Ларри Макмертри - Вечерняя звезда
— Ты просто железная, — сказала Рози. — Мне так жалко Джерри. Пэтси просто навалилась на него, и он сейчас, конечно же, грустит и жалеет, что ты к нему не возвращаешься.
— Я в этом сомневаюсь, Рози, — как раз сию минуту они, вполне вероятно, находятся в постели, — сказала Аврора. Перед ее глазами снова возникла мучающая ее картина — два тела, более молодых, чем ее тело, соединившихся в порыве страсти.
— Тебе жалко этого сукиного сына, который меня бросил, — продолжила Аврора, шлепнув себе на тарелку целую стопку оладьев. — Ты всегда жалеешь мужчин, которые и гроша ломаного не стоят. Это нас с тобой нужно пожалеть. Когда до тебя дойдет сей совершенно очевидный факт?
Рози присела возле раковины, уставившись на богатую коллекцию коробок порошков для мытья посуды, которые она расставила на полу под ней. Ей и самой захотелось забраться под раковину. Если бы только можно было спрятаться под ней на несколько часов! Может быть, Вилли решит вернуться, и хоть с этой бедой было бы покончено. Аврора сказала правду: от мужчин всегда были одни бесконечные неприятности и огорчения, а именно женщинам нужно было сочувствие. Но хотя она и сердилась на мужчин, и вела себя с ними гадко, она все же большую часть времени испытывала сочувствие к ним. Что-то в них такое все же есть, что в конце концов заставляло ее смягчиться.
— Да они просто как мальчишки, — сказала она. — Эмма — девочка, и у тебя никогда не было мальчишек, поэтому ты не понимаешь этого. А у меня было четверо мальчишек.
— Да, но я вижу, что каждый из твоих мальчишек стал более взрослым, воспринимает жизнь ответственней и гораздо лучше относится к своим женщинам, чем все твои любовники относились к тебе, — заметила Аврора. — Разве тот факт, что ты вырастила сыновей, которые относятся к жизни со всей ответственностью, означает, что тебе нужно прощать каждого слабака, который появляется на твоем жизненном пути?
— Ты задаешь слишком много вопросов, дорогая, — устало сказала Рози. Она подошла к небольшому шкафчику, где хранился пылесос, и начала собирать его. Включить пылесос, наверное, было единственным средством успокоиться в такую минуту. По крайней мере, этим можно было отвлечься от вопросов Авроры, которые становились все сложнее, что требовало и все более сложных ответов.
— Разумеется, я задаю вопросы, — сказала Аврора, — потому что мне необходимо выяснить, что происходит в мире, в котором мы живем, и по какой причине. Иди включай свой пылесос, заглушай меня, если хочешь.
Она густо намазала свежеиспеченные оладьи маслом и начала макать их в более чем щедрую порцию кленового сиропа. При мысли об этих греках настроение у нее стало улучшаться, но вдруг все перевернулось и настроение стало падать — это она опять представила себе, чем могли заниматься сейчас Пэтси и Джерри. Если не сию минуту, то чуть позже, а если не сегодня, то в ближайшее время.
Настроение ее стремительно ухудшилось, потому что у нее возникло ощущение, что Пэтси с Джерри просто вытолкнули ее на задворки жизни. Почему она думала, что регулярный секс означает, что ты еще не попала на задворки, она не знала; ей просто казалось, что именно так обстоят дела. В последние годы она так упорно воевала просто за то, чтобы подольше оставаться в гуще жизни. Довольно часто ее партнерами были никуда не годные люди — это в лучшем случае, в худшем же — просто жалкие типы. Часто ей приходилось сносить удары по самолюбию, как, например, сейчас с Джерри. Правда, когда она отбросила здравый смысл и соблазнила его, то хоть на какое-то мгновение она ощутила, что плывет туда, куда ей хотелось плыть, а не тащится по жизни, как дряхлая черепаха — через ямки, грязь и канавы.
Теперь в такое плавание отправились Пэтси и Джерри. Чем бы они теперь ни занимались, все было скорее намного лучше, чем то, на что она еще была — и какое-то время будет — способна.
— Я оставляю тебя одну, поешь спокойно, — сказала Рози, унося пылесос к лестнице. Было непросто не доставлять беспокойства Авроре в те минуты, когда она ела, а перед ней возвышалась уже вторая стопка оладьев.
— Да уж иди, — согласилась Аврора, — а я посижу здесь с оладьями и сделаю то, что должна была сделать ты.
Это замечание озадачило Рози. Она почти поднялась на второй этаж, держа пылесос наготове, и как раз намеревалась сделать то, что ей полагалось. Что имела в виду Аврора? Что она сама хотела заняться уборкой квартиры? Нельзя же есть оладьи и одновременно заниматься уборкой квартиры. Правда, бывали редкие минуты, когда Аврора в самом деле делала что-нибудь по хозяйству, но это зависело от ее настроения. Кто знает, возможно, сейчас опять наступил такой момент.
— Иди, иди, — сказала Аврора, увидев удивление на лице служанки, и энергично взмахнула рукой.
— Хорошо, хорошо, а что я должна была сделать? — спросила Рози.
— Я имела в виду твой философский труд, — ответила Аврора. — Кто-то же должен разобраться с тем, что случилось с мужчинами. Очевидно, ты хочешь скорей найти убежище в бессмысленном труде, нежели утруждать себя подобными вечными вопросами.
— Если это вечные вопросы, то, наверное, многие люди, более умные, чем я, уже пытались их разрешить. Если Шекспир и Эрик Хоффер не могут справиться с этим, мне тем более не стоит пытаться.
Она несколько раз видела Эрика Хоффера по телевизору, и на нее произвело огромное впечатление то, как он сумел объяснить, почему все в мире было так, а не иначе.
— А что ты имеешь против сэра Кеннета Кларка? — спросила Рози, припоминая еще одного гиганта телевидения, который тоже потряс ее своими способностями объяснять любые события в жизни. — Он объяснил почти все, что можно, о цивилизации, — напомнила она своей хозяйке. — Ты могла бы написать ему и спросить, почему все мужчины стали придурками.
— Нет уж, спасибо, — сказала Аврора. — Поскольку он и сам мужского рода, скорее всего, он тоже придурок. Да и потом, я почти всю жизнь провела, расспрашивая мужчин об их слабостях.
— К тебе на ужин придут два грека, — напомнила ей Рози. — Может быть, хоть один из них не окажется придурком.
— Надежды маловато. Как ты думаешь, не пригласить ли нам и Паскаля, раз уж мы что-то будем готовить?
— Боже милостивый, конечно, нет, — сказала Рози. — Ты что, не знаешь, какой он ревнивец? Скорее всего, он будет ревновать в два раза сильнее к любому греку, хотя и значительно меньше к двум, если придет и этот второй подлец.
— Что бы ты ни говорила, пожалуй, я приглашу Паскаля, — стояла на своем Аврора, а Рози, увидев, что у ее хозяйки, кажется, улучшается настроение, потащила пылесос вверх по ступенькам.
9
— Греки? — переспросил в ужасе Паскаль. — Ты хочешь, чтобы я делился тобой с греками? Где ты нашла этих греков?
— В баре в Шип Чэннеле, — ответила Аврора спокойно. — А где же еще найти греков в этом городе?
Ей хотелось помучить кого-нибудь, и она позвонила Паскалю, чтобы сообщить ему, что он приглашен на ужин, где познакомится с ее новыми друзьями. Она сидела в своем любимом уголке у окна, глядя на себя в зеркало. Ей показалось, что, несмотря на все ее усилия быть элегантной и идти дальше по жизни, глазам ее недоставало какого-то блеска. В сущности, во всем ее облике ощущалась нехватка такого блеска, и попытка заинтересовать Паскаля была непростым делом.
Она уже несколько раз еле удержалась, чтобы не позвонить Джерри Брукнеру. Раз-другой она даже бралась за телефон, но тут же клала трубку. Один раз она даже направилась к машине, намереваясь перехватить его в те десять минут, что оставались у него до приема очередного пациента, но даже не сев в машину, поворачивала обратно и удалялась к себе в спальню. Она понимала, что рано или поздно ей придется поговорить с Джерри или даже увидеться с ним, но пока не была готова к этому и не могла представить себе, когда будет готова.
— Как только ты увидишь кого-нибудь в штанах, тебе тут же нужно прибрать его к рукам! — изрек Паскаль.
— Штаны на этих двоих были так себе, — заверила его Аврора. — Но раз уж ничего приличней не было, я выбрала их.
— Ты — страшная женщина! — взорвался Паскаль, не в силах более сдерживаться. — К любому, кого вот ты так подбираешь, ты относишься лучше, чем ко мне!
— Это неправда, да еще и изложенная грамматически неправильно, — возразила Аврора. — Как ты можешь занимать место в консульстве уважающего себя государства, если способен говорить только на таком ломаном английском?
— Еще не было в твоей жизни дня, когда я по-английски говорил бы хуже, чем ты по-французски, — съязвил Паскаль.
— А я теперь и не пытаюсь говорить по-французски, хотя когда-то пробовала. А вот ты пробуешь говорить по-английски, и результаты налицо. Это какое-то глупое препирательство. Я приглашаю тебя поужинать. Ты принимаешь приглашение или отказываешься?
