Софус Михаэлис - Небесный корабль

Софус Михаэлис

Небесный корабль

Предисловие

«Небесный корабль» — одно из последних произведений Софуса Михаэлиса, известного датского писателя-романиста, драматурга и поэта.

Софус Михаэлис, сын бедного ремесленники, получил, по счастливому стечению обстоятельств и благодаря своим блестящим способностям, весьма солидное образование. Прекрасное знание иностранных языков: французского, немецкого и латинского облегчило ему серьезное изучение увлекавшей его истории искусства, и он еще в молодые годы приобрел репутацию компетентного и отличающегося тонким вкусом художественного критика.

В изящной литературе Софус Михаэлис дебютировал 23-х лет от роду (1882 г.) сборником стихов, обнаруживших в нем не только восторженного поклонника красоты, но и чуткого, сознательного художника-творца.

Еще больше укрепил за ним эту позицию роман «Остров любви» (1895 г.), настоящая поэма в прозе, насквозь пропитанная культом прекрасного и представляющая оригинальное сочетание романтической поэзии, народного эпоса и реалистически-смелых описаний средневекового быта. Эти описания составляют культурно-историческую рамку ярко и — сочно написанной картины любви героев.

Влюбленность в средние века, с одной стороны, и влияние Флобера, с другой — Софус Михаэлис сам перевел на датский язык «Саламбо» и «Искушение св. Антония» — отразились затем в целом ряде оригинальных, стилистически-выдержанных произведений — романов и новелл, завоевывавших автору все более и более видное место в датской литературе. Всеевропейскую же известность имя Софуса Михаэлиса получило после того, как драма его «Революционная свадьба» (1906 г.) обошла буквально все европейские сцены. Драма «Св. Елена» имела почти такой же успех. В 1912 г. вышел также посвященный судьбе Наполеона монументальный роман «Вечный, сон», а в 1914 г. роман из времен греко-персидской войны: «Эллины и варвары».

Вперемежку с упомянутыми произведениями в прозе Софус Михаэлис писал и стихи, полные настроения и отличающиеся техническим мастерством, составившие затем сборники: «Солнечные цветы» и «Цветочный дождь».

Выбор тем вообще обусловливается у Софуса Михаэлиса его высокою художественною культурой, а их разработка — его художественною натурою. Характерные черты его творчества — стилистическая изысканность, яркая красочность, граничащая с цветистостью, богатство фантазии и солнечная радость жизни, соединенная с культом красоты.

В «Небесном корабле» (1921 г.) на эти черты как-будто наброшена легкая дымка возрастом автора (род. в 1865 г.) и условиями современности: роман написан под впечатлениями мировой войны. Они заставили Софуса Михаэлиса на время отвратить взоры от любимой, прекрасной и греховной земли и искать мира, гармонии тела и духа на иной планете. Многое в романе, в особенности же самое заключение его, не позволяет однако поверить, что сам автор остался доволен тем разрешением земных противоречий, земной борьбы за существование, которое нарисовала ему его фантазия, унесшись межзвездные пространства.

Анна Ганзен.

20/XI 1924 Г.

I

Озеро Неми

Оно неизгладимо запечатлелось в памяти Эрколэ Сабенэ. Навевало ему нежнейшие мечты. Как мечта, было само озеро в глубине старого кратера. Ртутью сверкало там, словно на дне зеленой яшмовой чаши, улыбаясь ослеплявшему его солнцу. Зеркало, оброненное Дианой! Затуманенное дыханием незримых уст богини, подергивающееся рябью от их дуновения, отражающее золотом солнца пронизанную лазурь — прикованный к земле распаленный взор.

Не ветер, самый воздух, струясь, рябил чуткую гладь озера, образуя как бы мигающее веко над оком озера. С глубины сотен футов, с самого дна смотрела из-под мигающего века душа озера. Прохладное, живительное, зеленое и нежное заполняло оно круглою жемчужиною замкнутый кратер, откуда тысячи лет назад преисподняя изрыгала в небо алое пламя, выплескивая расплавленные гранит и базальт.

Зияющая рана земной коры затянулась, лава застыла по краям, образовав водоем, где бесчисленные горные ручьи сливались в озеро. Котел, кипевший пламенем, наполнился живительною влагою и обвился зеленью виноградников, каждое лето высоко вздымавших свои гроздья на пирамидальных подставках.

Явилась Диана и поселилась на склоне кратера, укрыв свой алтарь за темными дубами, шепчущими кипарисами, зыбкими пиниями. Все здесь жило и дышало ею. С ее распущенных волос скатывались бронзовые шишки — головные украшения, пряжки и сережки. Ее сандалиями примят был мох под пиниями. От ее тела струилось пряное тепло, когда она сидела на солнце, на террасе своего храма, с улыбкой дыша на озеро, наводя на него сизый налет спелого винограда.

Мечтательно бродил Эрколэ Сабенэ по тихому саду цезарей, одиноко блуждал по извилистым дорожкам, между туфами, опутанными длинными водорослями, по которым струилась ключевая вода.

К ногам его свалилась кипарисовая шишка — сережка невидимой богини, духом которой веяло здесь от всего. Недаром шептались кипарисы. Сонные мирты струили аромат. Лавры задумчиво прикрывали своими длинными узкими листьями пышные желто-зеленые кисти цветов. В их фиолетовой тени черными бусами рассыпались плоды.

У самого края кратера лежала колонна, поросшая мхом, но разбившаяся, очевидно, недавно, так как излом сверкал чистою мраморною белизною. Эрколэ Сабенэ присел на колонну — остаток, храма Дианы — и погрузился в созерцание зеленого, незрячего, загадочного ока озера.

Там, на глубине сотен футов под водою, затонула глава древней истории, как сухая листва, опавшая с древа минувшего. На этих водах красовался некогда императорский корабль — настоящая сказка из бронзы, мрамора и цветного дерева. Под сенью пурпуровых парусов белели статуи. Золоченые реи струнами эоловых арф тянулись над белым мрамором. И все это поглощено озером. Тысячи две лет единственным живым экипажем затонувшего корабля были рыбы, немые пловцы, молча скользившие между мраморными обломками и бронзовыми скелетами. Частица фантастической древности затонула здесь со всем живым и мертвым грузом; погрузилась на дно греза императора, римская Атлантида в миниатюре, на дно вечно спокойного, невозмутимого озера. Эрколэ Сабенэ видел в музее извлеченные из воды мраморные останки сказки, словно изъеденные волчанкой; бронзовые волчьи головы с огромными кольцами в зубах; свирепый пламенный лик Медузы, подернутый ядовитой зеленью патины; опаловые и радужные стеклянные сосуды, словно преломившие в своих стенках самое солнце древности.