Джойс Элберт - Безумные дамочки
— Нет. Я только вошел, когда ты позвонила. Хочешь выпить?
— С удовольствием.
Он открыл бар в столовой.
— Что будешь?
— Коньяк есть?
— «Реми Мартен».
— Чудесно.
— В ногах правды нет, садись.
Она прошла в гостиную и осторожно устроилась в гамаке. Роберт принес коньяк и два бокала, которые поставил на слоновий позвонок. Лу вспомнила, как она сидела на нем верхом в платье и в золотом трико. Хотя это было всего лишь в прошлом месяце, казалось, будто это случилось в прошлом году и в другой жизни.
Роберт открыл бутылку и начал разливать коньяк по бокалам.
— Скажешь, когда хватит.
На это понадобилась секунда.
— Ты очень интересно сидишь в гамаке, — сказал он, вручая коньяк.
— А что?
— Забавно, я заметил, что такие хрупкие девушки, как ты, сидят с краю, будто боятся, что гамак их проглотит, если они сядут поглубже. А крупные девушки без раздумий запрыгивают в него.
Лу одним глотком выпила коньяк, но сердце не успокоилось.
— И что это значит?
— Не знаю, рассмеялся он.
— И Беверли запрыгивала?
— В общем, да. — Он слегка покраснел.
Лу представила себе большое, чувственное тело Беверли, распростертое в гамаке, и у нее возникло чувство внутреннего протеста.
— Наверное, крупные женщины так поступают, чтобы почувствовать себя нежными и хрупкими существами, — сказала она.
— Возможно.
— Знаешь, это как девушки с толстыми некрасивыми ногами и бедрами носят самые яркие чулки, пытаясь доказать всем, что ноги у них нормальные.
— Но это все же не объясняет, почему маленькие женщины боятся, что гамак не выдержит их веса.
Лу ненавидела проигрывать, все-таки отец у нее был юристом.
— Ну, а они, с другой стороны, хотят казаться высокими и очень сильными.
— Кто здесь психолог? — спросил Фингерхуд.
— Кажется, я им становлюсь.
— Тебе нравится казаться очень сильной?
— Всегда. Но, должна признаться, часто я не права. Как сейчас. Я такой себя не чувствую. Наоборот, мне очень паршиво.
— Вот тебе таблетки. — Он подошел к камину и снял с него маленький флакон. — У меня только восемь.
— Больше, чем нужно.
— Хочешь выпить одну? Я принесу воды.
— Пожалуйста.
Коньяк обрушился на нее лавиной, и тут она сообразила, что не ела ничего с самого утра, кроме гренок. Ее затошнило, чувство паники усилилось, голова закружилась. Господи, только бы не вирус! Январь был великим месяцем для газеты, из Парижа ежедневно приходили новости, и именно в январе ей меньше всего хотелось сидеть дома и пить лекарства в момент, когда создается история моды.
Когда Роберт вернулся с водой, она проглотила таблетку в надежде, что голова и сердце успокоятся.
— Не надо выпивать, если принимаешь это, — сказал он, когда она плеснула себе еще.
— Ничего страшного. Хуже мне уже не будет.
И ошиблась. Через несколько минут ее затошнило, и она вскочила.
— Быстро. Где ванная?
— Первая дверь налево, — сказал он, когда Лу выбегала из комнаты.
В коридоре было темно, и она толкнула первую дверь. Там тоже было темно, ничего не видно. Не важно. Поздно. Ее вырвало во что-то. Потом ей удалось включить свет, и она поняла, что это был шкаф. Облевала носки Роберта. Жуть. Гадость. Так где же ванная? Она вышла в коридор и увидела, что ванная на другой стороне. Забрала мокрые носки и замочила их в раковине. Выстирав, развесила их на сушилке и захихикала, представив, как Роберт войдет и увидит сушащиеся носки. Она с улыбкой вернулась в гостиную.
— Ну, вид у тебя получше, — сказал он. — Как ты?
— Намного лучше.
И это правда. Головная боль, тошнота, чувство паники исчезли. Впервые после пробуждения сегодня утром она почувствовала себя нормальным существом.
— Поверить не могу, что еще утром была у тебя в офисе, — сказала Лу. — Будто вчера, если не месяц назад.
— Надеюсь, мои слова не слишком тебя огорчили?
— Переживу. Уже начала забывать.
Она рассказала о своем решении насчет Джоан и добавила:
— Дэвид Сверн оставил страховку для Джоан и деньги на мой счет до ее восемнадцатилетия. До сих пор я ежемесячно отсылала родителям деньги, но после разговора с тобой я переведу деньги на их счет. Если они в деньгах не будут зависеть от меня, может, они не будут зависеть и эмоционально. Станут более уверенны в себе. Будут более властными, более решительными. Как ты это назвал?
— Дисциплинарный контроль.
— Что-то вроде этого.
Она замолчала, ожидая награды.
— Хорошее начало. И очень быстрое.
— Только бы мне удержаться. Будет нелегко, но я постараюсь.
— Всегда трудно сознаться в ошибке, но никогда не поздно.
Лу опять отметила изобилие картин и украшений в квартире Роберта и полное отсутствие их в кабинете.
— Тебе нравится твоя работа? — впервые заинтересовалась она.
— Скажем, лучше работы я не представляю. Но скажу и то, что, как и в любом деле, я против начальников, которые сеют апатию и равнодушие. И в таких случаях обращаюсь к правлению.
— Странно. Никогда не думала, что в больницах те же проблемы, что и везде.
— Все думают подобным образом, но дела обстоят именно так. У нас есть исполнительный директор, который может вышибить любого из нас. Дакворт — чистый сукин сын. Честный подонок. Ты встречала человека, который занимает место без всяких оснований, ругается со специалистами и гипнотизирует совет директоров?
Лу подумала о Тони Эллиоте.
— Он похож на моего босса, только тот еще хуже.
— Господи, жутко, когда руки у тебя связаны такими засранцами. Он из тех, кто поет перед подчиненными днем, а вечером лупит свою жену. Однажды положил ее в больницу с переломанной рукой. И это руководитель психиатрической, извини за выражение, клиники.
Фингерхуд взглянул на часы.
— Я тебе мешаю? — спросила она.
— В шесть тридцать у меня встреча с Анитой.
— А я думала, у вас все кончено.
— Верно, но она попросила повести ее куда-нибудь на Рождество, и я, дурак, согласился.
— Почему дурак?
— Потому что все кончено, я не хотел ничего сегодня вечером. И в любое время. Но она переезжает в Чикаго после Нового года, вот я и согласился.
— Роберт Фингерхуд. Мистер Хороший Парень.
— Ненавижу эту роль.
— Но хорошо ее играешь.
— Кто сказал?
— Не пугайся, я никому не скажу. Я знаю, что ты хочешь, чтобы тебя считали негодяем.
— Да я и есть негодяй. Спроси Симону, если не веришь.
— Симона так не считает. Она думает, что ты растерян. Она не может понять, что ты ищешь в женщинах.
Фингерхуд гордо улыбнулся.
— Может быть, тебя.
Это его обычный подход? Ослепительная улыбка. Скрытое восхищение. Она прожила долгую жизнь и знала, что девушки часто принимают желаемое за действительное.
— Нет, — сказала Лу. — Ты не меня ищешь.
Глаза его затуманились и стали мечтательными. Облик Сурового Психолога, который был несколько минут тому назад, исчез. Теперь это был Страстный Любовник (странно, но она верила обеим ролям).
— Откуда ты знаешь, кого я ищу?
— Не знаю, — призналась Лу, — но очень сомневаюсь, что, кто бы это ни был, я подойду.
— Почему?
— У меня нет желания в данный момент жизни увлекаться ни тобой, ни любым мужчиной. Меня сейчас это не интересует.
— А кто говорит об увлечении?
— Кажется, это твоя модель. Симона, Беверли, Анита. Ты прожил с ними какой-то период времени, и это были глубокие связи. — Она вспомнила обо всех рассказах о шампанском и жареном мясе. — Я не хочу. У меня нет времени.
— А ты и не обязана.
— То есть, — рассмеялась Лу, — мы можем просто трахаться?
— Если хочешь.
— Я предпочту другое. — Она встала. — Почему бы тебе не позвонить мне после праздников, когда ты освободишься от Аниты? И мы посмотрим, насколько мы не увлечены друг другом. Мой номер есть в справочнике.
— Позвоню. Я очень хочу.
Он помог ей надеть пальто и проводил к двери.
— Хорошего тебе вечера, — поддразнила она.
— Тебе будет смешно узнать, что мы встречаемся с Беверли и Йеном.
— Я думала, Анита ненавидит Беверли.
— Раньше так и было, но теперь, когда Симона выходит замуж, Анита сочла, что больше ненавидит ее, и быстро подружилась с Беверли.
— А ты что думаешь о Симоне и Стиве? Разве не чудесно?
— Я очень счастлив за нее. Только бы она не попросила меня надеть смокинг на свадьбу.
— На полусвадьбу. Я хочу сказать шефу, что газета должна написать об этом. Где это будет? Я забыла спросить.
— В мастерской Стива.
— Великолепно. — Лу хлопнула в ладоши. — Я так и вижу эту церемонию на фоне старых кинозвезд, сидящих верхом. Тони понравится идея. Я ему руки выкручу, чтобы написать об этом.
