Ганс Эверс - Превращенная в мужчину
Глаза Яна заблестели:
— Нравится тебе? — спросила Эндри.
Он молча кивнул головой.
Гелла вернулась на перчатку Эндри. Гендрик схватил зайца. Тот не был ранен. Ястреб только поцарапал кожу. Он убивает, лишь когда бьет в сердце. Гендрик потрепал зайца по животу:
— Молодая зайчиха! С полдюжины зайчат в брюхе. Не ожидали они, что в столь раннем возрасте сделают воздушную прогулку!
Он посадил зайчиху на землю, но та от страха не двигалась с места.
— Не бойся, заинька! Опасности нет, беги, беги!
Зайчиха осторожно сделала один шаг, другой и стала улепетывать во все лопатки.
После этой охоты Ян целый день возился с ястребами. Кормил их, прикармливал, массировал, выносил против ветра. Когда они вечером вернулись в замок, графиня очень радовалась:
— У него Войландская кровь.
Но эта кровь не мешала Яну Олислягерсу быть чем-то, очень озабоченным. Он получал временами письма и тогда становился ни на что не годным. Бабушка мудро не спрашивала его ни о чем. Он может ехать куда хочет, но, быть может, он желает увидать травлю цапель?
Ян остался… Сокола удерживали его. Быть может, и Эндри. Он все еще, впрочем, видел в ней ребенка. Ни разу не обратил внимания, что она уже давно расцвела… Росту такого же, как и он сам. Но от нее исходило что-то, что успокаивало его, отвлекало от мучивших его мыслей. А чувства его спали, он мечтал об иной, которая находилась вдали.
Не то, чтобы он не замечал юной красоты Эндри. Нет, он дивился ей, но тотчас же забывал.
За ужином они сидели теперь уже рядом с бабушкой, а не так, как раньше, ниже ее. Графиня забыла свой платок. Эндри вскочила, чтобы подать его. Когда она вернулась, взгляд Яна упал на нее:
— Бог знает, — воскликнул он, — как ты выросла и похорошела, Приблудная Птичка!
— Ты это только теперь заметил, — усмехнулась бабушка, — хотя целые недели проводишь с ней вместе!
— И уже три раза это мне говорил, — воскликнула Эндри, — теми же словами.
Это его смутило. Он вспомнил, что действительно уже один раз это заметил и сказал ей.
— Я забыл, — пробормотал он.
После ужина они пошли в Рубенсовский зал. Он подбросил в камин несколько поленьев. Эндри близко подошла к нему и схватила за руку.
— Может быть, ты мне скажешь, что с тобой? — прошептала она.
Он оттолкнул ее.
— Ничего, ровно ничего. И, кроме того, тебя это не касается.
Пришла бабушка. Он пододвинул ей кресло к камину. Посыпались на пол книги. Те старые книги о соколиной охоте, которых Эндри не могла прочесть. Ян взял их, перевел ей заглавия.
— Невероятно, как ты необразована! — стыдил он ее.
— Оставь ее, — сказала бабушка. — Жизнь длинна — много времени для ученья. Ты мог бы ее поучить, если хочешь.
* * *«Большой охотой» руководила сама графиня. Она сидела на своем сером в яблоках коне, за нею — Ян и Эндри. Петронелла шла с собаками. Три парня, служившие у Гендрика, несли шесты с соколами. Замыкал шествие Питтье на своем спокойном фландрском тяжеловозе. По обе стороны у него висели корзины с завтраком и мешки для добычи. На шестах сидели только благородные сокола и с ними сильный ястреб — Гильда. Ни одного терцеля.
Но Иза, белоснежная Иза сидела на руке у графини.
Они били голубей, соек, ворон, уток, которых поднимали собаки.
Одна собака отстала. Лай ее слышался с одного места в камышах.
— Должно быть, большая утка, — сказал Гендрик и свистнул собаку.
Та не прибежала. На ее лай к камышам бросились другие собаки. Вдруг раздался пронзительный вой. Из камышей выползла собака с окровавленной головой и сломанной передней лапой. А затем наконец выплыло в воздух что-то большое и сильное, ослепительно белое.
— Лебедь, ей-богу, лебедь! — закричал Ян.
В одну секунду графиня сняла колпачок со своего сокола.
— Дикий лебедь! — торжествующе крикнула она. — Лети, белая Иза!
Исландка поднялась в воздух. Ее острым глазам не понадобилось и секунды, чтобы усмотреть дичь. Охота продолжалась недолго. Как ураган, она упала и села на горло гордой птице. Лебедь ударил могучими крыльями. Белое на белом, ехала на нем Иза. Охотники пришпорили лошадей и погнали за ними. Графиня далеко впереди всех. С лаем бежали собаки. Лебедь повернул назад, видимо, искал чащу, чтобы скрыться. Но белая Иза принудила его опуститься на землю.
Охотники были уже возле них. Спрыгнули с коней. Иза оставила свою добычу и вернулась назад, на руку к своей госпоже.
Лебедь лежал на земле, и шея его была окрашена красной кровью. Псы с лаем бросились на него. Он привстал и ударил одну собаку так, что она отлетела на пять метров. Прибежал Гендрик. Прежде всего он отогнал собак. Затем вместе с графиней взял лебедя. Тот не оборонялся, точно чувствовал, что ему уже ничего не грозит. Гендрик связал ему сначала крылья, потом клюв, наконец — ноги. Очень внимательно осмотрел горло.
— Ничего опасного, — установил он. Поднял и положил птицу в одну из сетей на лошади Питтье.
— Что ты хочешь с ним сделать, бабушка? — спросил студент.
— Вылечить его, — отвечала она. — Затем надеть ему на лапу кольцо в память о нынешнем дне и подарить ему свободу.
* * *Они завтракали под апрельским солнцем. Петронелла и Эндри прислуживали. Графиня разлила вино в узкие серебряные бокалы и сделала знак Питтье. Он подвел ей коня, поддержал стремя — это была его привилегия, которой он никому не уступал. Она вскочила на лошадь и выпила свой бокал в седле.
Ян смотрел на нее во все глаза: этой женщине было 55 лет!
— Бабушка… — начал он и споткнулся. — Как можно тебя называть бабушкой?!
Он поднял свой бокал и закричал:
— Да здравствует Роберта, королева соколов Войланда!
Графиня засмеялась.
— Слышала, Иза? — сказала она и, обратись к студенту, добавила:
— Это очень любезно с твоей стороны, мой мальчик, благодарю тебя.
И, может быть, слегка увлажнились ее глаза. Кто знает? Она передала Питтье бокал, взяла хлыст, описала им в воздухе свистящий круг и помчалась вперед.
Эндри тоже была уже на коне. Одно стремя закрутилось. Ян подошел его поправить. Она нагнулась к нему и поцеловала его в голову.
— За что? — засмеялся он.
— За твой тост! — сказала она. — Бабушка его тебе никогда не забудет…
Около тополей начиналось болото. Там кружились вороны. Графиня с раздражением смотрела на них в бинокль.
— Куда запропастились носильщики? — нетерпеливо крикнула она. — Тут работа для ястребов…
— Почему ты не бросила на них свою исландку? — спросил Ян.
— Иза слишком хороша для этой черни.
Когда одна из ворон вытащила из кустов яйцо цапли, графиня была вне себя от гнева. Но уже подъехал Питтье, а сзади него на лошади сидел Маттес с шестом.
— Это умно, — крикнула графиня. — Есть у тебя ястреб? Гильда? Брось ее на ворон.
Парень исполнил приказание — с седла бросил птицу в воздух. Ворона тотчас ее заметила и на ястребиное «ивье!» ответила таким неистовым карканьем, что в одну секунду привлекла с тополей весь вороний народ. Но ястреб не утратил своего хладнокровия и посреди этой черной массы. Он внезапно упал на землю, сопровождаемый воронами, побежал по земле, снова поднялся, обернулся и рассек черную воронью тучу. Затем, поднявшись высоко, точно собираясь улететь, паря над своими врагами, ударил ворону, летевшую выше всех. Схватил ее одной лапой за спину, другой — за горло и разорвал. Бросив добычу на землю, ударил другую ворону, убил ее. Черные птицы не отставали от него ни на минуту, клевали в его направлении, преследовали ястреба вплоть до руки Эндри. Еще раз поднялся ястреб, ударил третью ворону. Остальных разогнали подоспевшие охотники криками и камнями.
— Это Гендриково искусство! — крикнула графиня. — Никто на свете не может соперничать с Тильдой! Никто лучше ее не дерется, окруженный черной бандой! И все же она не перестает быть разбойником. Только грабители и умеют обращаться с грабящей чернью…
Началась настоящая травля цапель. Спущены были все благородные сокола. Цапли взлетали с отброшенными назад шеями. Над ними парили сокола, падали вниз, садились на цапель, бросали их на землю. Так быстро все это происходило, что Ян не заметил, как наступили сумерки.
Помощники сокольничего бегали в разные стороны, собирая соколов и подымая легко раненных цапель. Их тщательно перевязывали и складывали в корзину.
— Для чего они? — спросил студент.
— Возьмем домой, — отвечал сокольничий. — На них будут учиться наши соколята. Им ничего, барин, не будет. На шею наденем кожаную муфту для защиты, а на клюв колпачок, чтобы защитить соколов. Так ни те, ни другие никому вреда не нанесут. А через две недели цапли с кольцом на ноге уже полетят обратно на свое становище класть яйца и выводить птенцов.
Собаки вспугнули старую большую цаплю, которая поднялась очень высоко. Графиня бросила на нее свою исландку, белоснежную Изу. Обе птицы забирали вверх, стараясь очутиться одна над другою. Иза была быстрее. Скоро она поднялась выше цапли и пропала в темных, низко нависших облаках. Но и цапля не уступала, хотя едва ли могла уже видеть своего врага. Она тоже подымалась все выше, держа шею вытянутой назад, а длинный клюв подняв прямо, как свечу, наверх. Из облаков сокол, хорошо нацелившись, падал на свою добычу.
