Ганс Эверс - Превращенная в мужчину
— Возьмем домой, — отвечал сокольничий. — На них будут учиться наши соколята. Им ничего, барин, не будет. На шею наденем кожаную муфту для защиты, а на клюв колпачок, чтобы защитить соколов. Так ни те, ни другие никому вреда не нанесут. А через две недели цапли с кольцом на ноге уже полетят обратно на свое становище класть яйца и выводить птенцов.
Собаки вспугнули старую большую цаплю, которая поднялась очень высоко. Графиня бросила на нее свою исландку, белоснежную Изу. Обе птицы забирали вверх, стараясь очутиться одна над другою. Иза была быстрее. Скоро она поднялась выше цапли и пропала в темных, низко нависших облаках. Но и цапля не уступала, хотя едва ли могла уже видеть своего врага. Она тоже подымалась все выше, держа шею вытянутой назад, а длинный клюв подняв прямо, как свечу, наверх. Из облаков сокол, хорошо нацелившись, падал на свою добычу.
— Вот! Вот! — кричала Эндри.
Словно молнией блеснула цапля своим острым, как копье, клювом и ударила убийственным оружием — раз и два! — белую Изу.
Дикий крик огласил поляну:
— Иза!
— Бросьте ястреба!
Цапля полетела вниз, опустив клюв, встряхнулась, потащила мертвого сокола на землю. Но, увидав нового врага, опять поднялась вверх. Гильда — за нею. Снова высоко в облаках исчезли обе птицы, затем упали вместе — и теперь уже спину старой цапли когтила победительница Гильда.
Помощники сокольничего бежали по лугу.
— Добейте цаплю! — крикнула им графиня. — Но тотчас же отменила свое приказание:
— Нет — дайте ее сюда!
Ян посмотрел на нее. Она была бледна, как смерть, и сгибала хлыст, точно хотела его переломить, стянула с руки соколиную перчатку и бросила ее на землю. Дыхание стало коротким, прерывистым. Вокруг нее все молчало. Не слышно, было ни единого слова.
Парни принесли ястреба и раненую цаплю. С другой стороны бежала собака с мертвой Изой во рту.
Гендрик осмотрел цаплю.
— Шея немного порвана, — установил он, — но скоро заживет. У нее уже два кольца. Три года тому назад ее ударила Франсез, а год спустя — Фенга. Что с ней сделать? — спросил сокольничий.
— Возьмите ее с собой, — приказала графиня с дрожью в голосе. — Присмотрите и отпустите на свободу, как только будет здорова. Я дам вам, Гендрик, золота. Сделайте ей золотое кольцо — она убила белую Изу!
— Дай мне Изу! — сказала Эндри охотнику. — Я похороню ее в парке.
Графиня подняла руку.
— Нет, — заявила она твердым голосом, — соколиный обычай не таков. Соколу и соколиному охотнику принадлежит то, что падает на соколиной охоте. — И, обратись к помощнику сокольничего: — Получил уже ястреб свою награду? Отдай ему Изу.
Маттес взял Гильду на рукавицу и дал ей драгоценный прикорм. Коварно и зло смотрел желтый глаз ястреба. Гильда жадно схватила своей желтой лапой мертвого сокола. Спереди растеребила шею до мяса и начала набивать свой зоб.
Таков был конец белой Изы.
* * *Графиня свистнула своим бичом и сказала:
— Для меня достаточно на сегодня!
— Мы поедем с тобой, бабушка! — воскликнула Эндри.
— Нет, — возразила та. — Нет оснований из-за моего настроения прекращать охоту. Что за важность — белый сокол! Спустите других соколов! Гендрику нужно еще перу цапель для его детской.
Она сделала общий поклон, повернула лошадь и ускакала галопом.
— Она никогда не забудет Изы! — сказал сокольничий.
Без графини охота клеилась плохо и скоро прекратилась.
* * *Вернувшись домой, Эндри немедленно бросилась к бабушке. Она нашла ее одну в глубокой задумчивости.
— Это из-за Изы? — спросила Эндри.
— Нет, — ответила бабушка.
Она взяла со стола письмо и передала его внучке:
— Здесь письмо, оно пришло для Яна. Передай ему и скажи, что я жду вас обоих к чаю, сейчас же.
Эндри взяла письмо. Как она хотела бы его порвать! Отнесла кузену. Он повертел его в руке и засунул в карман.
За чаем она сидела одна с бабушкой. Ян не пришел.
— Позвать его? — спросила девушка.
Бабушка отрицательно покачала головой. Обе женщины сидели молча.
Графиня приказала накрыть ужин, как охотничье пиршество. Даже сама она украшала стол в своем бальном туалете. Эндри пришлось надеть свое выходное — первое! — платье: у нее был вид молодой дамы.
Они снова ждали. Графиня приказала подавать. Только после супа пришел студент, явно взволнованный. Неловко и запинаясь, сочинил извинение. Бабушка сделала вид, что ничего не замечает. Она казалась веселой. Говорила о соколиной охоте. Рассказывала анекдоты. Говорила о своем сыне, отце Эндри, страстном охотнике, носившем с собою ястреба даже в школу в Клеве. Но однажды с ясного неба на него упал ястреб и исклевал ему лицо так, что потребовался год лечения, чтобы спасти мальчику глаз.
Говорила одна только графиня. Она заметила, как внимателен становился Ян, когда ей удавалось уводить мысли в свое царство — в Войланд. Под конец она пустила в ход главный козырь: этим летом здесь будет охота с орлом!
Эндри подскочила. Ян, положив ножик и вилку, впился в нее глазами:
— Что ты говоришь, бабушка? С орлом?
— Да, с орлом! — подтвердила она. — Я получу его из Тироля от Волькенштайнеров на Роденэгге.
— Когда его привезут? — спросил студент.
— Через три, может быть, через две недели. С ним прибудет один из сокольничих, который проживет с полгода в Лесном Доме, чтобы обучить Гендрика. Этот за всю свою жизнь не видал орла — теперь поучится на старости.
Посмотрев на Яна, она спросила как бы мимоходом:
— Две-три недели — можешь ты остаться на такое время?
— Конечно, останусь! — воскликнул студент.
Тогда она подозвала Клааса, дала ему ключ и велела принести соколиный кубок. Открыла кожаный футляр, вынула большой старый кубок, сделанный нюрнбергским серебряных дел мастером Венцелем Ямницером.
В кубок вошла бутылка шампанского целиком. Графиня подала его Эндри.
— За что ты хочешь пить? — спросила бабушка.
— За соколиную охоту! — ответила девушка.
Взяв у нее из рук кубок, графиня передала его Яну и приказала пить с той стороны, где прикасались губы Эндри.
— Кому твой тост?
Он пил за Войланд. Тогда она сама взяла охотничий кубок и высоко подняла его:
— Я пью за тебя и за Эндри, я пью за вас обоих!
Отпила.
— А ты, мой мальчик, должен опорожнить кубок! — смеялась она. — В нем не должно остаться ни капли. Ты ведь студент, ты с этим справишься. А если еще хочешь — позови Клааса!
Она повернулась к Эндри.
— А ты займи-ка двоюродного братца. Подтянись немного — за ужином ты не сказала ни слова!
Их взгляды встретились. Эндри почувствовала: бабушка чего-то хочет от нее. Она не знала, чего именно, но чувствовала, что сделает это. Потому что бабушка хочет того, что и она сама хочет.
— Да, бабушка, — прошептала она и вышла.
* * *Вернувшись, Эндри застала Яна у стола с серебряным кубком в руке.
— Пойдем в большой зал, — сказала она. — Я велела развести огонь. Клаас принесет вина.
Она сидела у камина. Ян пил. Охотничий кубок мастера Ямницера был уже опорожнен. Эндри снова наполнила его.
— Бабушка рада, что ты останешься на орлиную охоту, — сказала она.
— О, я еще не знаю! — ответил он.
Она спросила:
— Что ты думаешь делать, когда уедешь?
Он сказал уклончиво:
— Сдавать экзамены, ты же знаешь!
— А затем, что затем? — настаивала она.
Ян пожал плечами:
— Не знаю. Что-нибудь уж найду. А ты, Приблудная Птичка?
Она пригубила вино.
— Я, — сказала она медленно, — остаюсь в Войланде. Жду тебя, пока ты кончишь курс, — тогда выйду за тебя замуж.
Он засмеялся.
— Ты уже мне это один раз говорила. Когда мы сидели вместе с тобой под солнцем на барже на Рейне. Помнишь еще?
— Конечно, помню. Тогда ты меня высмеял.
— То же и теперь, — воскликнул он. — Почему я должен на тебе жениться?
— Потому, что бабушка хочет этого, и потому…
Он перебил:
— Бабушка? Она это сказала?
— Нет, — ответила Эндри. — Но я отлично знаю, что она этого желает. И я также этого хочу, и ты — тоже.
— Нет, нет! — воскликнул он резко. — Я этого вовсе не хочу. И имею для этого серьезные основания. При браках между родственниками дети рождаются идиотами. Ведь мы с тобой двоюродные брат и сестра.
Она щелкнула языком:
— Ах, мы только так говорим! Ты ведь не настоящий мой двоюродный брат, ты это знаешь. Твоя мама была дочерью сестры дедушки. Капелька крови от прадедушки — какое тут родство? А, кроме того, я в это не верю! Мы в Войланде случаем собак, козлов, йоркширских свиней; кур, гусей и уток всяких сортов — всегда самую близкую родню. Достаточно, если только иногда возьмем немного свежей крови. Молодые выходят такие же, как и старые, часто лучше, потому что мы выбираем лучшие экземпляры. Никакого вырождения незаметно. А это большей частью сестры и братья. У меня нет никакой боязни. Я вышла бы за тебя замуж, если бы ты даже был моим братом.
