Фред Стюарт - Титан
— Ну вот, все кончено, — сказала она, входя. — Этот сукин сын даже не потрудился попрощаться со мной. Он улетел с Дианой в Лондон, а грязную работу оставил своим адвокатам. Можешь себе представить: он женится на Диане! Она почти ему ровесница!.. О Боже, это ж надо!
Хуан прикрыл за ней дверь.
— Так, и что? — спросил он нетерпеливо.
— Что «что»?
— Сколько он дает тебе? — Он помог ей снять шубу.
Она прошла в квартиру, которую уже успела хорошо изучить. Хуан последовал за ней в гостиную.
— Я хочу уехать из Нью-Йорка, — сказала она. — Теперь меня все здесь угнетает. Отвези меня в какое-нибудь романтическое местечко, Хуан. Туда, где всегда весна!
— Мы можем отправиться на Майорку. У меня там есть пляжный домик. Он тебе понравится.
— Майорка! Как мило. Мы могли бы подождать там окончания бракоразводного процесса, а потом бы поженились.
— Какое он тебе оставляет содержание? — настойчиво повторил Хуан.
— Миллион долларов. Я богачка.
— Миллион?! И ты согласилась на это?!
— По-моему, это немало.
— Ты дура! Ты же вполне могла просить втрое больше! Твой Ник Флеминг богат, как Крез! Надо было требовать пять, и тогда сговорились бы на трех!
— Он все знает о нас с тобой. Ума не приложу, как ему удалось до всего докопаться, но он докопался. Его адвокаты посоветовали мне не спорить о сумме и пригрозили неприятностями, если я не соглашусь. Поэтому я взяла свой миллион. По-моему, этого достаточно. Кроме того, ты богат. Сколько же нам надо?
Хуан был в бешенстве.
— Миллион — это не богатство! — закричал он. — И ты всерьез думаешь, что я, Хуан Альфонсо Эрнандо Гузман и Талавера, маркиз Наваррский, мог бы продать свою красоту, титул и технику секса за какой-то вонючий миллион долларов? Так, о Майорке можешь забыть. Также можешь забыть и о свадебных колокольчиках. Вокруг слишком много по-настоящему богатых женщин, жаждущих меня, чтобы я тратил время и талант любовника на тебя.
Она залепила ему сильную пощечину. Он не остался в долгу и ударил ее так сильно, что она упала в кресло.
— Ты ублюдок! — взвизгнула она.
— Послушай, Лора… уходи. Я не хочу с тобой драться. Мы очень хорошо вместе проводили время, давай закончим на приятной ноте.
Она, зажав рукой горевшую щеку, поднялась с кресла.
— Я должна была сразу тебя раскусить, — сказала она тихо. — Я должна была сразу понять, что ты дерьмо. Как и твой «имсак» и твой «непередаваемый успех» у женщин. Я даже рада, что у нас с тобой ничего не получилось.
— Охотно допускаю.
Она быстро схватила прислоненную к истукану клюшку для гольфа, размахнулась и изо всех сил ударила ею ему в пах. Хуан согнулся пополам и взвыл от жестокой боли, а Лора бросила клюшку на диван и направилась к дверям.
— Может, от этого он разбухнет и станет еще больше, а? — зло улыбаясь, сказала она.
— Больно! — выдавил он.
— Вот и отлично.
С этими словами она ушла из его квартиры.
Через шесть недель Ник и Диана поженились. Церемония вышла скромной и проходила в его доме. Невеста и жених держались за руки, а когда Ник поцеловал ее, Диана всплакнула от счастья.
Сколько лет она ждала этого!..
В своем завещании Честер Хилл оставлял половину своего семидесятимиллионного состояния вдове Бэтти, а другую половину — своему единственному сыну Артуру Бруксу. По иронии судьбы Артур стал самым богатым членом семьи Флемингов своего поколения, наследником отца, которого он видел всего лишь однажды в своей жизни в течение десяти минут.
Ни Уильярд Слэйд, ни убийца Честера Хилла так и не были найдены.
Пианист наигрывал «Я вижу тебя снова», когда Файна устроилась за столиком в баре маленького отеля в центре города. На ней было строгое черное платье — она все еще носила траур по своей сестре, — впрочем, Файне и не требовалось наряжаться, чтобы привлечь к себе внимание мужчин: она и так была красива.
— У меня отличные новости, — сказал Джерри Лорд, поцеловав ее. — Я решил послать к черту твои деньги и добиваться у Мэрилин развода.
Она удивилась.
— Наконец сменил пластинку, — сказала она.
— Да, я просто подумал: а с какой стати я должен влачить жалкое существование рядом с Мэрилин, когда я могу быть счастливым с тобой?
— Хороший вопрос. Кока-колу, пожалуйста, — обратилась она к подошедшему официанту. Затем вновь перевела взгляд на Джерри. — И у меня для тебя отличные новости.
— Какие?
— Я подписываю контракт с «MGM» и уезжаю в Голливуд… Точнее, в Брентвуд. Мой агент подыскал мне там квартирку.
Джерри нахмурился:
— Что это значит? Я имею в виду… для нас с тобой?
— Это означает следующее: не разводись с Мэрилин, потому что я не хочу выходить за тебя замуж.
Он был так потрясен, что ей даже стало его жалко. Она взяла его за руку.
— Джерри, — сказала она, — когда имеешь такого богатого отца, как я, приходится думать все время об одном: чего хочет твой парень — тебя или твоих денег?
— Но это не про меня! Я же говорил тебе, что как раз в твоих деньгах и была для меня проблема!
— Именно когда ты говорил мне это, я поняла, что ты больше интересуешься все же моими деньгами, чем мной. Наверно, мои деньги не столько привлекали, сколько отпугивали тебя, но все равно ты думал прежде всего о них. Я же хочу быть рядом с мужчиной, который в первую очередь думает обо мне.
Он вырвал свою руку из ее рук и холодно взглянул на нее:
— В таком случае желаю тебе удачи, Фай. Она тебе понадобится.
— Не сердись.
Он повел плечами.
— Я не сержусь. Выпью еще стаканчик. — Он дал знак официанту. — Значит, в Голливуд?
— Да, собираюсь стать киноактрисой.
«Как мой отец, — подумала она про себя, — и мама».
— Тебе это будет не трудно, — заметил Джерри. — Ведь у твоего отца своя студия.
Ее глаза сверкнули холодом.
— Я буду пробиваться в кино своими силами, — процедила она сквозь зубы.
Официант принес кока-колу.
— Конечно, — согласился Джерри.
Файна взяла стаканчик, встала из-за стола и вылила его на голову Джерри Лорда.
— Я рада, что вовремя поняла, кто ты такой! — сказала она, кипя от ярости.
— Может, тебе повезет сыграть великую роль, — предположил он.
— Я сыграю ее!
С этими словами Файна выбежала из бара.
— Милый, — сказала Диана, пригубляя стакан с апельсиновым соком. — Я хотела бы понравиться твоим детям. Как думаешь, у меня это получится?
Ник, сидевший напротив нее за столиком в номере лондонского «Коннота», где они проводили свой медовый месяц, улыбнулся и, наклонившись, поцеловал жену.
— Если ты вдруг не понравишься им, я дам им всем по заднице.
— Нет, серьезно, Ник. Я действительно хочу им понравиться… Может, со временем они даже полюбят меня. Я очень надеюсь. Но, знаешь, меня по-прежнему гложет чувство вины перед Файной.
Он наклонился через стол и взял ее за руку:
— Тебе нужно преодолеть в себе эти переживания, Диана. Поверь мне: ты спасла ей жизнь. И всем остальным, если уж на то пошло. Если бы ты не помогла мне вычислить Честера, одному только Богу известно, что случилось бы.
— Но именно Честер Хилл и послужил для меня тем зеркалом, в котором я увидела во всей красе свое преступление! Честер совершил то же самое, что и я, только позже на тридцать лет. Тогда в Турции все это казалось таким простым и естественным: почему бы не нанять убийцу? А теперь… Теперь, когда я окончательно поняла, что это за отвратительная вещь — убийство, — когда я узнала о том, какой страшной смертью погибла невинная девочка Викки… — Она поежилась. — Я хочу рассказать Файне всю правду относительно ее отца. Я не смогу общаться с ней нормально до тех пор, пока не откроюсь ей в своем преступлении. Ты можешь это понять? Это одна из самых милых девушек, с которыми мне когда-либо приходилось встречаться, и я стремлюсь к тому, чтобы наши отношения были честными… Особенно потому, что теперь я стала ее мачехой.
Ник на минуту задумался.
— Я понимаю, зачем ты хочешь это сделать, и восхищаюсь твоей порядочностью, но считаю, что это было бы слишком рискованно.
— Я не думаю, что Файна помчится в полицию…
— Нет, конечно, об этом и речи нет. Просто она очень эмоциональна. Сотворила из Рода Нормана настоящего идола, которому поклоняется. У нее четыре или пять томов одних только вырезок о нем и его актерской деятельности. Сотни фотографий… Если она узнает, что ты несешь ответственность за его смерть… Она может не простить.
— Культ Рода Нормана?! Так тем более я должна рассказать ей всю правду! Значит, она ставит своего отца так высоко в своей душе… Тем тяжелее мне будет носить в сердце груз ответственности за его гибель. Я отдаю себе отчет в том, что рискую навлечь на себя ее нерасположение — надеюсь на Бога, что этого не произойдет, — но я просто обязана все ей рассказать.
