Френсин Паскаль - Сентиментальная история
- Это не слухи, Лиз, - озабоченно сказал мистер Коллинз. - Это более или менее правда.
Два самых влиятельных семейства Ласковой Долины, Пэтмены и Фаулеры, опять готовы были вцепиться друг другу в глотку, но на этот раз в их многолетнюю вражду оказалась вовлечена школа. Решающая битва между признанным аристократическим кланом Генри Уилсона Пэтмена, разбогатевшим благодаря своим консервным заводам, и Джорджем Фаулером, который не так давно сколотил состояние на кремниевой стружке, должна произойти на футбольном поле "Гладиаторов".
- Школа арендует это поле у муниципалитета. Срок аренды недавно истек, пояснил мистер Коллинз. - И Джордж Фаулер решил купить этот участок, чтобы построить фабрику. И уже начал действовать.
- Как, рядом со школой?! - ахнула Элизабет.
- Представь себе. Фаулеры на все смотрят с точки зрения возможной прибыли.
- А где же "Гладиаторы" будут играть в футбол?
- Думаю, Джорджа Фаулера это не интересует, Лиз.
- Мистер Коллинз, но я слышала, что Пэтмены тоже зарятся на эту землю.
- Да, это так. Они ужаснулись, что Джордж Фаулер хочет построить здесь фабрику. И заявили судебный протест, чтобы предотвратить сделку. Они категорически против, чтобы здесь была фабрика.
- Вот и прекрасно, - сказала Элизабет. - Значит, будем поддерживать Пэтменов.
- Ты не права, Элизабет. Пэтмены вовсе не желают, чтобы здесь было футбольное поле. Они хотят разбить здесь настоящий английский парк. Подобный тому, что был в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Ведь тогда эта земля принадлежала Вандерхорнам.
- А кто такие Вандерхорны?
- Вандерхорны были одними из первых поселенцев в Ласковой Долине.
- Ну и что?
- А мать Брюса Пэтмена - урожденная Вандерхорн.
- О Господи, - протянула Элизабет, - как все перепуталось!
- Да уж. И боюсь, что разбираться во всем этом придется тебе.
- Мне? - Сердце Элизабет забилось быстрее. Никогда еще ей не приходилось выполнять таких важных редакционных заданий.
- Да. Джон занят предстоящей игрой с командой Пэлисэдз-хай. Если, конечно, она теперь состоится. Так что приступай.
- Вы хотите сказать, мистер Коллинз, что игра с Пэлисэдз-хай может и не состояться на этом поле?
- Сегодня никто не может пользоваться этим полем. Фаулеры уже заявили на него свои права, а протест Пэтменов привел к тому, что участок считается ничьим, пока дело не будет решено в судебном порядке.
- Но ведь команде надо тренироваться!
- Только не на этом поле, Элизабет. Желаю удачи.
Судебные протесты могут, конечно, преградить доступ на футбольное поле школьной администрации и даже таким шишкам, как Пэтмены и Фаулеры, но перед учениками школы Ласковой Долины они оказались бессильны. К обеденному перерыву о происходящем стало известно абсолютно всем. Толпы ребят бурлили на ступеньках школы и выплескивались на лужайку.
В центре стоял Кен Мэтьюз, светловолосый гигант, капитан команды "Гладиаторов". Рядом с ним находился Тодд Уилкинз и другие известные школьные спортсмены. Все смотрели на них. Необходимо было что-то предпринять.
- Что нам делать, Кенни? - крикнул кто-то. - Нельзя отдавать им наше поле!
- Тихо, успокойтесь, - сказал Кен, обводя глазами толпу. - Не надо волноваться. Во-первых, "Гладиаторы" никогда не сдаются без борьбы!
Буря одобрения встретила эти слова.
- А во-вторых, - добавил Тодд, - нам это поле нужнее, чем кому бы то ни было. Фабрика или парк могут быть где угодно!
- Правильно! - крикнул кто-то.
- Поле наше! - провозгласил Кен.
Еще один вопль одобрения.
Миссис Уоллер, старший повар, наблюдала за толпой из окна столовой; было ясно, что назревает бунт. Она положила на стол разделочную доску и поспешила по коридору к спортивному залу.
- Тренер! - позвала миссис Уоллер.
Тренер Шульц поднял голову от схем расположения игроков, над которыми работал, готовясь к матчу с "Пумами" из Пэлисэдз-хай.
- Что случилось, миссис Уоллер?
- Боюсь, плохо дело. Футбольная команда собралась перед школой, и они очень возбуждены.
- Моя команда? - спросил Шульц, тут же поднимаясь с места.
- За главного у них Кенни Мэтьюз.
- Так чего мы ждем?
Тренер Шульц и миссис Уоллер вместе бросились вверх по лестнице в кабинет директора.
- Его хватит удар, - сказала миссис Уоллер.
- Мои мальчики не сделают ничего плохого, - заявил мистер Шульц. - Они просто все принимают слишком близко к сердцу.
Они влетели в кабинет мистера Купера как раз в тот момент, когда из репродукторов по всей школе разнеслось: "Тренер Шульц, вас просят немедленно явиться в кабинет директора!"
- Что нам делать? - закричала Джессика, пробравшись вперед, чтобы занять свое место во главе команды болельщиков.
- Я знаю, что делать! - крикнул Тодд. - Мы устроим сидячую забастовку прямо на поле!
Всеобщий вопль восторга.
- Если они решили начать на поле стройку, пусть строят прямо на наших головах! - поддержал его Кен.
Раздался еще один победный клич, и ученики, перегоняя друг друга, помчались по лужайке к футбольному полю.
- Пошли! - скомандовала Джессика своим болельщикам.
- "Гладиаторы", за мной! - крикнул Кен.
Словно полчища римских воинов, армия школьников, побросав на ходу свои сумки и учебники, двинулась на захват футбольного поля.
У себя в кабинете мистер Купер растерянно смотрел в окно.
- Их надо немедленно остановить! - воскликнул он.
Но теперь остановить их не мог никто.
Элизабет бежала позади, лихорадочно делая в блокноте стенографические пометки о самом захватывающем событии в истории школы. В центре этих событий был Тодд! Добежав до поля, она увидела Лилу Фаулер и Брюса Пэтмена, младших представителей ненавистных семей, в окружении мальчишек и девчонок.
- Эй, Фаулер, что это с вами? - потребовал ответа у Лилы Уинстон Эгберт. Твоему отцу что, все денег мало?
- Оставь моего отца в покое! - завизжала Лила.
- Фабрика! Фи, как грубо! - искривил губы Брюс Пэтмен. - Фаулеры только о наживе и думают - наглые выскочки!
- Нет, вы послушайте этого двуликого Януса! - возмутился Уинстон.
- Твой папаша собирается разбить здесь парк и таблички повесить: "Руками не трогать!" - крикнула Эмили Мэйер.
- Думай, что говоришь, Эмили, - сказал Брюс. - Парк - все лучше, чем эта грязь. И что вы шум подняли! Бездарным "Гладиаторам" никакие тренировки не помогут!
- Ты предатель, Пэтмен! - выкрикнул кто-то.
- Как же можно так говорить о своей родной школе? Где твой патриотизм? набросилась на него Джессика.
- Да помолчи ты, Уэйкфилд!
- Ни тебе, ни твоей семье нет никакого дела до школы Ласковой Долины. Это просто неприлично, - продолжала Джессика.
- Что касается неприличий, Джессика Уэйкфилд, вспомни лучше о своей милой сестрице, которая шляется по барам со всяким отребьем. Да, ты не ослышалась: шляется!
Элизабет делала пометки в блокноте; услыхав эти слова, она вся вспыхнула. Конечно, глаза всех тотчас устремились на нее.
- Не тронь мою сестру! - завопила Джессика.
- Это еще почему? - спросила Лила Фаулер. - Вы обращаетесь со мной и с Брюсом как с прокаженными! Я думала, мы с тобой подруги, Джессика Уэйкфилд.
- Лила, мы... но...
- Ишь, заюлила, - бросил Брюс. - И если уж вернуться к разговору о приличиях, Уэйкфилд, как насчет твоего отца и Марианны Уэст, потаскушки, за которой он ухлестывает?
- Попридержи язык, Брюс, - выступила вперед Элизабет. - Марианна Уэст юрист, она работает в конторе моего отца.
- В самом деле? А я думал, у них лучше получается в постели, - ухмыльнулся Брюс.
- Ты лжешь!
Брюс засмеялся:
- Твой папочка всюду ездит с этой соблазнительной дамочкой, и это называется "работа в конторе"!
- Да, и они работают вместе, чтобы помешать вам! - выпалила Элизабет.
- Ну конечно. Поспеши написать об этом в своей газете.
- Нашел о чем говорить! - сказал Тодд, протискиваясь вперед. - Мы хотим спасти наше поле. Шел бы ты отсюда, - повернулся он к Брюсу.
- Ну что? - крикнул Кен, вскочив на скамью для зрителей и обращаясь ко всем сразу. - Отдадим поле?
- Нет! - прогремел единодушный ответ.
- Позволим строить здесь фабрику?
- Нет!
- А парк?
- Нет!
- Давайте все вместе споем, - предложила Джессика. - Песня в честь "Гладиаторов"!
Она выбежала на беговую дорожку и начала дирижировать. Все как один подхватили боевую песню школы Ласковой Долины.
Элизабет строчила в блокноте, краем глаза наблюдая за Тоддом. Она была поглощена редакционным заданием - такого важного у нее еще никогда не было, и все-таки в ушах у нее так и звенели мерзкие слова Брюса Пэтмена об отце и Марианне Уэст. Вдруг ей пришла на память одна домашняя сценка, и все сразу встало на свои места, как будто нашелся недостающий кусочек головоломки. Лиз вспомнила, как на прошлой неделе зашла в комнату к родителям, а они ссорились. Хотя нет, не то чтобы ссорились. Они не кричали, не ругались. Скорее, что-то горячо обсуждали. Мама очень нервничала, а папа хмурился, что с ним редко бывает.
