Ларри Макмертри - Вечерняя звезда

— Мне нравится быть аятоллой, — объявил он.

Джейн с Клодией были в прекрасном настроении. Поспорив с ней немного о том, что понимать под идеальным завтраком, Джейн приготовила французские тостики.

— Мне нельзя, я и так толстею не по дням, а по часам, — сказала Клодия. Это была правда, она была достаточно упитанная, но это более чем компенсировалось ее веселостью и жизнерадостностью. Хотя Тедди после возвращения и пришлось пережить несколько минут ревности, когда он увидел, что дверь в спальню заперта, он в целом был доволен тем, что в жизни Джейн и их семьи была Клодия. Она, как никто, умела отвлечь Джейн от мрачных мыслей, когда та бывала в плохом настроении или попросту бесилась.

Если бы Клодия не приехала сейчас, Джейн могла бы целый день цапаться с ними, а это означало, что произошло бы еще несколько ссор с Шишариком, она снова трясла бы его, и не было исключено, что и самому Тедди досталось бы. У него и так комок стоял в горле. Не появись Клодия, к концу дня ему стало бы совсем худо.

— Он похож на карликовую рок-звезду, — засмеялась Клодия.

Шишарику надоел капюшон, и он на время снял его. Он забавлялся с сиропом в блюдце, пытаясь пальчиком нарисовать на донышке блюдца буквы.

— Я пишу алфавит, а сироп все топит, — хихикнул Шишарик. Его ни разу в жизни не стригли, и его длинные темные кудряшки свисали почти до плеч. Ему нравилось иногда крутануть головой так, что они разлетались вокруг.

— А может, подстрижем его сегодня? — предложила Джейн. Она разрумянилась и повеселела. Время от времени она засовывала руку под стол и щекотала ножку Шишарика, показывая ему, что не только Клодия, но и он тоже нужен ей.

— Можно, — сказал Тедди. — А то давай отвезем его в парикмахерскую. Пусть им займется мастер.

— Нет-нет, никакой парикмахер не коснется волосиков моего сына, — сказала Джейн.

Шишарик все еще сосредоточенно рисовал буквы в блюдце с сиропом.

— Вы думаете, у меня когда-нибудь вырастут крылья? — спросил он.

— А зачем тебе крылья, сладенький? — спросила Джейн, щекоча ему шею.

— Если бы у меня были крылья, я бы полетел в небо, взял бы с собой бомбы и бросал бы их на людей, — объяснил Шишарик. — А потом, когда всех убило бы, я мог бы быть с орлами.

— Да, но ведь орлы могут тебя заклевать, — сказала Джейн.

— Что ты станешь делать, если такая большущая птица клюнет тебя? — спросила Клодия.

Шишарик на минуту задумался. Когда он бывал в хорошем настроении, у него была просто ангельская улыбка.

— Я возьму с собой французские тостики, а если птица клюнет меня, я утоплю ее в сиропе, — сказал он с ангельской улыбкой.

— Должен похвалить его, у него сильное воображение, — сказал Тедди вечером. Он только что закончил читать Шишарику сказки, последней из которых была сказка Томми Унгерера об орле Хуго. Это теперь был любимый персонаж Шишарика.

— А хватит орлов, чтобы всех склевать? — спросил Шишарик, зевая во весь рот.

Не успел Тедди обдумать, что ответить, как Шишарик уснул.

— Воображение — это хорошо, — сказала Джейн.

— Конечно, хорошо, — согласился Тедди. — Жалко, я не помню, что я такое придумывал в его возрасте. Только он почему-то придумывает все время какие-то смертоубийства. Неужели и я такое же придумывал?

— Тебя что, беспокоят его фантазии? — спросила Джейн. Она лежала в постели без рубашки и ждала, что он ляжет к ней. Тедди ужасно хотелось это сделать, но он колебался. Иногда ему казалось, что теперь никто, кроме Клодии, Джейн не нужен. После визитов Клодии Джейн бывала в распрекрасном настроении.

— Мне кажется, немного беспокоит, — признался Тедди, снимая туфли. — Похоже, что он только и придумывает, как бы нас отравить или разбомбить.

— А хочешь послушать, что мне приснилось однажды, когда мне было лет семь или восемь? — спросила Джейн. Он сидел на краешке кровати спиной к ней. Она подползла поближе и просунула руку, чтобы расстегнуть пряжку его ремня. Когда это было сделано, она начала расстегивать «молнию» у него на брюках.

— Конечно, — сказал Тедди. — Ты думаешь, я не хочу услышать о снах собственной жены?

— Мне приснилось, что Санта-Клаус въехал на своих санях прямо ко мне в спальню, — сказала Джейн. Она перекатилась на спину, а Тедди встал, чтобы раздеться совсем.

— Чтобы принести подарки тебе прямо в постель? — спросил Тедди.

— Ну еще чего! Он вылез из саней, прыгнул ко мне в кровать и начал целовать меня и есть мою… кошку, — сказала Джейн, улыбаясь. — Ну, скажу я тебе, это был такой мощный сон, что мне его хватило лет на пять.

— Повезло тебе, — сказал Тедди. — Значит, ты хочешь сыграть сейчас со мной в Санта-Клауса?

— Ты стал каким-то застенчивым со мной, Теодор, — сказала Джейн потом, после того как они закончили свою игру. — То есть ты прекрасный любовник. Если бы ты не был таким, я бы не стала жить с тобой и не родила бы от тебя ребенка. А чем вызвана эта твоя застенчивость?

— Может быть, у меня это врожденное, — сказал Тедди.

— Нет-нет, тут что-то другое, — не согласилась Джейн. — Когда ты входишь во вкус, лучше тебя нет, но иногда я просто не знаю, как заставить тебя начать.

— Ты заводишь меня мгновенно, — сказал Тедди, хотя ему и в самом деле было немного грустно. Иногда после секса он чувствовал, что весь словно сжимается. Это можно было сравнить с состоянием его пениса, который сжимался и выходил из Джейн. Тедди чувствовал, что и он весь словно сжимался, переходя из состояния счастья в какое-то другое состояние, сжимался и уходил куда-то от нее, от своего ребенка, от нормальной жизни. Он чувствовал, как все его существо ускользает куда-то на край света. Такое же ощущение было у него как раз перед тем, как он впервые попал в психиатрическую больницу.

— Конечно, внешне я действительно завожу тебя, — допустила Джейн. Ее огромные глаза искали его лицо. — Но все равно ты стесняешься.

Тедди не ответил. Он подумал, что лучше бы Джейн почитать что-нибудь или уснуть, но этого не произошло.

— Правда, ведь ничего, что мне по утрам бывает хорошо с девочкой, а по вечерам — с мальчиком, — высказалась она. — Или ты не согласен?

— Я не могу быть не согласен, я вообще ничего не… Мне нравится Клодия. Я даже не знаю, смог бы я управиться с тобой теперь, если бы Клодии не было в нашей жизни, — добавил он.

— Я тоже не знаю, — сказала Джейн. — Но если все именно так, чем ты так озабочен? Клодия останется с нами.

— Да о Клодии я не беспокоюсь, — ответил Тедди. Похоже, читать Джейн не собиралась, поэтому он выключил лампу на тумбочке у кровати. Она встала, пошла в туалет, вернулась и с минуту постояла у кровати, натягивая халат.

— А о чем же ты беспокоишься? — спросила она.

— Наверное, беспокоюсь, как бы с ума не сойти, — сказал Тедди.

— Только попробуй! И думать не смей, Тедди, — возмутилась Джейн, расправляя халат. — Не смей! Я тебе никогда этого не прощу.

13

Ширли, симпатичная рыжеволосая гардеробщица, можно сказать, спасла жизнь Мелани, сумев найти Брюсу работу в группе, которая снимала короткометражный фильм ужасов в Азузе.

Дело в том, что Мелани теперь снималась в комедии, а Брюс медленно, но верно старался все испортить. Чаще всего она приезжала домой не раньше полуночи, хотя и знала, что в шесть утра ей позвонят. Брюс всегда был наготове — он поджидал Мелани, чтобы еще раз поцапаться с ней и снова начать доказывать, что это она бросила его, а теперь завела себе кого-то другого. Ему ужасно не нравилось, что у нее был кто-то другой, хотя она никогда не отваживалась пригласить своего нового приятеля, Ли, к себе домой. Она боялась, что Брюс побьет его или устроит скандал. Но больше всего бесило Брюса то, что у нее была работа на телевидении, а у него — нет.

— Я знаю, они взяли бы меня, если б ты попросила, — повторял он, кажется, уже в тысячный раз. — Тебе что, трудно попросить?

— Да нет! Мне просто нельзя просить! Это просто чудо, что хоть у меня есть работа. Я никогда раньше не выступала на сцене, я никого не знаю, за меня некому замолвить слово, и меня запросто могут заменить кем-нибудь другим, если я сделаю что-нибудь не так. Тут дело не в том, похожа я или нет на Грету Гарбо или на Мадонну. У меня ведь даже нет актерского образования!

Все это Брюса словно и не касалось. Он сидел себе на кровати, покуривал травку и грустил.

— Ты что, не понимаешь, что никто в Голливуде не будет слушать меня? — взмолилась Мелани.

— Ты могла бы найти мне работу, ты просто не хочешь. И ты не хочешь, потому что у тебя теперь этот парень.

Обычно, когда Брюс уходил, Мелани плакала — но не только от усталости. Если Брюс думал, что ей просто ничего не стоило подкатиться к режиссеру и выхлопотать своему бывшему любовнику работу, то он сильно ошибался. Ее фамилия стояла слишком низко в списке актеров, которых по ночам развозили домой, ей не полагалось неограниченного времени в гримерной, не говоря уж о том, что ей даже не полагалось индивидуального складного стула. Ей не на что было рассчитывать, где уж тут думать о работе для Брюса! Тем более, зачем сталкивать ревнующих ее друг к другу мужчин, не говоря уже о том, что ревность в их группе воспринимали как что-то несусветное. Плотники и их мастер с интересом поглядывали на нее, а Ли был самым молодым помощником режиссера на съемках, он только что окончил колледж киноискусства при Нью-Йоркском университете и был чересчур смелым. Он тяготел к восточному искусству и любил покрикивать на технарей на площадке. Естественно, все его ненавидели. Некоторые из этих ребят с удовольствием отбили бы у него девушку просто, чтобы унизить его.