс Карлайл спустилась по лестнице и вошла в столовую, где все было готово для завтрака. Наша героиня при случае могла быть острой на язык, но глаз у нее был острым всегда и подмечал буквально все. Комната выходила на улицу, оконные рамы были подняты, и белые занавески, своей безупречной чистотой не уступавшие головному убору мисс Карлайл, легонько колыхались под легким летним ветерком. Мисс Карлайл обвела комнату зорким взглядом, который немедленно уловил наличие пыли. Она немедленно отправилась на кухню, чтобы сообщить эту приятную новость Джойс, которая, стоя у печи, поджаривала бекон.
— Как ты смеешь быть такой нерадивой, Джойс? Ты не вытирала пыль в столовой.
— Как это не вытирала? — ответила Джойс. — Где же ваши глаза, мэм?
— Мои глаза обнаружили пыль, — парировала мисс Карлайл. — Сходи и убедись в этом своими собственными, а заодно прихвати с собой тряпку. Я не могу завтракать в неубранной комнате. У тебя сегодня утром немножко больше работы, чем обычно, и ты уже начинаешь лениться.
— Нет, мэм, — с обидой возразила Джойс, поскольку считала обвинение совершенно необоснованным. — Я с утра тружусь, не покладая рук. Я встала в пять часов, Чтобы справиться с двойной работой, не вызвав ваших нареканий, и убрала столовую как всегда тщательно. Вам непременно нужно держать окна открытыми, вот пыль и залетает в комнату.
Джойс удалилась с тряпкой в руке как раз в тот момент, когда раздался звонок и в кухню вошел чрезвычайно респектабельный слуга: среднего роста, полный мужчина со свежим цветом лица и весьма скудной седеющей шевелюрой.
— Вам что-то нужно, Питер? — осведомилась мисс Карлайл.
— Хозяин позвонил и велел принести воды для бритья, мэм.
— Хозяин не получит ее, — резко ответила мисс Карлайл. — Так и скажи ему. А также передай, что завтрак ждет, и ему придется побриться после него.
Питер удалился, чтобы сообщить хозяину эту новость, вероятнее всего, в более мягкой форме, нежели в оригинале, а мисс Карлайл вернулась в столовую, где и уселась за стол, ожидая брата.
Прошлым вечером она затеяла спор с кухаркой. Последняя, обладая вспыльчивым характером, дерзко ответила, и хозяйка предупредила ее об увольнении, поскольку не выносила дерзостей от слуг, которые, признаться, весьма редко осмеливались противоречить ей. Девушка в запальчивости заявила, что она может уйти сразу, не дожидаясь увольнения, что и сделала. Мисс Карлайл объявила, что рада избавиться от нее. Мисс Карлайл неуклонно следовала одному правилу: делать как можно меньше работы по воскресеньям. Поэтому, если воскресный обед можно было начинать готовить в субботу, она неизменно требовала этого. Вот на этой-то почве они и разругались с кухаркой. Кроме всего прочего, в доме не было горничной, которая находилась в отпуске.
М-р Карлайл вошел в столовую полностью одетым; обладая непреодолимым отвращением к неряшливости, он побрился с холодной водой.
— Почему мы сегодня завтракаем в восемь? — осведомился он.
— Потому что у меня много работы. А если я рано не позавтракаю, мне никогда не справиться с ней до того времени, когда пора будет идти в церковь, — последовал ответ мисс Карлайл. — Кстати, кухарка ушла.
— Кухарка ушла, — эхом откликнулся м-р Карлайл.
— Это случилось после того, как ты отправился в гости, и я не стала дожидаться тебя, чтобы сообщить об этом. У нас сегодня утки на обед, и она знала, что их нужно было нафаршировать и приготовить вчера, а также приготовить подливу и испечь пирог с гусиными потрохами: одним словом, нужно было сделать все, только не обжаривать. Вчера вечером я спросила ее, все ли сделано. «Да, все готово», — ответила она, и я, зная, что у ее пирогов часто подгорает корочка, велела принести пирог с гусиными потрохами. Чего она, увы, сделать не смогла; она сказала мне неправду, Арчибальд, и, конечно же, не могла принести никакого пирога, поскольку утки были нетронутыми, точно в том же виде, в каком их принесли в дом. Она по своей лени все отложила на сегодня, надеясь, что я ничего не замечу, но моя просьба принести пирог вывела ее на чистую воду. Она вела себя нагло, и это, наряду с ее ложью, заставило меня объявить о ее увольнении; она предпочла уйти сразу. Сегодня с утра мне все придется сделать самой.
— Разве Джойс не может сделать этого? — ответил м-р Карлайл.
— Джойс! Что она понимает в приготовлении пищи! Ее стряпня для моего стола не подходит, Сегодня днем к нам придет Барбара Хэйр.
— Вот как!
— Она приходила вчера, очень расстроенная. Они поругались с ее папашей-судьей, и она попросила пригласить ее сегодня к нам. Барбара купила множество нарядов, а судья обнаружил это, когда их прислали к ним домой; вот ей и досталось. Ну и поделом ей, щеголихе безмозглой. Нет, ты послушай только, как названивают колокола!
М-р Карлайл поднял голову. Колокола церкви Святого Джеда весело названивали, как будто во время свадьбы или какого-то иного торжества.
— В честь чего бы это? — воскликнул он.
— Арчибальд, в твои годы я была намного догадливее. С чего бы им еще звонить, как не в честь приезда лорда Маунт-Северна?
— Ну конечно же! Ведь у лорда постоянное место в церкви Святого Джеда.
Ист-Линн сменил владельца и теперь являлся собственностью м-ра Карлайла. Он купил его со всем, что в нем было, включая мебель, но сделка совершилась секретно, и о ней никто даже не подозревал. Трудно сказать, считал ли лорд Маунт-Северн этот приезд необходимым для того, чтобы никто ничего не учуял, или же он хотел проститься с местом, которое когда-то было ему дорого; как бы то ни было, он пожелал приехать в поместье на неделю-другую. М-р Карлайл любезно дал свое согласие, и в субботу граф приехал вместе с дочерью и свитой.
Вест-Линн ликовал. Жители считали свой городок местом аристократическим и не теряли надежды, что в один прекрасный день граф озарит их жизни светом своего постоянного присутствия, снова поселившись в Ист-Линне. Готовились роскошные туалеты, дабы явиться его восхищенному взору, и Барбара Хэйр была не единственной молодой леди, испытавшей на этой почве силу родительского гнева.
