Джудит Гулд - Творящие любовь
«Она все еще надеется поймать меня, — говорила с удовлетворением Элизабет-Энн самой себе, — и ее убивает то, что ей это не удается».
В то время, когда Элизабет-Энн встречалась с Даллас, ежедневно во время проверок в десять вечера и в конце смены в шесть утра, горничная понимающе улыбалась. Молодец, казалось, говорили темные глаза. Но Элизабет-Энн угадывала и невысказанную тревогу подруги: миссис Уинтер всегда начеку.
Это случилось в четверг вечером, за несколько часов то того, как Элизабет-Энн следовало отправляться на работу. Вся семья ужинала за большим овальным столом на кухне. Девочки хорошо себя вели, как всегда, но Шарлотт-Энн была необыкновенно предупредительной, особенно по отношению к Ребекке и маленькому Заккесу, которым она всегда любила командовать.
Мать смотрела, как Шарлотт-Энн резала мясо в тарелке Заккеса на тоненькие кусочки. Никогда раньше это не вызывало у нее энтузиазма. Закончив, она мягко спросила Ребекку:
— Не добавить ли тебе еще немного соуса?
Ребекка покачала головой:
— Нет, спасибо.
— Тогда, может быть, еще картошки?
Девочка удивленно подняла брови.
— Нет, спасибо, — с трудом ответила она, гадая, что же затевается.
Элизабет-Энн поджала губы, также теряясь в догадках, что происходит с Шарлотт-Энн.
Когда они кончили есть, Шарлотт-Энн первая отодвинула стул и начала убирать со стола.
— Сегодня моя очередь мыть посуду, — объявила она.
Удивление было всеобщим.
Элизабет-Энн с любопытством посмотрела на дочь, но так ничего и не сказала. Она знала: недолго осталось ждать, чтобы Шарлотт-Энн показала коготки.
Только после того, как посуда была вымыта, насухо вытерта и убрана и Шарлотт-Энн отчистила до блеска двойную эмалированную раковину, она подошла к матери. Пробило девять часов, и Элизабет-Энн одевалась в алькове за занавеской, служившем гардеробной, собираясь в «Савой плаза».
Шарлотт-Энн кашлянула, прочищая горло.
— Мама, — раздался ее непривычно ласковый тихий голос.
— Что случилось, дорогая? — спросила мать, не поворачиваясь.
Шарлотт-Энн глубоко вздохнула:
— У меня уже много подруг в школе. И за последние три недели я проводила у них в доме каждый субботний вечер и оставалась на ночь.
— Да, это так.
Элизабет-Энн вышла из алькова в гостиную, поправляя манжеты на блузке. Она встала перед зеркалом, висящим над каминной полкой, критически оглядела себя и увидела отражение Шарлотт-Энн. «Вот оно», — подумала Элизабет-Энн, увидев, что дочь поджала губы.
— Девочки ночуют друг у друга по очереди, — напомнила Шарлотт-Энн. — Это что-то вроде вечеринки в пижамах. Даже если у кого-то недостаточно кроватей, как у Терезы, то мы наваливаем одеяла и подушки…
Элизабет-Энн обернулась к ней:
— И теперь ты считаешь, что пришла твоя очередь ответить на приглашение?
Шарлотт-Энн кивнула.
— Значит, мы обязательно устроим сонную вечеринку здесь, — сказала Элизабет-Энн.
— Скоро? Пожалуйста, мама!
Элизабет-Энн выгнула бровь:
— Как скоро?
Шарлотт-Энн заговорила громче:
— В эту субботу? Тебе это подходит?
— В эту субботу? — Элизабет-Энн посмотрела на нее. — Но… это же послезавтра. У нас остается маловато времени.
— Ты же все равно будешь на работе. Я все сама сделаю, — быстро пообещала дочь.
— Но ты еще слишком мала Другие родители будут настаивать, чтобы за вами присматривали.
— Я уже говорила с тетей Людмилой, и она пообещала, что приглядит за нами. Она не против. Она одинока и любит компанию, ты же знаешь. — Шарлотт-Энн умоляюще смотрела на мать. — Я знаю, это не очень приятное известие, но мы никого не побеспокоим, правда.
Элизабет-Энн вздохнула, но все-таки слабо улыбнулась дочери.
— Что же, тогда отлично. Я согласна, если только ты и твои подружки не будете слишком шуметь и не давать спать твоим сестрам и брату.
Лицо Шарлотт-Энн расцвело, и девочка бросилась матери на шею.
— Спасибо, мама! Я так тебе благодарна, — с этими словами она чмокнула Элизабет-Энн в щеку.
— Я рада, — улыбнулась та. — Я приготовлю вам хороший ужин прежде, чем уйти. — И, задумавшись на минуту, добавила: — Может быть, даже испеку торт…
— Я сама испеку.
— Ты лучше постарайся хорошо провести время, дорогая.
— Так и будет! На это можешь рассчитывать.
— Кстати, в котором часу вы обычно собираетесь?
— В шесть, шесть тридцать, — Шарлотт-Энн пожала плечами, — что-то около этого.
— Хорошо. Наконец-то я смогу познакомиться с некоторыми из твоих подружек, о которых ты столько рассказывала. Мне бы этого очень хотелось.
— И они хотят с тобой познакомиться, мама. Я им все о тебе рассказала.
— Рассказала? — удивилась Элизабет-Энн.
— Кое-что, — дочь потупилась, и ее голос стал кротким. — Ты же не станешь говорить девочкам, где именно ты сейчас работаешь. Не скажешь, мама?
Элизабет-Энн безучастно посмотрела на Шарлотт-Энн. Она так и не поняла — и не приняла — причины, по которым ее мать работала горничной. Что же она наговорила подругам? Ну, это скоро выяснится, это точно. Шарлотт-Энн — настоящая сказочница, уж она-то постаралась, чтобы фамилия Хейл звучала как можно внушительнее. Вне зависимости от обстоятельств девочка всегда старалась произвести впечатление на людей, поднять престиж семьи и подчеркнуть ее собственную значимость. Именно Шарлотт-Энн возражала против переезда на Грэмерси-Парк из-за размеров квартиры. А потом, выяснив, что они будут жить в привилегированном районе, тут же сменила пластинку. «Можно подумать, — удивилась тогда Элизабет-Энн, — что идея переезда принадлежит именно ей».
Мать озабоченно вздохнула. Иногда она чувствовала, что совсем не понимает Шарлотт-Энн, настолько девочка была ей чужой. Временами ее охватывал страх, что она так и не сможет понять ее. Но ведь она ее дочь, и поэтому Элизабет-Энн любила ее. Она была уверена, что и Шарлотт-Энн по-своему, расчетливо, но любит ее тоже.
5
Взволнованные разговоры и взрывы смеха остались за закрытой дверью квартиры. Элизабет-Энн торопливо спускалась по лестнице. Было уже почти половина десятого, времени у нее в обрез. Ей нужно было выйти из дома как минимум на пятнадцать минут раньше, но девочки не отпускали ее. Если она опять опоздает, по вине подземки или своей собственной, придется объясняться с миссис Уинтер.
Но, о чудо, ничто не помешало ей. Не успела Элизабет-Энн спуститься на платформу, как поезд на полном ходу вылетел из туннеля и заскрежетал тормозами, останавливаясь. Она мысленно поблагодарила благоприятное расположение звезд и добралась до «Савой Плаза» в рекордно короткий срок. Ей даже удалось поболтать пять минут с Даллас, пока надевала форменное платье.
— Господи! — воскликнула негритянка, уперев руки в бока, когда Элизабет-Энн повесила в шкафчик свое лучшее платье. — Ну ты и разоделась сегодня. Особый случай, да?
Женщина улыбнулась.
— Не совсем так. Одна из моих дочек устроила вечеринку для подружек.
— Ты очень мило выглядишь.
— Спасибо, Даллас.
Их разговор прервал звук шагов миссис Уинтер, раздавшийся в коридоре. Горничные выстроились в ряд, а миссис Уинтер прохаживалась перед ними, придирчиво разглядывая словно проглотивших шомпол женщин. До этого дня все шло настолько хорошо, что Элизабет-Энн стояла выпрямившись, осмелясь не скрывать уверенности в себе, как бывалая горничная.
Миссис Уинтер завершила обход и важно выпятила грудь.
— Мне сказали, что сегодня вечером необходимо обратить особое внимание на шестой этаж, — многозначительно произнесла она. — Это касается номера 614, находящегося в вашем ведении, миссис Хейл.
Экономка повернулась к Элизабет-Энн, глаза ее сверкали.
Элизабет-Энн старалась подавить замешательство. Она и еще несколько ирландок составляли белое меньшинство среди прислуги ночной смены. Миссис Уинтер называла негритянок по имени, а белых по фамилии. Это было нечестно, но, не видя выхода, все страдали молча.
— Поэтому я хочу изменить обычное распределение обязанностей. Минни, — экономка указала на одну из горничных и резко продолжила: — Ты возьмешь на себя комнаты Даллас на пятом этаже. А ты, Даллас, позаботишься о комнатах миссис Хейл на шестом этаже. Что же касается вас, миссис Хейл, то в связи с тем, что вы умеете справляться с трудностями и… выглядите наиболее… мгм… достойно, вы будете обслуживать только номер 614. Вы будете это делать в любое время и выполнять все, что потребуется, что бы это ни было. Вы поняли меня?
Элизабет-Энн кивнула:
— Да, миссис Уинтер.
— Все остальные свободны. — Экономка подождала, пока горничные друг за другом выйдут из комнаты. Потом снова повернулась к Даллас и Элизабет-Энн: — Сегодня вечером в номере 614 поселится очень важный гость. — Она сделала многозначительную паузу. — Мисс Лола Бори.
