Хизер Макэлхаттон - Маленькие ошибки больших девочек

222

Вы едете в Нью-Йорк вместе. Перед тем как сесть в самолет, Ник принимает большую дозу «Адавана». Он выглядит рассеянным и беспокойным. От действия «Адавана» он теряет способность ориентироваться в пространстве, делается каким-то чокнутым. Вас показывают в «Доброе утро, Америка!», и блондинка с налаченными локонами оттенка корицы берет у вас интервью перед шестью черноглазыми объективами камер. Начиная с этого момента ты становишься знаменитостью. Похоже, всем есть дело до твоей странной ничтожной жизни. Интервью оказывается чем-то вроде выигранного вами соревнования, потому что зрители голосовали за самую романтичную пару, пару, которая больше всех заслуживает полностью оплаченного отпуска на Фиджи, и вы с Ником отправляетесь в путешествие.

Жизнь прекрасна. Инвестиции, которые делал Ник, позволяют вам жить безбедно. Пугающей новостью оказывается то, что у Ника обнаруживают диабет, а вы удочеряете двух маленьких девочек из Вьетнама, сестричек Сару и Анну. У одной из них врожденный порок сердца, но лечение сосудов дает хорошие результаты. Вы с Ником проводите свои дни вместе, работая в саду, присматривая за девочками и глядя, как они катаются на катке.

До конца своей жизни ты живешь относительно счастливо, пока однажды во время ужина с Ником в ресторане ты не съедаешь кусочек рыбы, отчего у тебя наступает аллергическая реакция, какой раньше никогда не было. У тебя опухают веки, сжимается горло. В ресторане нет кислородного баллона, в помещении не оказывается врача, и ты умираешь за несколько мгновений до приезда машины «скорой помощи».

Это был палтус.

223

Вы не едете в Нью-Йорк — как ты можешь просить Ника об этом? Вместо этого ты концентрируешься на предстоящей свадьбе, причем церемония должна быть скромной. Очень скромной. Ты любишь его, но денег у вас не слишком много. (Разве не в каждой американской семье, в которой много работают, туго с деньгами?) Вы оба очень много работаете, копите деньги и кое-как перебиваетесь. Вы удочеряете двух прелестных вьетнамских девочек-близняшек, мягеньких, как персики, чудесных, с внимательными глазами.

Вы с Ником проводите дни вместе, работая в саду, присматривая за вертлявыми девчушками и время от времени выпивая по коктейлю на катке.

До конца своей жизни ты живешь относительно счастливо, пока однажды во время ужина с Ником в ресторане ты не съедаешь кусочек рыбы, отчего у тебя наступает аллергическая реакция, какой раньше никогда не было. У тебя опухают веки, сжимается горло. В ресторане нет кислородного баллона, в помещении не оказывается врача, и ты умираешь за несколько мгновений до приезда машины «скорой помощи».

Это был лосось.

224

Ты названиваешь знакомым и находишь старинную приятельницу, у которой есть для тебя работа. Она работает на местном кабельном телевизионном канале и нанимает тебя для программы «Вперед!», жуткого местного телешоу о путешествиях, в котором показывают яблоневые фермы и магазинчики со всякой ерундой. Престарелый ведущий, мистер Бойтон, восьмидесятилетний скряга, не слишком любит путешествовать (ты вообще не понимаешь, как человек, который не может ходить в туалет вне своего дома, мог стать ведущим шоу о путешествиях). В течение года ты работаешь со съемочной группой, пока не умирает мистер Бойтон — у него случился сердечный приступ в туалете. Вскоре после этого ты становишься новой ведущей, теперь ты должна ездить по яблоневым фермам и магазинчикам со всякой ерундой, вот только яблоневые фермы и магазинчики со всякой ерундой — это отстой, поэтому ты со своей небольшой съемочной группой отправляешься к Миссисипи, где находится небольшой лагерь людей, живущих в домах-яхтах. («Дома-яхты» — термин весьма приблизительный. У одного человека там вместо яхты железнодорожный вагон, держащийся на воде за счет каркаса старого буксира.) Один из местных жителей предлагает вам всем прокатиться на его самодельной деревянной лодке (там есть маленькая уютная каюта с очагом, который топят углем), и тебе удается увидеть реку под другим углом: белоголовых орланов, которые почему-то живут в городе, морских черепах, выдр, мусор с шоссе, находящегося дальше.

Ты берешь интервью у человека, который жил на реке пятнадцать лет, и он рассказывает обо всех убийствах, самоубийствах и утопленниках. Он показывает тебе потайную пещеру прямо в воде, образовавшуюся в известняке, куда детки ходят курить косяки. Они там устраивают вечеринки и разрисовывают стены пещеры. Это городской рай, и ты называешь программу «Интервью с рекой». Ее показывают в выходной день, и смешанные рецензии обрушиваются, как водопад. «Это было прекрасно, это было свежо, это было воодушевляюще, это было пугающе». Местная газета посвящает твоей передаче целую статью, а потом и в более крупной газете появляется колонка о ней.

Твоя следующая программа посвящена передвижным собраниям секты возрожденцев: баптистский священник приходит в города и «исцеляет» людей с больным горлом и полиомиелитом, окропляя их «огненной водой» (тебе удается отследить место их следующей стоянки, которое будет достаточно близко от вас). Ты снимаешь, как его сыновья устанавливают шатер и как его немая жена с порога раздает библии из плетеной корзины. Ты включаешь в программу фрагменты проповеди и интервью, в котором добрый пастор рассказывает тебе, в каких бистро для дальнобойщиков подают лучшие отбивные из копченой свинины отсюда и до Нового Орлеана.

Эта передача (вышедшая под названием «Путешествие Иисуса») привлекает некоторое внимание. Представители Церкви в расстройстве. В двух газетах появляются статьи о тебе, а в местных новостях показывают сюжет с твоей историей. На пленке ты выглядишь неплохо. Что-то есть такое в устройстве объектива камеры, отчего твои щеки выглядят более румяными, а волосы более блестящими. Потом, неделю спустя, раздается звонок с кабельного канала о путешествиях. Они видели твою передачу и считают, что это была «просто истерика». Они делают передачу «Домашнее видео и путешествия». Могут ли они использовать твою передачу? Да, они могут ее использовать.

Вечная культовая классика — священник из секты возрожденцев, поп-икона. Тебе снова звонят с канала путешествий: не согласишься ли ты делать еженедельное шоу? О странных местах в Америке? Хм, да. Ты рассказываешь о самом большом в Америке мотке шпагата, о гостинице с привидениями в Саванне, о лучшем магазинчике вуду в Новом Орлеане. Ты берешь интервью у чудаков, извращенцев, отшельников и прочих типов не от мира сего. Это как сбывшаяся мечта.

Еженедельная рубрика в конце концов превращается в твое собственное шоу и, по прошествии нескольких лет, выливается в путешествия по всему миру. Теперь это не просто чудные места — это крутые места. Устроить пикник с изысканной едой на покрытом травой холме, где застрелили Кеннеди. Пройтись по сточным канавам Парижа. Ты направляешь других путешественников, других журналистов, которые моложе тебя сейчас, у которых все еще есть этот блеск в глазах, которые всегда смотрят на горизонт тебе через плечо.

Ты умираешь однажды на корабле. Ты на Верхнем озере, снимаешь историю о крушении «Эдмунда Фитцджеральда», когда из-за аневризмы ты вынуждена прервать съемку. Ты сползаешь на одно колено, боль белыми выстрелами поражает тебя, она одерживает верх, она головокружительна. Последнее, что ты видишь вокруг себя, прежде чем гаснет свет, это вода, вода повсюду… Шоссе вокруг всего света, и вот она ты, на перекрестке всего сущего.

225

Ты соглашаешься взять деньги. На десять тысяч долларов ты можешь на год снять дом с прислугой в Малайзии. Перед твоими глазами предельно четко встает этот образ — будто в тебя выстрелили алмазной пулей. Поэтому ночью ты убегаешь, как преступница, оставив весь свет в квартире включенным, а кран над раковиной капать. Ты просто срываешься в аэропорт и покупаешь дорогой билет на международный перелет.

В Куала-Лумпуре так же грязно и людно, как в Нью-Йорке, но ты направляешься в дальний район, на один из девяноста девяти островов Лангкави (их только недавно стали заселять, потому что долгое время считалось, что они прокляты ложно обвиненной принцессой). Ты садишься в тряский вагон поезда Малайской железной дороги из Куала-Лумпура до маленького городка Алор Сетар. Оттуда ты берешь такси до рыбацкой деревни Куала-Кеда, а там пересаживаешься на паром до самого крупного из островов Лангкави — Палау.

На пляже Палау ты наконец можешь расслабиться. Ты делаешь глубокий вдох и вбираешь все это в себя (горячий песок, деревянные мостки, лапша быстрого приготовления «Магги», стакан воды, длинные лодки, голые мальчишки, белый пляж, голубое солнце, «Стрэйтс малаака», лист банановой пальмы). Ты наконец дома. Счастье, похожее по вкусу на спелую клубнику, переполняет тебя. За десять долларов в месяц ты снимаешь на пляже небольшую бамбуковую хижину на шатких сваях с маленьким расписным передним крыльцом. Орехово-коричневый мальчик по имени Рот (произносится как «Рут») приносит тебе воду и масло для готовки. Он каждый день выметает из хижины похожий на сахар песок, который каждый день наносится туда снова, подобно приливу. Ты спишь на циновке, а все твои вещи занимают две небольшие полки над дверью (твои наличные деньги хранятся в коробке из-под сигар, стоящей под пустой жестянкой из-под кофе, заполненной камешками). Там есть маленькая плита для готовки с одной конфоркой и крошечный урчащий холодильник, который охлаждает продукты до температуры лишь слегка ниже комнатной.