Деннис Робинс - Невеста рока. Книга первая
Она открыла рот, словно собираясь возразить, но промолчала. Казалось, все ее тело дрожало от прикосновения мужа. Она ужаснулась тому, что он возвратился. Это означало, что кратким мгновениям невинной радости в студии пришел конец.
— Если его светлость позволит еще один сеанс… — робко начал Певерил.
— Нет, — отрезал Сен-Шевиот грубо. — И не забудьте написать бриллианты. Желаю вам доброго утра. — Затем добавил: — Послезавтра маркиза Растинторп пришлет за вами карету. Сейчас у нее гостит внучка. Я пообещал, что вы примете заказ на внучкин портрет. Омерзительно некрасивая девчонка, но постарайтесь сделать все от вас зависящее.
Тогда заговорил Певерил:
— Милорд, мое самое заветное желание — начать самостоятельную карьеру. И если бы я добавил деньги за портрет внучки маркизы к тем небольшим средствам, которые скопил, то мне хватило бы их на то, чтобы открыть небольшую студию в Лондоне.
Сен-Шевиот, который уже подходил к двери, обнимая за талию Флер, посмотрел на Певерила через плечо и нахмурился.
— Я скажу, когда настанет ваше время уехать из Кадлингтона! — рявкнул он.
«Сен-Шевиот счастлив только тогда, когда отнимает свободу у других, держа их, словно в тюрьме, чтобы удовлетворить свои порочные наклонности, — подумала Флер. — Увы, бедняжка Певерил! Скоро он перестанет радоваться здешней благотворительности».
Юноша понял, что сейчас не время возражать его светлости. Однако ярость вскипела в нем… вместе с возмущением, вызванным подобным тиранством.
Внезапно Флер почувствовала сильное головокружение и, приложив ладони к вискам, прошептала:
— О, прошу вас, сэр, поддержите меня… боюсь, что я близка к обмороку.
Могучие руки Сен-Шевиота мгновенно подхватили ее.
— Черт подери, она и вправду нездорова, — процедил он сквозь зубы.
Певерил с сочувствием и тревогой озирался по сторонам.
— Увы, у меня нет здесь ни уксуса, ни перьев, чтобы поджечь их…
— Неважно! Я отнесу ее вниз.
И, не попрощавшись с художником, он повернулся и начал медленно спускаться вниз с бесчувственным телом жены на руках.
Певерил закрыл дверь студии. Ливень обрушивался на башню, свирепо ударяя в окна и заливая долину Эйлсбери. Юноша подошел к мольберту и с отчаянием посмотрел на портрет. Затем опустился на стул, на котором еще совсем недавно сидела Флер. Он сжимал подлокотники так, словно в его руках находился ее живой призрак.
Флер положили на постель в ее изысканной опочивальне. Сен-Шевиот послал за служанками, приказал принести сердечные капли, жженые перья и уксус. Главного слугу он отправил в селение на холме за местным врачом. Этот старый доктор по фамилии Босс был весьма компетентен в своем деле и бодр, несмотря на преклонный возраст.
Флер с большим трудом приходила в сознание, но мгновенно очнулась, увидев рядом с собою мужа. Спустя некоторое время она обнаружила, что спальня полна людей. Одетта натирала ей виски уксусом, прикладывала женные перья к ноздрям. Зловещая миссис Динглефут в накрахмаленном переднике и в чепце приказала служанкам принести горячей воды, чтобы приложить грелки к холодным ногам ее светлости. Лилии, наполнявшие опочивальню сильнейшим ароматом, были вынесены.
Сен-Шевиот склонился над молодой женой.
— Итак, любовь моя, вы пришли в себя, — произнес он ласковым голосом, которым всегда разговаривал с ней в присутствии слуг. Пусть по крайней мере соседи знают, что он преданный, любящий муж.
У Флер кружилась голова, ее подташнивало. Ужасное чувство охватило ее в тот момент когда к ней возвратилось сознание, ибо она вспомнила. Никогда больше ей не позволят подняться в студию на башне и видеться с Певерилом Маршем. У нее отняли последнюю и единственную радость. Слеза скатилась по ее щеке.
— Крепитесь, дорогая, — самым нежным голосом проговорил Сен-Шевиот. — Сюда уже едет доктор Босс.
— Господи, мадам, миледи, вы так напугали нас! — причитала миссис Динглефут, беспредельно довольная тем, что ей удалось вернуть хозяина в замок и, как она называла это, «спутать все карты». Злобная женщина прекрасно видела желание ее хозяйки проводить побольше времени, общаясь с молодым человеком.
Она написала барону не из чувства преданности или искреннего беспокойства за здоровье ее светлости, а из злорадного желания отнять у миледи единственное удовольствие, которое та нашла в своей теперешней жизни. Несмотря на мягкость и терпеливость характера, Флер не испытывала к этой отвратительной злобной старухе ничего, кроме жгучей ненависти и презрения. Еще прошлой ночью миссис Д. презрительно заметила Одетте, своей подруге и союзнице, что ее светлость — несчастная болезненная особа, которая, вне всякого сомнения, умрет после рождения первого ребенка.
Миссис Динглефут прислуживала покойной баронессе, когда та находилась в интересном положении от тогдашнего барона. Она знала, как выглядят признаки беременности у женщины, и была уверена, что именно поэтому миледи испытывает тошноту по утрам.
Флер с отвращением смотрела на поросший щетиной подбородок миссис Д. — зрелище было отталкивающим. И она прошептала:
— Дензил, пожалуйста, сделайте так, чтобы все покинули мою комнату. Мне хочется побыть одной.
— Со мной, дорогая, конечно же, со мной, — сладким голосом произнес Сен-Шевиот и хлопнул в ладоши, отпуская служанок, которые мгновенно засуетились и убрались из опочивальни, напоминая глупых, бестолковых кур.
За дверью миссис Д. встретилась взглядом с Одеттой.
— Вот увидите, доктор Босс подтвердит мои догадки.
Одетта захихикала. У нее было узкое лицо, напоминающее морду лисицу. К тому же она обладала безмерным тщеславием и любила принарядиться. В данный момент ее украшал гофрированный чепец с оборками и длинными узкими лентами, уложенными на грубых темных волосах.
— О-ля-ля! Это свяжет по рукам и ногам госпожу баронессу. Ей не удастся продолжить свою интрижку с молодым мсье художником.
— Мне очень хотелось бы узнать, была ли эта интрижка, — тихо проговорила миссис Д. — Пойдемте, дитя мое, я слышу карету доктора Босса.
Врач из Монкз-Рисборо тщательно обследовал Флер.
Старик понравился ей. У него были седая шевелюра, белая борода и благородный лоб. А любое проявление благородства — качества, окружавшего ее в детстве и теперь такого редкого — привлекало Флер. Она лежала на огромных кружевных подушках и выглядела очень изнуренной, трогательной и юной; ее роскошные волосы разметались по шее. Старого доктора тронуло это печальное зрелище. Когда он объяснил причину ее обморока и недомогания последней недели, то с огорчением отметил, что она без восторга восприняла такое важное известие. Сначала ее лицо стало алым, затем смертельно побледнело… а потом она вообще отвернулась. Врач держал ее тонкое запястье, едва ощущая пульс. Он услышал, как она тихо зарыдала, и, склонившись над ней, произнес:
— Ну полно вам, дитя мое… простите, миледи баронесса, вы показались мне совсем ребенком, ибо я уже старик… вам не нужно горевать из-за совершенно естественных вещей. Барон очень обрадуется этому, и, конечно, вы…
— Я не рада этому, — перебила она. — Но я понимаю, что мой долг — родить мужу наследника.
— Когда родится ребенок, вы полюбите его, — подбадривал ее старый доктор.
Она вздрогнула. Она не могла даже представить себе, что сможет полюбить ребенка от Сен-Шевиота. Какая все-таки беспощадная вещь природа! Это природа соединила ее трепещущую плоть с ненавистным мужем и тем самым предопределила новую, такую ужасную жизнь! Как чудовищно, что теперь из ее тела, которое всячески противилось всему этому, появится плоть от его плоти… Сын или дочь? Кто может ответить? Но это будет ребенок, рожденный ею от Сен-Шевиота!
Доктор Босс продолжал успокаивать ее, ласковым голосом давая разные советы. Теперь она должна много отдыхать, совершать небольшие — очень небольшие — прогулки по свежему воздуху. Ей надо беречь силы для предстоящих родов, которые, по мнению доктора Босса, должны произойти в июне.
Разумеется, славный доктор много знал о Сен-Шевиоте. Он принимал роды у бывшей баронессы, когда Сен-Шевиот появился на свет. Он приходил к старому барону и баронессе, чтобы закрыть им глаза, когда они оставили сей бренный мир. Он не мог сказать, что очень любил эту семью, и, как и остальные соседи, был наслышан об отвратительных выходках, к которым оказался склонен нынешний барон. Но, как и все остальные, доктор Босс учтиво отзывался на приглашения барона, ценя его богатство и титул. Ничего другого и нельзя было ожидать от врача, который вынужден зарабатывать себе на жизнь. А Сен-Шевиот платил очень щедро — намного лучше остальных жителей долины, приглашающих доктора Босса в свои ветхие лачуги только в том случае, если кто-нибудь умирал, и изредка, чтобы принять роды. А многие медицинские услуги ему приходилось оказывать вообще бесплатно. Фермеры и местные жители томились под тяжким бременем налогов. Прожиточный минимум был очень высок, а заработная плата — огорчительно низка. По мнению доктора Босса, страна находилась в плачевном состоянии. Нищета распространялась по всей Англии, подобно язве. Совсем недавно холера унесла жизни почти всех обитателей нескольких соседних деревень. Может быть, теперь, когда на трон вступила королева Виктория и у власти находится лорд Мелбурн, дела страны пойдут лучше. А пока аристократы и богатые землевладельцы, такие, как Сен-Шевиоты и Растинторпы, продолжали деспотически управлять низшими слоями общества. Доктор Босс весьма сожалел о подобных обстоятельствах, однако не в его власти было изменить их.
