Элизабет Эштон - Парад павлинов
Воспоминание о поцелуе вызвало в девушке волнение куда более глубокое, чем в тот момент, когда все это происходило — ведь сейчас она почти забыла о своем испуге. Чармиан стыдилась себя. Алекс сказал, что он способен раздуть в ней пламя страсти, заставить умолять о его ласках. Девушка чувствовала, что он и впрямь способен на это, но все это не имело с любовью ничего общего. Ее влекло к этому человеку, и она могла бы полюбить его, если бы он заслуживал доверия… Нет! Резким взмахом руки Чармиан расплескала воду. Любовь и Алекс? Неужели она настолько наивна?
Они с Алексом совершенно разные люди, и не только по положению в обществе, но и по характеру… и по жизненным принципам… или их отсутствию. Но ведь он твердо обещал, что ей нечего бояться. Точнее, она добилась такого обещания. Значит, он понял, что она не уличная девчонка, и к ней надо относиться с уважением.
Однако эти размышления не принесли девушке утешения. Чармиан не хотелось, чтобы в будущем Алекс совсем уж игнорировал ее. А ведь именно так, скорее всего, он будет вести себя за обедом; и она знала, что ей трудно будет вынести его равнодушие.
Чармиан осторожно выбралась из огромной ванны — все в этом доме было по-старинному большое — и энергично растерлась мохнатым белым полотенцем.
Перспектива провести долгий вечер одной у себя в комнате не привлекала девушку; особенно теперь, когда она впервые со времени приезда в Шатовье, как бы сбросила оцепенение и почувствовала живой интерес ко всему вокруг. Кроме того, если она сошлется на головную боль, Рене будет беспокоиться и захочет принести ей обед в комнату, а хозяйке нынче и без того хватит хлопот. И еще — Рене может связать болезнь Чармиан с приездом Алекса, а уж этого нельзя допустить ни в коем случае. Девушка не должна показывать, что знакомство с Алексом так много значит для нее. Она понимала, что ужин с ним ей следует расценивать, как благодарность за услугу, не более того.
Но проблема вечернего платья оставалась.
Накинув халатик, Чармиан поспешила в спальню и открыла дверцы огромного шкафа, в котором ее скромный гардероб занимал очень мало места. Девушка стала с грустью перебирать свои платья. Сшитые из цветного шелка, модного в этом сезоне, они были вполне приемлемы в среде, где вращалась Жермена и ее друзья, но среди этих платьев не было вечернего, которое подходило бы для обеда в обществе греческого миллионера и парижского кутюрье. Рука Чармиан сама потянулась к «Грезе».
Девушка вынула платье из чехла; от воздушных складок шифона невозможно было оторвать взгляд. Но Чармиан не смела надеть этот наряд; это означало бы бросить вызов загадочному и язвительному человеку, внимания которого она решила впредь избегать. Но ведь он сам уверял ее, что теперь это платье принадлежит ей, и Леон говорил то же самое. У нее все равно не было другого платья, а «Греза» создавалась как раз для таких случаев, как сегодня.
Чармиан надела платье. Большое зеркало отразило ее стройную фигурку в голубом облаке шифона, выгодно оттенявшего ее нежную кожу, тронутую легким загаром, и янтарные волосы. Чармиан уже забыла, как очарователен этот наряд. Нет, не стоит выходить в нем, он совсем не соответствует тому скромному положению, которое она занимает в этом доме.
Стук в дверь возвестил о приходе Рене. На ней был новый шедевр ее мужа из белого шелка и золотых кружев. Чармиан оторвалась от своего отражения в зеркале и встретила восхищенный взгляд Рене.
— Я совсем забыла об этом платье, — сказала она, разглядывая девушку. — Оно чудесно подходит для сегодняшнего случая. — Рене зашла предложить Чармиан одно из своих вечерних платьев, но среди них не нашлось бы ни одного, которое подошло бы девушке лучше чем «Греза». — Ты просто очаровательна, дорогая.
— Но не могу же я выйти в этом платье, — простонала Чармиан. — Разве вы забыли? Это он… это мистер Димитриу подарил мне его.
— Значит ему будет приятно увидеть тебя в нем, — заявила Рене. — Люди любят, когда их подарки ценят. — Она пристально и чуть критически оглядела Чармиан. — Тебе нужно какое-нибудь украшение на шею. Пойдем со мной, у меня есть подходящий кулон — последний штрих, так сказать.
Чармиан послушно последовала за Рене в ее спальню, которую отделяла от комнаты девушки небольшая гардеробная.
Спальня Рене — просторная, с большим квадратным окном — была странным сочетанием старого и нового. На стенах висели старинные гобелены, мебель была массивная, из резного дуба, но шторы на окнах и ковер на полу были вполне современными. Такими же были две составленные рядом кровати, покрытые роскошными бело-голубыми покрывалами. Взгляд Чармиан невольно задержался на них. Рене проводила ночи в этой комнате не одна… Чармиан заставила себя отвлечься от образов, которые вызывал у нее вид этих кроватей. Что с ней творится? Такие мысли никогда раньше не приходили ей в голову. И в этом, конечно, виноват тот испорченный человек, который сидит сейчас внизу, чей подарок она вынуждена надеть. Нет, нельзя появляться перед ним в этом платье.
— Рене… — начала Чармиан.
По всему дому разнесся удар гонга; Чармиан от неожиданности даже вздрогнула. Она не слышала его раньше, потому что прежде Себастьены обходились без таких формальностей.
— Боже, мы опаздываем! — воскликнула Рене. — Вот, возьми. — Она протянула Чармиан кулон — лунный камень на золотой цепочке. — Он сюда очень подходит.
Девушка машинально взяла украшение и застегнула цепочку на шее. Рене закрыла шкатулку с драгоценностями и снова осмотрела Чармиан.
— Прекрасно, — сказала она. — Пойдем, Чармиан, нельзя заставлять мужчин ждать.
С каждой минутой смущаясь все больше, Чармиан последовала за Рене.
Мужчины и старшая мадам Себастьен ждали их в холле. Леон и Алекс выглядели необыкновенно элегантно в отлично сшитых смокингах и белых рубашках. Мадам в лиловом бархате и старинных кружевах напоминала знатную даму прошлых веков.
Широкая лестница позволяла женщинам спуститься вниз бок о бок. Мужчины не отводили от них глаз. На лице Леона отразилось искреннее восхищение, Алекс чуть насмешливо улыбался.
— Я немею, — сказал Леон. — Мои творения только выигрывают от вашей красоты. Вы очаровательны, mes cheres.
— Две античные богини, — произнес Алекс, бросив мимолетный взгляд на Чармиан. — Афродита и… ну, не знаю… только не Гера. У твоей жены, Леон, слишком стройная фигура, чтобы она могла олицетворять Царицу Богов.
— Психея, — подсказала мадам Себастьен.
— Тогда Леон должен быть Эросом, — заметил Алекс. — А я, конечно, Пан.
— Полубог-полузверь?.. — задумчиво произнес Леон. — Весьма самокритично, mon ami, — с легкой иронией добавил он.
— Разве не все мы таковы? — тихо сказал Алекс. — Божья искра в горстке праха.
— Пока вы философствуете, обед остынет, — напомнила им мадам Себастьен. — Вашу руку, молодой человек.
Алекс с подчеркнутой галантностью подал ей руку, а Леон предложил Рене и Чармиан:
— Поскольку у нас не хватает мужчин, я буду кавалером для вас обеих. — И, подхватив дам под руки, он повел их вслед за матерью и Алексом в столовую.
Длинный полированный стол украшали кружевные салфетки, старинные серебряные приборы и бокалы пурпурного венецианского стекла. В центре возвышалась epergne — огромная ваза для фруктов на витых серебряных ножках. Семья Себастьенов издавна была состоятельной и получала доход не только от дома мод. Шатовье со всей его обстановкой приобрел еще дед Леона. Когда-то все это принадлежало герцогской фамилии, целиком уничтоженной в годы революции. Дом и обстановка уцелели чудом.
Вдоль стола стояли канделябры со свечами, колеблющееся пламя которых мягко дополняло сияние скрытых в стенах неоновых ламп. Тяжелые портьеры не были задернуты, а через распахнутые окна в комнату лился аромат любимых ночных цветов мадам Себастьен.
Старомодное великолепие обстановки очаровало девушку, в нем чувствовалась былая слава этого дома. И присутствующие здесь мужчины, и прекрасно одетые женщины были достойны этих стен. Привыкшая к современному сугубо утилитарному подходу к одежде и к простой обстановке новых квартир, Чармиан чувствовала себя так, будто вдруг оказалась в XVIII веке.
Леон сел во главе стола, а Рене тактично уступила свое законное место напротив него мадам Себастьен и села слева от мужа. Алекса усадили рядом с Рене, а Чармиан оказалась напротив них. Это сильно смущало девушку — ей некуда было скрыться от пристального взгляда Алекса, который был устремлен прямо на нее.
«Его, похоже, интересует, что я здесь делаю», — подумала она. Впрочем, она не могла бы это объяснить даже самой себе. Прекрасное поместье Себастьенов с его великолепной обстановкой не имело ничего общего с убогим домиком родителей Чармиан на лондонской окраине. Своим присутствием здесь она была обязана лишь исключительному гостеприимству хозяев.
