Стефен Коллинз - Притяжение
— Вы правы, — согласилась Ник. Снова наступила пауза: — Мне очень жаль, что вы не видели второго акта.
— Я не собиралась уходить, — смутилась Натали, — но… надо знать Стена Бонди.
Ник его не знала, и это отразилось на ее лице.
Стив Крукшенк издал неодобрительный звук, словно говоря Ник: «Если бы вы знали Стена Бонди, вам ничего не пришлось бы объяснять».
— Итак, — повторил Сидней Хальперн. — Вторая сцена. Хорошо?
«Все кончено».
— Конечно, — сказала Ник, перелистывая страницы сценария. — На какой это странице?..
— На восемьдесят третьей, — ответили Сидней Хальперн, Стив Крукшенк, Говард Пэнгбурн и Марвин Дейч почти одновременно. Ник отыскала нужную страницу и обнаружила, что в ее экземпляре сценария страницы перепутаны: перед восемьдесят третьей лежит восемьдесят четвертая. Так работают у Линды Блейк. Ник вырвала обе страницы, чтобы расположить их в должном порядке. Говард Пэнгбурн наблюдал за ее действиями с нескрываемым изумлением.
— Итак, — повторил Сидней Хальперн и стал описывать сцену. — Война окончена, и вы со своим поверенным только что заключили сделку…
Слово «поверенный» пробудило в душе Ник бурю чувств и непрошеных воспоминаний, но не тех, которых ждали от нее. Она отогнала от себя мысли о прошедшей ночи и попыталась сосредоточить внимание на словах режиссера.
— …И вы счастливы, действительно счастливы, впервые за много месяцев. Вы просто излучаете счастье.
Ник попыталась изобразить нечто подобное. Обычно ей это удавалось.
— Я буду читать с вами, — объявил Сидней Хальперн. — Итак, мы начинаем.
Ник не любила читать текст на пару с режиссером. Он не может оценить игру актрисы, если не отрывает глаз от сценария.
Ник приказала себе прекратить панику, вызванную тем, что она не подготовилась и не выспалась. Перед ней режиссер, получивший «Оскара». На встречу с таким человеком неподготовленными не приходят.
Все взгляды, кроме Натали Ле Винь, устремились на Ник.
«Счастье. Я излучаю счастье…»
— Готова поклясться, — читала Ник, — что передо мной старина Джефф Джонсон!
— Хилари?! — читал Сидней Хальперн, не отрывая глаз от сценария. — Боже мой, неужели это на самом деле ты?
— Конечно, я. Неужели я так сильно изменилась?
— Какая ты стала!
— Какая? О, Боже. Ты же никогда не лез за словом в карман, Джеффри Джонсон.
Ник старалась изобразить кокетство.
— Я помню тебя совсем ребенком… — читал Сидней Хальперн, уткнувшись в сценарий.
— Когда ты видел меня последний раз, Джеффри Джонсон, герой войны, краса и гордость Юга?
— Я помню тебя… в толпе играющих детей, Хилари.
— Я больше не чувствую себя ребенком, Джеффри.
— Я… безумно рад, что встретил тебя.
Сидней Гальперн ни разу не поднял голову. Он не отрывал глаз от сценария. Ник продолжала:
— Я слышала о твоих подвигах под Виксбургом.
— Не такие уж и подвиги.
Тут Ник, следуя ремарке сценария, попыталась посмотреть ему в глаза. Сидней Хальперн поднял голову. Ник не знала, как ей нужно сейчас играть. Она решила изобразить обожание.
— Ты вернулся, Джефф Джонсон! Как это замечательно!
На этом сцена заканчивалась.
Сидней Хальперн с минуту пристально смотрел на Ник.
«Что он на меня уставился?»
Затем обратился к своим коллегам:
— Говард, что скажешь?
Говард Пэнгбурн, писатель, который несколько минут назад неплохо относился к Ник, теперь смотрел на нее так, словно пытался заставить себя ее за что-то простить. Он покачал головой.
— А вы, ребята? — продолжал Сидней Хальперн. — Ты, Натали?
Марвин Дейч рассматривал грудь Ник, надежно прикрытую скромной рубашкой. Стив Крукшенк изучал копию списка приглашенных. Затем поднял голову и, принужденно улыбаясь, сказал:
— Нет.
Натали Ле Винь отрицательно покачала головой, глядя на Сиднея.
— Хотите, я прочту сцену еще раз? — предложила Ник.
Сидней Хальперн надулся, как индюк. Он немного подумал и ответил отказом.
— Нет… нет, благодарю вас, Лиза. Спасибо, но в этом нет необходимости.
«Лиза?»
Ник протянула руку Сиднею Хальперну, и он пожал ее, немного рассеянно.
— Спасибо, что пришли к нам, — говорил он, улыбаясь и кивая головой. Он уже подвел ее к двери.
Никто не сказал, что встреча с Ник окончена. Но она была окончена. Ник пора было сыграть самый неприятный эпизод встречи — уход.
— Это вам спасибо, — сказала Ник. — И всем вам тоже, — добавила она, обратившись к коллегам Сиднея. В ответ они закивали ей.
«Сматывайся поскорее. Не вздумай пожимать им руки».
Ник подошла к каждому из них и пожала всем руки. Все они сохраняли молчание.
— До свиданья. Благодарю вас. До встречи. Рада была познакомиться. — Наконец Ник снова подошла к двери.
«Просто повернись — и уходи».
Она стояла там несколько секунд и улыбалась.
— Спасибо, — сказала она, глядя на Сиднея Хальперна с благодарностью. — Огромное спасибо.
— Вам спасибо, — ответил Сидней Хальперн.
— Нет, нет и нет, — возразила Ник как бы шутя, — это вам спасибо. — Она ждала, что он подхватит шутку и скажет: «Нет, нет, нет, это вам спасибо», но Хальперн этого не сделал.
— Ну что ж, до свиданья, — проговорила Ник, заставляя себя повернуться и выйти из комнаты.
Проходя мимо секретариата, она увидела очень красивую женщину, которая ждала своей очереди, читая сценарий. На женщине была синяя рубашка и джинсы. Она излучала счастье.
Ожидая лифта, Ник услышала голос Хальперна, обращавшегося к секретарше.
— Мисс Хейс, — распоряжался Хальперн, — узнайте, кто представляет интересы Бекки Шихан, и постарайтесь пригласить ее сюда до четырнадцати тридцати.
— Но, мистер Хальперн, у вас совсем мало времени. Расписание очень плотное, и ровно в три вы должны уехать, если хотите успеть на самолет.
— Ну, тогда вычеркните кого-нибудь из списка. Я должен посмотреть эту девушку.
* * *Когда Ник спускалась вниз, она снова почувствовала недомогание. Она решила купить таблетки для снятия боли, но вспомнила, что не может себе этого позволить.
«О, Боже. Мне еще нужно позвонить в «Американ Экспресс» и в банки…»
Конечно, прежде всего она решила воспользоваться самым легким в истории человечества телефонным номером, чтобы восстановить свою кредитную карточку. Обладая плохой памятью на цифры, этот номер она запомнила твердо: 1-2-3-4. Ей хотелось надеяться, что эта комбинация цифр придет в голову и тому, кто найдет ее кошелек.
Ник попыталась вспомнить таксиста, который вез ее из отеля. Внушал ли он доверие? Возвратит ли он ее кошелек? Трудно сказать…
Листерин перестал действовать, и во рту снова появился горький вкус табака.
Когда Ник прошла квартал от здания Тайм-Уорнер, пошел дождь. Она шла куда глаза глядят. Теперь Ник поняла, что идет не в том направлении. Маленькая экскурсия на «планету Ники Столлингс». У нее не было ни зонтика, ни шляпы, ни кошелька.
Сама того не замечая, Ник оказалась недалеко от дома своих родителей. «Я могу туда зайти, — подумала Ник, — отдохнуть, позвонить куда надо, может быть, чего-нибудь поесть. Мама пожалеет меня и сварит суп».
Ник стала ловить такси. В пасмурную, дождливую погоду все машины уже разобрали. Она увидела, как из такси, остановившегося довольно далеко от нее, выходит мужчина, побежала туда, но ее опередила появившаяся ниоткуда беременная женщина.
— Откуда вы взялись? — спросила Ник с печальным недоумением.
— Мне только что делали ультразвук, — сообщила сияющая женщина, садясь в машину. — Это девочка! — воскликнула она радостно. — Она закрыла за собой дверцу, оставив Ник на мокром тротуаре.
Она огляделась вокруг, затем посмотрела на свое промокшее пальто из верблюжьей шерсти. Ей нужно отдохнуть. И позвонить.
Ник заметила, что ее ноги, словно автопилот, сами ведут ее к родительскому дому, расположенному на Бикман-Плейс.
Раньше они жили в пригороде Доббс-Ферри, но переехали в Нью-Йорк, когда Ник, младшая из дочерей, окончила школу. Отец Ник был каким-то образом замешан в скандале вокруг «Уотергейта» и пострадал от его последствий. Будучи вице-президентом авиакомпании, предоставившей нелегальные средства в избирательный фонд Никсона, отец Ник, хотя лично и не причастный к этому делу, был признан частично ответственным за подрыв репутации компании. Чтобы избежать суда, он нанял лучших юристов, стоимость услуг которых оказалась такой высокой, что им пришлось продать дом и переехать в небольшую кооперативную квартиру в городе. Отец Ник, получив новую должность, стал радоваться тому, что не ездит ежедневно из пригорода в город и обратно. Фанатичный почитатель Никсона, он шутил, что от «Уотергейта» пострадали все, кроме него самого.
Ник обожала мамины супы, которые она часто сама привозила дочери. Ник вынуждена была признать, что ее мать обладала сверхъестественным чутьем и готовила Ник тогда, когда она особенно в этом нуждалась. С этой ее чертой могла соперничать только — тоже сверхъестественная — способность звонить всегда не вовремя.
