Лесли Пирс - Сломленный ангел
— Если бы они сказали мне твое имя до того, как вызвать тебя, я попросила бы найти кого-нибудь другого, — хрипло произнесла Сюзанна. — Когда ты появилась, я не поверила своим глазам.
— Ну вот, я здесь, так что прекращай всю эту свою чепуху, отказываясь говорить, — твердо заявила Бет. — Видишь ли, я знаю об Аннабель, я видела ее фотографии. Я знаю, что она умерла от менингита и что вашим участковым врачом был доктор Визерелл.
Глаза Сюзанны расширились, лицо снова залилось краской, и на нем появилось столь знакомое Бет выражение. Сюзи всегда краснела, когда пугалась или нервничала.
— Мне очень жаль, что так случилось с Аннабель, — продолжала Бет, придвигаясь к ней поближе. Какая-то часть ее требовала, чтобы она обняла свою старую подругу, дала волю бушевавшим внутри чувствам. Но Бет разучилась поддаваться минутным порывам, и ее холодный ум адвоката советовал ей сохранять дистанцию. — Самое плохое, что может случиться с женщиной, это потерять своего ребенка, и от этого то, что ты сделала, предстает совсем в другом свете, — добавила она.
На какое-то мгновение ей показалось, что Сюзанна так и не заговорит. Лицо у нее окаменело, она крутила одной рукой указательный палец другой, не поднимая глаз.
— Ты помнишь, что ты кричала мне, когда я уезжала домой на поезде в то последнее лето? — спросила Бет минуту спустя.
Эта сцена явственно предстала у нее перед глазами: Сюзанна, в розовом платье, бежит за поездом, а Бет высунулась из окна, чтобы помахать ей рукой и послать воздушный поцелуй.
— «До скорой встречи!», — сказала Бет и почувствовала, как от волнения у нее дрогнул голос. — Вот что ты кричала. Я и представить себе не могла, что когда-нибудь мы встретимся вот так.
Сюзанна по-прежнему молчала. Бет не была даже уверена, услышала ли она ее слова.
— Послушай, Сюзи, — снова начала она, — мне жаль, что мы с тобой потеряли друг друга. Но мы были молоды, и у нас было так много разных забот. Пожалуйста, поговори со мной. Если не как с адвокатом, то хотя бы как со старой подругой.
На мгновение воцарилась тишина, и по искаженному лицу Сюзанны Бет догадалась, о чем она думает. Вероятно, она испытывала облегчение оттого, что все открылось, она хотела довериться своей давней подруге, тем не менее она прекрасно отдавала себе отчет в том, что Бет — адвокат и, следовательно, выступает на другой стороне. Что же лучше — промолчать или рассказать ей все?
— Этот негодяй дважды отсылал меня из своей приемной, — внезапно выпалила она, и глаза ее яростно сверкнули. — Во второй раз у Аннабель появилась сыпь, она была совсем как резиновая кукла, а он заявил, что это всего лишь грипп и что я должна дать ей калпол. Я спорила с ним, говорила, что сыпь не исчезает, но он сказал, что я неврастеничка и только зря отнимаю у него время.
Бет опустилась на стул, испытывая настоящее облегчение оттого, что прилив повернул вспять.
— И ты повезла ее в детскую больницу сама? — спросила она.
— Да, и она умерла почти сразу после того, как я туда добралась.
— Мне так жаль, Сюзи, — проговорила Бет, и, хотя она всегда считала, что никакое горе не может ее тронуть по-настоящему, на этот раз все было иначе. — Ты подала на него жалобу?
— Подала, но без толку, — с жаром сказала Сюзанна, и ее светлые глаза метнули молнию. — Они же все держатся друг за друга, правильно? Прикрывают друг друга. А я была всего лишь матерью-одиночкой, и им было плевать, что они со мной сделали.
— А миссис Паркс, регистраторша, она-то чем провинилась?
— Она даже не хотела записать меня вне очереди, не говоря уже о том, чтобы отправить ко мне врача на дом, — ответила Сюзанна звенящим от ненависти голосом. — Я звонила трижды, и каждый раз она отвечала мне, что я должна уложить Аннабель в кровать и давать ей больше жидкости. Она разговаривала со мной так, словно я слабоумная.
— Ты звонила до или после того, как приходила к доктору Визереллу на прием?
— Два раза до прихода в нему, а потом я просто сама поехала в медицинский центр, потому что буквально сходила с ума от беспокойства. Миссис Паркс это не понравилось, и она заставила меня ждать целую вечность, прежде чем я попала к доктору. На следующее утро, когда Аннабель стало намного хуже, я снова позвонила и пыталась настаивать, чтобы врач немедленно пришел ко мне. Она вела себя со мной высокомерно-снисходительно, сказала, что в вызове врача на дом нет никакой необходимости, но, если я приду с Аннабель, она как-нибудь втиснет меня в очередь.
— Получается, ты дважды привозила Аннабель в центр в критическом состоянии? — Бет хотела быть совершенно уверенной в этом. — Что сказал доктор Визерелл в первый раз?
— Что это сильная простуда, может быть, грипп, — ответила Сюзанна. — Он вел себя очень надменно, едва-едва удосужился мельком осмотреть девочку.
— А второй раз?
— Тогда уже всем было видно, что она больна, — от волнения Сюзанна повысила голос. — Я тебе уже говорила, она была совсем как резиновая кукла, у нее выступила сыпь. Я сказала, что у нее, по-моему, менингит, а он ответил, что матери всегда выдумывают невесть что, и велел мне отвезти Аннабель домой.
— Что было дальше?
— Я вернулась в приемное отделение и стала умолять эту женщину вызвать «скорую помощь», а она ответила, что если бы доктор считал, что Аннабель нужно положить в больницу, то он сам бы все устроил. Господи Боже мой, я держала Аннабель на руках! Ей исполнилось четыре годика, уже не младенец, но она потеряла сознание, и любому дураку было ясно, что с ней что-то очень не в порядке.
У Бет сжалось сердце, так ясно она видела эту картину и чувствовала боль Сюзанны.
— И тогда ты повезла ее в больницу?
Сюзанна кивнула.
— У меня не было с собой денег на такси. Мне пришлось отнести ее домой и попросить соседа, чтобы он отвез нас.
— А почему ты не отвезла ее в больницу сразу же после того, как доктор отправил вас домой в первый раз? — спросила Бет.
— Если бы я была умнее! — Сюзанна вздохнула и бессильно скорчилась на стуле. — Наверное, я думала, что он прав, а я все выдумала. Я всегда верила врачам.
— А где ты так научилась управляться с пистолетом? — после минутной паузы поинтересовалась Бет.
Сюзанна приподняла голову и слабо улыбнулась.
— У меня неплохо получалось уже тогда, когда мы с тобой впервые встретились. Отец начал учить меня стрелять из дробовика, едва мне исполнилось восемь. Да, у меня неплохо получалось.
— Как вышло, что ты никогда не говорила мне об этом? — с любопытством спросила Бет. — На меня это произвело бы чертовски большое впечатление.
Сюзанна пожала плечами.
— Слишком многие считали это сумасбродством. Мартин, мой брат, тот вообще заявил, что это занятие совершенно не для девочки. Я думала, что раз у меня была чокнутая бабушка, то ты и меня могла считать полоумной.
Бет припомнилось, как время от времени Сюзанна отпускала безобидные, как ей казалось в то время, шуточки по поводу слабоумия своей бабушки. Тогда Бет считала, что подруга просто стесняется ее эксцентричного поведения. И только теперь, оглядываясь назад, она вдруг поняла, что пожилая женщина, скорее всего, страдала старческим слабоумием, со всеми вытекающими отсюда не столь уж приятными последствиями.
— Так откуда же появился револьвер? — спросила она, намереваясь вернуться к вопросу о бабушке позже.
— Он принадлежал отцу.
— Он еще жив?
— Нет, они с мамой умерли примерно десять лет назад, сначала мать, а потом, через шесть недель, и он.
— Мне очень жаль, — вырвалось у Бет. — Но скажи мне, Сюзи…
— Не смей называть меня так, — раздраженно перебила ее та. — Я ненавижу его, это дурацкое детское имя, оно не подходит взрослой женщине. Я — Сюзанна.
Бет вопросительно подняла бровь.
— Хорошо, Сюзанна, я понимаю теперь, почему ты испытывала желание убить доктора и медсестру. Мне кажется, любая женщина чувствовала бы то же самое. Но почему ты ждала четыре года, чтобы отомстить?
Бет знала, что на суде над Сюзанной этот вопрос приобретет особое значение. Если бы она застрелила врача через несколько недель после смерти ребенка, то все симпатии были бы на ее стороне — и публики, и присяжных, и даже судьи.
— Отомстить? — Сюзанна вопросительно посмотрела на нее.
— Да. Ведь так получается. Или нет?
Лицо Сюзанны исказила гримаса.
— Мне это и в голову не приходило. Я просто знала, что должна это сделать, чтобы освободиться.
— Объяснишь?
— Нет, не буду, — ответила Сюзанна.
— Но я не смогу тебе помочь, пока ты не расскажешь мне все, — настаивала Бет.
Внезапно Сюзанна улыбнулась, и лицо ее помолодело.
— Ты не понимаешь, правда? Сейчас я свободна. Я сделала это, и впервые за четыре года мне есть чему радоваться и чем гордиться. Мне все равно, даже если придется провести в тюрьме остаток своих дней. У меня больше ничего нет в этой жизни.
